В окруженном галерейками садике храма Мацуо среди песчаных дорожек свиваются ручейки, торчат высокие камни, цветут кусты: это «цуцудзи», азалии. Рядом — озеро с торчащими клыками голых черных камней. И еще — большая каменная черепаха-источник. На ворота вешают деревянные ложечки с желаниями. На одной написано: «Хочу стать лучшим в Японии стрелком из лука». Есть в округе и разбитые храмы. Может быть, они самые интересные. Людей вроде нет, но… Дырки в стенах. Солнце на дорожках с вывороченными камнями. И как будто откуда-то кто-то смотрит… А кто, что? Так, наверное, и рождаются здесь сказки о призраках.
Теплынь. На берегу речки Кацурагава — сорняки по колено. Пырей, тимофеевка, травяные колоски, как нельзя более подходящие для старого детского курино-петушиного гадания:
— Скажи, петух или курица?
— М-м-м… Курица…
Сашка делает «вжик» рукой по травинке:
— Это кто, курица, наверное, или молодой петушок?..
— Ну я не знаю, сама смотри, я же тут лицо заинтересованное.
Запах придавленного травяного сока. Речной запах и сама речка. Трава заслоняет небо, если в ней валяться, заложив ногу за ногу, головой на Сашкином пузе. «Меня нашли в четверг на минном поле» — цитата из Дольского зачем-то всплывает в памяти, как нечто относящееся к этому месту и времени. Но как неуместен Дольский тут, на окраине Киото, у речки Кацурагава. Подними голову, и станет ясно — мы не дома. Это… Как неуместен здесь Дольский. Или уместен? И запах пырея и речной воды вовсе не запах дома, а запах всей земли, тоже дома в каком-то смысле. А над землей — небо. Оно сшивает все отдаленные берега в одно целое. Ведь небо — везде одно.
А еще мы Сашкой посетили замок Нидзё-дзё. Это была когда-то резиденция Токугава Иэясу. Правда, он в ней не жил, а императора в гостях принимал. Парадные апартаменты, так сказать.
Пробрались мы в замок с трудом. Он в пять закрывается, а билеты продают до четырех. Мы пришли ровно в четыре и взяли последние билеты. Нидзё-дзё вовсе не похож на традиционный вариант японского замка. У него нет донжона, и стоит он не на холме, как обычно, а посреди Киото, на ровном месте и окружен мощной белой, наклоненной внутрь стеной со ступенчатыми башнями по углам. Ров с водой. А за стеной — обычные японские деревянные дворцы и садики. А потом еще одно кольцо — ров-стена. И внутри — опять дворцы. Эти странные визуальные наложения стен, мостов и воды очень интересно смотрятся. Особенно со сторожевых площадок.
Главная достопримечательность — дворец Ни-но-мару — лабиринты пустых, пахнущих деревом и соломой помещений, с клетчато-бумажными стенками, перегородками, бумажными светильниками и с манекенами в старинных кимоно. И непременно — с татами и блестящими полированными досками пола. И везде надо снимать ботинки. Когда идешь босиком по татами или доскам, приходит странное чувство. Ногам слишком гладко, скользко и щекотно. Скорее неприятно, неуверенно как-то. Но если пол рифленый, тогда даже хорошо: можно пошаркать и почесать подошвы. Класс!
