— Убийце Сажина и Суглобова? — удивился Вадим. — Ну, просто мистика!
— Никакой мистики, — покачал головой подполковник, — только факты. Отпечатки пальцев на медальоне идентичны отпечатку на кости раневого канала головы Сажина. С фактами, дружище, не поспоришь.
— Теперь я окончательно убежден, что мы имеем дело с маньяком, — твердо заявил Вадим. — В действиях серийного убийцы прослеживается цепочка — склонен к убийству наркоманов.
— Наверное, я с тобой соглашусь, — раздумчиво обронил Белов. — Итак, что мы на данный момент знаем о маньяке? Высокий, не любит наркоманов, как орудие убийства использует тяжелый предмет, скорее всего металлический, с закругленным основанием. Но может для убийства использовать и неординарные средства, как в данном случае — бытовой газ. Конечно, не плохо, что у нас есть его отпечатки пальцев. Однако этого мало. Убийца ранее не судим, и отсутствие его отпечатков в дактилоскопических картотеках уменьшает наши возможности, а ему, наоборот, открывает свободу действий.
Вадим вдруг оживился.
— Евгений Геннадьевич, у меня возникла идея. Обычно при поимке маньяков прибегают к помощи общественности.
— Так-так, верным путем идешь, товарищ, — улыбнулся Волов. — Что конкретно предлагаешь?
— Нужно показать медальон по телевизору и обратиться к горожанам с вопросом, видел ли кто его на конкретном человеке. Неужели этот необычный медальон никто никогда не видел на убийце?
— Может, и видел, но решится ли признаться в этом публично?
— Но попробовать можно, — воодушевился Вадим. — Мы ничего не теряем, а приобрести можем буквально все.
— В твоем предложении есть здравый смысл, — одобрил подполковник Белов.
— Тогда иду к прокурору, — поднялся Вадим.
— Ни пуха, — напутствовал Белов.
— К черту.
Забрав медальон и заключение криминалистической экспертизы, Вадим поспешил в прокуратуру. Проходя мимо секретарши, он с улыбкой обронил:
— Товарищ младший сержант, надеюсь, мы еще увидимся?
— Может быть, — ответила девушка, и неожиданно щеки ее покрылись румянцем.
Вадим расценил этот факт как положительный.
17
К вечеру дождь прекратился. Выглянуло долгожданное солнце и заиграло осколками зеркала в многочисленных лужицах. Воздух был чистый, свежий, и дышалось легко.
Вадим шел домой не спеша. Почему-то не очень хотелось идти к Ульяне. У этой весьма странной женщины он с каждым днем чувствовал себя все более дискомфортно. Особенно было неприятно, просыпаясь, видеть возле себя сидящую хозяйку, которая пристально смотрела на него. Сердцем он понимал, что Ульяна Наумовна тоскует по своему погибшему сыну, на которого он, Вадим, случайно оказался похож. Сначала он старался не обращать на данное обстоятельство никакого внимания, однако в последующие дни такой «прессинг» со стороны Ульяны стал его раздражать. Но что ему оставалось делать в его положении? Он прекрасно сознавал, что своим замечанием мог сильно обидеть несчастную женщину. Оставалось одно: терпеть, терпеть до тех пор, пока прокурор не выполнит свое обещание и не выбьет ему койко-место в общежитии Водной академии.
Открыв своим ключом квартиру, Вадим осторожно вошел и сразу наткнулся на строгий взгляд Ульяны.
— Ты что, сынок, крадешься, словно вор? — спросила она недовольно.
— Подумал, может быть, спите, — смутился Вадим. — Опасался потревожить. Уже девятый час вечера.
— Да какой там сон, — махнула рукой Ульяна и тяжело вздохнула. — Теперь совсем не усну. Только уж если вечным сном.
— Что вы говорите, Ульяна Наумовна! Зачем так мрачно. Живите сто лет и больше. — Вадим сел на скамеечку и стал разуваться. — Мне кажется, вас что-то очень сильно гнетет. Вы даже лицом осунулись за последние сутки. Вас по-прежнему тяжелые воспоминания не отпускают?
— Запуталась я, сынок. Не отмолить мне грехов своих.
— В чем же вы запутались? Поделитесь, может, чем смогу помочь. А не смогу, так хоть душу свою облегчите.
— Нет, ты мне не помощник, — вяло махнула рукой Ульяна и устало поплелась на кухню, шаркая комнатными тапочками. На ней было черное платье и черный платок.
Умывшись, Вадим прошел на кухню, чтобы выпить стакан чая, и был весьма удивлен присутствием на столе горки пирожков, стопки блинов и различного варенья в трех вазочках.
Ульяна сидела за столом ссутулившись, положив на стол узловатые руки. От Вадима не ускользнуло, что руки ее мелко дрожали.
— Садись, сынок, будем чай пить, — тоскливо вымолвила она и привязала неподвижный взгляд к своим подрагивающим рукам.
— Спасибо, Ульяна Наумовна! — поблагодарил Вадим и разместился на стуле. — В связи с чем такое изобилие? Какой-то праздник? Но, судя по вашему настроению и черной одежде, похоже на поминки.
— Почти угадал, сынок. Можно назвать и поминками.
— По ком на этот раз? — поинтересовался Вадим, чтобы поддержать разговор и хоть как-то отвлечь хозяйку от мрачных мыслей. Разлив по чашкам ароматный чай, он взял еще теплый пирожок и спросил: — С чем пирожок?
— С капустой, — тихо обронила Ульяна и ответила на его предыдущий вопрос: — Поминки по мне, сынок.
После этой фразы хозяйки Вадиму расхотелось есть, и он положил пирожок на прежнее место.
— По вам? — спросил он не без удивления. — Как это понимать? Вы же живая.
— Это тебе кажется, сынок, что я живая. Мертвая я.
— Вы меня пугаете, Ульяна Наумовна. Что с вами? Вам нездоровится?
— Телом-то я здоровая, сынок, но вот душа моя умерла. Да ты не пугайся. О поминках я так, к слову. Это прощальный ужин.
— Прощальный? Почему прощальный? Извините, Ульяна Наумовна, но не могли бы вы толком объяснить, что с вами происходит.
— Ухожу я, сынок, в монастырь. Навсегда. Завтра утром и простимся.
— Как «в монастырь»? Зачем?
— Грехи замаливать. Много у меня их накопилось. А к тебе, сынок, у меня деловой разговор.
— Деловой разговор? Вы словно бизнесмен разговариваете. Так о чем разговор?
— Об этой квартире, сынок. Я хочу оставить ее тебе. Не пропадать же ей. А ты, вон, скитаешься квартирантом. Не дело это. Вот я и решила сделать тебе подарок. В память о сыне.
— Вы сегодня просто поражаете меня, Ульяна Наумовна!
— Не возражай, сынок, — тем же тихим голосом продолжила Ульяна. — Ты подумай, как лучше перевести квартиру на тебя. Я в этом ничего не понимаю.
Вадим шумно выдохнул и, может быть, резче, чем следовало, ответил:
— Глупости говорите, Ульяна Наумовна. Квартира вам самой нужна. Со своей стороны хочу кое-что посоветовать. Или вы не нуждаетесь в моем совете?
