– А что? Я бы не отказался, – серьёзно кивнул сын. – Умереть героем – это классно. Тем более что мне это не грозит – у нас в семье имеется реликвия, гарантирующая её обладателю удачу в любых делах.
– А ты откуда знаешь про реликвию? – насторожилась я.
Серьга удачи хранилась у меня. Я забрала её у Глеба после того, как муж окончательно погряз в алкогольном дурмане, оплакивая смерть отца-банкира и обещая мне во что бы то ни стало вернуть утраченное семейное богатство. Глеб говорил, что с серьгой ему всё нипочём и что наше благополучие – это всего лишь вопрос времени. Я, конечно, понимала, что муж допился до белой горячки и несёт полный бред, но на всякий случай, чтобы благоверный не наделал глупостей, я потихоньку вынула талисман у мужа из бумажника и спрятала в надёжном месте.
– Бабушка перед смертью рассказывала, – дёрнул плечом сын.
– И что же тебе рассказывала бабушка?
– Ну что-что! Что у нас в семье из поколения в поколение по мужской линии передаётся магическая серьга, дающая её обладателю невероятную везучесть. И где, интересно, эта серёжка? Настала моя очередь ею владеть.
– Понятия не имею, о чём ты говоришь. Екатерина Павловна была в маразме, так что не стоит придавать большое значение её словам.
– Я говорю всего лишь о том, что мне бы не помешала хоть капелька удачи. Этот отморозок, которого мы ловим, не знает ни пощады, ни жалости.
Вот только не хватало, чтобы Славка, заполучив серьгу, уверовал в свою неуязвимость, утратил осторожность и начал, как берсерк, бросаться на бандитов!
– Сожалею, но ничем не могу помочь.
Я отрезала себе кусок торта, и, перелив кофе из турки в чашку, уселась напротив Славика. Божественный аромат заполнил кухню. Славик доел пельмени и, отодвинув тарелку, недовольно воззрился на меня.
– Ну, мам! – обиженно протянул он.
– Что-то не так? – невозмутимо осведомилась я, отправляя в рот чайную ложечку с кремовой розой.
– Ты зачем ешь торт? Договорились же оставить до приезда отца!
– Я же не весь, папе останется большая часть, – безмятежность в голосе далась мне с огромным трудом.
Как я хотела девочку! Как мечтала плести на маленькой головке смешные косички, укладывать вместе с дочкой в игрушечную кроватку любимую куклу моей малышки, наряжать маленькую красавицу в платьица и водить в кино на диснеевские мультики про принцесс. Но родился Славка, папина радость. И вот уже больше двадцати лет меня окружают разговоры про автомобильные двигатели и гоночные болиды. Я знаю по именам всех пилотов «Формулы-1» и на год вперёд изучила графики этапов гонок.
– Ладно, Слав, этот кусок доем и больше не буду, – миролюбиво закончила я, с аппетитом отправляя в рот остатки начатого куска торта. – Ты так трогательно о папе заботишься. Прямо слёзы наворачиваются на глаза.
– Он хоть жратву готовит, когда бывает дома, – пробурчал Славка, поднимаясь из-за стола, сгребая с тумбочки глянцевые автомобильные журналы и отправляясь в свою комнату.
Свин неблагодарный! Из-за Славика я, можно сказать, пустила свою жизнь под откос, столько долгих лет мучаясь с нелюбимым человеком. Но разве сын оценит мою жертву? Какое там! Из-за закрывшейся двери донёсся вой гоночных моторов, а я отправилась в кабинет, дописывать благодарственную речь нового мэра города Залесска, обращённую к избирателям.
Франция, 18… год
– Сударь, вам плохо?
Смотритель тронул Видока за плечо и, не получив ответа, чуть громче повторил свой вопрос. Посетитель продолжал смотреть в отсыревшую стену невидящим взором.
– Он знает, знает, знает! Знает, что двуглавый волк идёт по его следам! – оскалился безумец, приплясывая перед смотрителем и тыча в сыщика пальцем. Видок не реагировал на выходки сумасшедшего, продолжая неподвижно стоять посредине каморки.
– Месье! – не на шутку перепугался чиновник, тормоша посетителя и отмахиваясь от помешанного.
– Всё в порядке, приятель, – очнулся Видок и, покачиваясь и придерживаясь за стены, торопливо вышел из камеры.
Эжен Франсуа быстро шёл по коридору лечебницы, стараясь как можно скорее оказаться на улице и вдохнуть полной грудью сырой осенний воздух. Только нечеловеческая выдержка, выручавшая его в самых щекотливых ситуациях, помогла Королю Риска сохранять видимость спокойствия. Алехандро Гомес – тот самый Эль Чаппо! Карлик – мексиканец из цирка уродов мадам Ленорман!