В полпятого мы угнездились с Сашкой на дворцовой веранде с рисовыми колобками о-нигири. Тут-то и стали объявлять по радио, что пора, мол, к выходу. Мы покряхтели и пошли. На полпути выяснилось, что «слона-то я и не приметил» — мы, оказывается, еще не ходили в квадрат внутренней территории за вторым кольцом стен. И мы помчались. Кажется, таких же, как я и Сашка, идиотов было немало. Но мы все же были самыми идиотскими идиотками. В конце концов, минут через сорок, мы, гордые и непобежденные, успевшие засунуть нос во все щели, были выпровожены из замка самыми последними с помощью компании сторожей. До того нам удавалось успешно водить последних за нос на полутемных замковых тропинках, хотя они и имели мерзкую особенность бесшумно и грозно возникать из кустов в самом неподходящем месте. Просто не сторожа, а назгулы какие-то…
5 мая, в День мальчиков, на шесты возле домов, где есть мальчишки, цепляют длинных бумажных карпов. Карпы в форме труб — ветер сквозь них протекает и шевелит, вроде бы рыба плывет. Карп — символ удачи для мальчиков. Потому что эта рыба считается самой сильной — она всегда плывет в реке против течения. Говорят, что самый первый в косяке карп, бывает, превращается в дракона. А карпы тут, кстати, не серые, а разноцветные, яркие — красные, белые, желтые и пятнистые! А в храме Камигамо-дзиндзя в этот день проходят соревнования конных лучников. Но я это зрелище прошляпила. В следующем году надо бы постараться туда попасть. А пока я поехала в Камигамо просто так — ко всему, это еще и известный памятник архитектуры. Там везде ручейки, туман над воротами, красные стены и зеленые листья. Крыши из толстых слоев сосновой коры. Как чешуйчатый слоеный пирог, украшенный мхом, травой и ягодами. На дощечках-эма изображены лошади и всадники. Это логично — ведь изначально «эма» значит «картинка с лошадью». Но тут это, наверное, не поэтому, а как напоминание про лошадиный турнир в День мальчиков.
Вокруг храма тоже ручьи и речушки. Дети шлепают в них по колено, что-то откапывают, играют, вода серебрится чешуйчатой рябью…
Я была еще в храме Кодайдзи — он прямо в центре Киото расположен, в квартале Гион. Но территория по склону поднимается высоко в горы. Тропинка вьется вверх, сквозь бамбуковую рощу бежит, ведет в поднебесные дали. У входа в Кодайдзи два служителя чистили пруд сетью. Один поливал дорожку из шланга. Солнце заходило, и все камешки на дорожке зеркально блестели. А выше по склону есть еще два домика с островерхими соломенными крышами. Называются «каса» — зонтики. Правда, на японские зонтики похоже. Если к изнанке крыши присмотреться, можно даже радиальные стропила-спицы разглядеть. Эти домики — чайные комнаты, очень старинные. Их, говорят, сам знаменитый чайный мастер Сен-но-Рикю построил!
Вообще-то в Киото немало странных храмов. Таких особенных, с вывертом. Один из лучших, на мой взгляд, синтоистский храм Фусими Инари-тайся. Он основан в первой половине VII века. Вот и попробуйте-ка вычислить его возраст. Сам храм очень красный и, как все ему подобные, «множественный», то есть состоит из кучи разных павильончиков. Но это не самое интересное. Самое интересное — дороги-тории. Сейчас придется объяснять подробно. Сначала — что такое тории. Это такие красные (или оранжевые, или просто каменные или деревянные) квадратные столбчатые ворота с загнутыми ушками. Их ставят перед святилищами синто как символ богини Аматэрасу. Ну вот, а в Фусими Инари эти ворота стоят вплотную друг за другом и образуют километровые разветвляющиеся лабиринты. Коридоры-тории карабкаются на гору, обходят прудики, выплевывают посетителей навстречу очередному святилищу и снова засасывают в свою оранжевую утробу. Ворота стоят плотно, но щели между ними все же есть. И в эти щели залазят солнечные зайцы и вымащивают путь внутри коридоров поперечными светящимися полосами. Получаются такие солнечно-оранжевые зебристые пути. Идешь по ним — и полосы света по носу щелк-щелк-щелк… Иногда ворота сгнивают. Тогда получается зазор. Потом его заполнят новыми воротами. Кое-где вместо деревянных оранжевых стоят серые каменные тории. И каждые — построены на деньги такого-то спонсора… Как правило, торговца рисом, ведь Фусими Инари — храм риса. В XVII веке по Киото вдруг прошел слух, что, если пожертвовать храму Фусими Инари деньги на ворота-тории, торговые дела резко пойдут в гору. Многие купцы тут же испробовали новый способ привлечения удачи. Очевидно, слухи подтвердились, и потому количество тории стало расти как на дрожжах. Интересно, сколько торговцев вложило деньги в эти бессчетные ворота на протяжении веков? Ведь судя по всему, пожертвования поступают до сих пор: вон сколько новеньких ворот виднеется.
