— Очаровательное место, — поздоровался с клиентом Жорик, — Вы всегда проводите деловые встречи в столь экзотичных заведениях?
Шумилов пробежался глазами по моему одеянию, укоризненно покачал головой, окончательно удостоверившись в том, что я не знала, куда иду, и полностью переключился на Георгия, довольно сухо ответив:
— Назначая встречу, я думал, что приду вместе с дочкой. Это место ей очень нравилось, — решив, что дал исчерпывающий ответ, Шумилов снова посмотрел на меня и, похоже, решил быть менее строгим. Обращаясь исключительно ко мне, он продолжил речь, — В смысле, нравится, наверное, и сейчас, но… А что, стоило переназначить встречу?
— Нет, нет. Мне здесь нравится, — улыбнулась я в ответ.
— Мне тоже, — вставил Георгий, хотя его никто не спрашивал.
— Не уверен, что могу вам верить, — неожиданно ответил Жорику Шумилов, с достоинством протягивая собеседнику его экземпляр меню.
Я насторожилась, отрываясь от созерцания своего экземпляра, который мгновение назад, сгорая от любопытства, выхватила из подноса, чинно подъезжающего к столику официанта. Ассортимент меню оказался самым обычным, и я решила ограничиться чашкой кофе. Происходящее за столом сейчас было значительно интереснее всех меню, вместе взятых. Шумилов спокойно продолжал отчитывать Георгия.
— Доверие — очень ранимая штука. Любая трещинка может полностью раскрошить его. Вы не заботитесь о бережном обращении с хрупкими предметами.
— К чему тогда эта встреча? — тоже решив говорить напрямую, поинтересовался Георгий, — Не доверяете, — не нанимайте.
И тут я отчетливо ощутила молнию неприязни, проскочившую между моими собеседниками. Можно было придумывать тысячу оправданий этому происшествию: Георгий мог заслужить недоверие издателя излишней откровенностью со мной. В свою очередь, издатель не вызывал у Жорика симпатий из-за моих подозрений. Шумилову могла не понравиться излишне колкая манера Георгия вести разговор… Но я отчего-то точно знала, что даже если оба вели бы себя, словно ангелы, они все равно не понравились бы друг другу. Опыт предыдущих лет показывал, что антагонизм между особями мужского пола возникал значительно реже, нежели между женщинами, но, возникнув однажды, уже не угасал никогда и был способен разрушить любое предприятие.
Ну отчего же мне так не везет! Почему бы Жорику не воспылать неприязнью к кому-нибудь из своих личных заказчиков, дела которых абсолютно меня не интересовали. Раз в жизни я решила взять ответственность за решение дела на себя… И вот, столько препятствий.
Я мысленно жаловалась на утонченный юмор судьбы, а разговор, между тем, продолжался.
— Рад, что мы понимаем друг друга, — все еще ощущая себя лидером в разговоре, продолжил Шумилов с тонкой улыбкой, которую в равной мере можно было счесть и атрибутом вежливости, и презрительной усмешкой, — Я действительно не смогу работать с людьми, которым не доверяю. Хочу, чтобы эта встреча стала решающей. Или вы объяснитесь, или наши договоренности о совместной работе будут считаться расторгнутыми.
— Я склоняюсь к последнему варианту. Но, увы, я работаю не один. Катерину заинтересовало ваше дело… Впрочем, если вы настаиваете, я постараюсь убедить её не пытаться помочь тем, кто лелеет собственные неприятности.
Господи, о чем они говорят?! Ни на йоту не приблизившись к разгадке дела, они уже готовы расстаться. Мир сошел с ума. Похоже, люди в нашем городе оставляют свои сущности где-то глубоко в домах, выпуская на улицы лишь пустотелую броню из принципов и самолюбия. Это касается и Настасьи с её выдумками про сотовый, и меня с ложью про ресторан, и Георгия, из-за мимолетной обиды готового отказать в помощи беззащитным… И Шумилова с его треклятым чувством превосходства.
— То есть, вы отказываетесь объясниться? — скорее удовлетворенно констатировал, чем спросил, Шумилов.
— Только после вас, — с наигранной галантностью заявил Георгий, — Сначала я хотел бы услышать оправдание вашему поведению.
Оказалось, что г-н Шумилов прекрасно владеет собой. Ни один мускул не дрогнул на лице издателя после столь наглого выпада детектива. Мне стало нехорошо. Похоже, сейчас мужчины решат признать собственную несовместимость, и мы с Георгием окажемся отстраненными от расследования.
— Здесь действительно хорошо, — вдруг защебетала я, стремясь разрядить обстановку, — Удивительно, что весь город еще не попереносил сюда свои встречи.