Если воспоминания о жизни среди преступников вызывали у Видока отвращение, смешанное с брезгливостью и чувством жгучего стыда, то несколько месяцев, проведённых у мадам Ленорман, сыщик начисто стёр из памяти, уговаривая себя, что этого никогда с ним не было. Вернее, думал, что стёр. Но при упоминании Эль Чаппо воспоминания одно кошмарнее другого всплыли из глубин подсознания и, точно морской прибой щепку, увлекли за собой в прошлое.
…Стоя перед зеркалом в гостиной дома отца, шестнадцатилетний Франсуа рассматривал свою не по возрасту раздавшуюся высокую фигуру, увесистые кулаки, решительный подбородок, дерзкий взгляд и размышлял над несправедливостью жизни. Разве такому молодцу пристало родиться сыном булочника в никчемном городке Аррасе и разносить по домам багеты и пончики? Ему бы больше подошло командовать армией или плавать на пиратском фрегате! Правда, кухарки бывали необычайно довольны юношей и часто заступались за своего любимца перед его отцом, когда тот принимался ругать несносного мальчишку за то, что малолетний негодяй то и дело запускает руку в кассу.
– С мелочовкой далеко не уедешь, – сидя в таверне вместе с Видоком и пропивая украденные денежки, как-то заметил старший друг Пуаян. – Будь я на твоём месте, уж я бы знал, что делать.
– И что же? – заинтересовался сын булочника.
– Твои отец с матерью богаты, – многозначительно ухмыльнулся Пуаян. – Какая-нибудь тысяча франков, уж наверно, не составит для них разницы. Старые скряги! Кто им дал право держать собственного ребёнка в чёрном теле? Ограбить кассу – и поделом им! Не мешает погреть возле них руки.
– Так по-твоему, надо хапнуть разом, коли нельзя утащить по мелочи, – понимающе кивнул Франсуа, всё больше проникаясь идеями дружка.
– Именно так, – поддержал Пуаян. – А там задать тягу, чтобы не осталось ни слуху ни духу!
– Приятель, – скривился Видок, – ты забываешь про объездной караул.
– Ничего не значит! – небрежно отмахнулся старший товарищ, доливая остатки вина из бутыли в свой стакан и одним махом опрокидывая содержимое в рот. – Разве ты им не сын? Мать тебя слишком любит и никогда не отправит на галеры.
Замечание о материнской любви укрепило Франсуа в решимости ограбить родителей и попытать счастья в самостоятельной жизни. Как только отец отправился в Париж, юный Видок не преминул воспользоваться благоприятной ситуацией. Мать была одна и сидела с вязаньем, когда в дом вбежал Пуаян и взволнованно заговорил:
– Мадам Видок! Быстрее идите в таверну у дальнего моста! Ваш Франсуа устроил небывалую оргию с проститутками! Он вздумал всех колотить, всё ломать и бить, и если его не остановить, после придётся заплатить по крайней мере франков четыреста!
Затаившийся за дверью Франсуа хладнокровно наблюдал, как вязанье выпало у матушки из рук. Порывисто поднявшись с кресла, она, как была, в домашнем платье и босиком, опрометью выбежала на улицу и устремилась в таверну, выбранную специально в отдаленном уголке города, чтобы у грабителей было как можно больше времени на их дела. Как только преграда на пути к богатству была устранена, Видок вбежал в дом и припрятанным накануне ключом отпер конторку, в которой хранились деньги. Там оказалось около двух тысяч франков, которые приятели поделили между собой, и через полчаса предприимчивый сын булочника уже направлялся в Лилль, чтобы сесть в наёмную карету и как можно скорее добраться до Дюркинхенской гавани. Отчего-то юноше казалось, что благодаря своей привлекательной наружности именно там он наткнётся на какого-нибудь добряка, который возьмёт его даром на корабль, и позаимствованные у родителей денежки останутся в целости и сохранности.
И вот наконец молодой бродяжка с изрядным состоянием в кармане оказался в гавани. Разинув рот и в восхищении рассматривая диковинные корабли и удивительных людей, попадающихся ему на пути, Видок бродил по порту до тех пор, пока одна из шлюх не предложила свою помощь, пообещав свести его со знакомым капитаном, отплывающим в Новый Свет. Ближе к вечеру капитан должен был встретиться со своей пассией в одном из многочисленных портовых кабачков, и Видок охотно отправился туда вместе с новой приятельницей, решив заодно и перекусить. Но не успел он допить и первый кувшин вина, как почувствовал сонную одурь.