— Никто просто не знает об этом месте. Ресторан еще не рекламируется, — совершенно другим тоном, чем в разговоре с Георгием, сообщил издатель. Похоже, на меня его неприязнь не распространялась. Напротив, видимо, для того, чтобы пуще раздосадовать Жорика, ко мне Шумилов обращался с доброжелательной улыбкой и обволакивающими интонациями, — Торжественное открытие с шумихой собираются проводить ближе к лету. А мы с дочкой узнали об этом месте от Ларисы.
Я вспомнила, что так зовут Первую Героиню, и сообщила об этом Георгию.
— Да, да, — подтвердил Шумилов, — Ксения и Лариса очень дружили.
Повинуясь многозначительному кивку Георгия, я достала блокнот для записей. Один раз я уже одержала победу над издателем и добилась разрешения вести это дело. Теперь мне, видимо, предстояло проделать тоже самое за Георгия. Увы, Жорик лез на рожон, не оставляя мне ни единого шанса урегулировать конфликт.
— Не надо быть детективом, чтобы провести аналогии. За одну неделю две подруги внезапно исчезают из города. Одна пишет письмо отцу с просьбой не волноваться, — обращаясь исключительно ко мне, диктовал Георгий, — Думаю, обе девушки уехали добровольно. Возможно, Лариса тоже написала родителям такое письмо. Только те лучше исполняют просьбы дочери и действительно делают вид, что волнуются.
— Исключено, — вмешался Шумилов, на миг забыв о своих обидах, — Я разговаривал с родителями Ларисы. Они действительно убиты горем.
— И потом, кроме двух подруг, пропала еще и Алла, с которой девочки находились в крайне прохладных отношениях, — добавила я.
— Разве? — удивился Шумилов, — Мне казалось, Ксения хорошо относится к Алле. Та даже была у нас в гостях пару раз. Если я ничего не путаю, конечно.
— Давно? В смысле, давно ли Алла была у вас в гостях, — я делала пометки в блокноте, довольная, что мы, наконец, приступили к делу.
— Давно ли вы ничего не путаете, нас не слишком интересует, — снова испортил все Георгий.
— Сейчас постараюсь припомнить… Где-то месяц назад…
Получалось, что Ксения тайно от Ларисы поддерживала дружбу с Аллой. Ох, не нравится мне роль дочери издателя во всех этих происшествиях…
— Простите, — Шумилов опомнился, — Мне не хотелось бы удаляться от первоначальной темы. Мы еще не определились с тактикой взаимодействия.
Тем не менее, судя по тону издателя, он уже не был настроен так категорично, как сначала.
— Объясните, почему вы не открыли мне сразу, что Катерина Кроль ваша… гхм… сотрудница? — строго обратился Шумилов к Георгию, открывая тому так желанные мною пути к перемирию, — Я доверился вам. Открыл свои подозрения…
— Кстати, — неожиданно для самой себя вмешалась в разговор я, снова сбивая издателя с мысли, — С чего это я вызвала у вас столько подозрений?
Шумилов тяжело вздохнул, потом, видимо, решил, что я все равно не отстану, и осознал необходимость отвечать.
— Из природного чувства осторожности. Вы не похожи на детектива. Вы отказались назвать агентство, в котором работаете. Вы говорили глупости. И вообще, вели себя довольно странно.
— Только поэтому? — усмехнулся Георгий, явно не веря, — Если каждый раз, встречая людей, которые ведут себя странно, вы нанимаете детектива для слежки, я готов пойти к вам на постоянную работу. Мне просто не нужны будут другие заказчики.
— Я нанимал вас не только для слежки, — сквозь зубы процедил Шумилов, который, похоже, дал себе мысленную клятву не позволить Георгию вывести себя из равновесия, — Опираясь на имеющуюся у меня информацию, я составил кое-какой план действий. Одним из пунктов была проверка личности г-жи Кроль. Далее я намеревался возложить на вас другие задачи.
— Но ведь вы наняли для расследования меня, а не его! — возмутилась я.
Шумилов на миг закатил глаза к подглядывающему сквозь прозрачный тент небу, потом снова взял себя в руки.
— На вас бы я возложил какие-нибудь другие обязанности. Не волнуйтесь, в этом деле забот хватит для всех. Собственно, с этим я и звонил г-ну Собаневскому, когда наткнулся на ваш голос, Катя.
Мне польстило, что ко мне издатель обращается по имени, как к хорошей знакомой, и я, сама того не заметив, переметнулась на его сторону. Все мои подозрения развеялись под натиском оправданий издателя. Решив сам вести дело, Шумилов нанял и меня, и Георгия, чтобы использовать нас для решения разных задач. Что ж тут удивительного? Для проведения расспросов, например, я годилась значительно больше, чем Георгий, вечно настраивающий всех против себя своим неумением общаться. Конечно, Шумилов был не прав в подходе к расследованию, но не настолько, чтобы обвинять его в пособничестве преступникам, как это пытался делать Жорик.
