ради меня. Мы не могли сидеть в машинах и ждать вечно. В конце концов бал просто отменят.
В этот миг я вдруг увидела свое отражение в зеркале заднего вида и поняла, что такого шанса, как сегодня, больше не будет. Джесси был уже в выпускном классе, он вот-вот закончит школу и уедет бог знает куда. На этот счет до меня доходили самые разные слухи, от пересудов о том, что ему дают стипендию как футболисту, до толков, что он собирается переехать в Калифорнию, чтобы стать актером. Мои подруги не водили компанию с его друзьями, к тому же к концу школьного года ученики выпускного класса старались держаться вместе и общаться в своем кругу.
Но главное, я чувствовала, что никогда больше мне не удастся выглядеть такой красивой, как сейчас. Сейчас был мой звездный час. На некоторых людей такое прозрение подействовало бы угнетающе, но только не на меня. Я была рада, что достаточно хорошо знаю свои достоинства и недостатки, чтобы понимать: сейчас или никогда. И это сознание придало мне мужества сделать то, что я сделала в следующую минуту. Нынешняя буря и то, что случилось с Эбердином потом, заставили всех нас проявить мужество, и притом не раз. Но сегодня это случилось впервые.
– У меня есть идея, – сказала я и скинула одно и то же сообщение Джесси, нескольким моим подругам и Морган.
Телефон в руке подруги звякнул, и она прочла мое сообщение вслух:
«Предлагаю всем пробежаться до спортзала. Старт ровно в 20.26. Кто “за”?»
Морган повернулась ко мне, удивленно округлив глаза:
– Эй, погоди. Я имела в виду совсем не это.
– По-моему, дождь стихает!
Пока я это говорила, над нашими головами снова прогремел гром.
– Ты что, обалдела? Да сейчас льет еще сильнее, чем раньше! Ты слышала, что сказала Элиза? Ветер валит деревья! Люди сидят без электричества! А тут еще и гром, и молнии, и залившая парковку вода! Да нас всех может убить!
Я сжала колено Морган:
– А разве это не самый классный способ отдать концы?
– Как же! – усмехнулась Морган. – Умереть от удара током в луже! Это будет ужасный конец, Кили. Может быть, самый худший.
Мы обе посмотрели на приборную доску. Часы показали 20.25 и погасли, потому что я вырубила мотор и выдернула ключи из замка зажигания.
Подруга вздохнула:
– Почему ты вечно впутываешь меня в такие вот ситуации?
Я с шумом втянула ртом воздух и взглянула на Морган, гадая, не выпад ли это в мой адрес, не упрекает ли она меня за ту роль, которую я сыграла в ее разрыве с Уэсом. Но это было не так. Она, улыбаясь, натянула на голову капюшон дождевика и взяла в руки зонт.
Мы были готовы.
Я тоже подняла капюшон и попыталась подоткнуть выглядывающий из-под парки короткий подол моего платья в надежде уберечь его от разгула стихий.
– На счет «три», – сказала я и тут же ухмыльнулась: – Три!
– Ах ты паршивка! – взвизгнула Морган.
Я распахнула пассажирскую дверь и тут же, еще не выходя из машины, раскрыла зонт, чтобы получился своего рода навес. Но дождь словно сошел с ума, он начал хлестать внутрь машины. Морган вскрикнула, я тоже, но теперь было уже слишком поздно, и нам оставалось одно – вылезти на улицу, захлопнуть двери и со всех ног бежать в спортзал.
Мы помчались по парковке, как вспугнутые олени. Встречный ветер плотно прижал мою куртку к груди, дождевик Морган приподнялся, хлопая сзади, как пластиковый пакет. На бегу я то и дело оглядывалась, пытаясь разглядеть, вылезли ли Джесси и его друзья из своей машины, но я могла бы с тем же успехом стараться рассмотреть что-либо, глядя сквозь водопад.
Может быть, ребята уже свалили к Зито.
Я изо всех сил вцепилась в свой зонт, который ветер свирепо пытался вырвать из моих рук, и старалась ступать осторожно, но быстро. Но избежать луж было невозможно, и в некоторые из них я проваливалась по щиколотку. Мои резиновые сапоги промокли, а ветер рвал куртку со всех сторон.
Потом я наконец услышала, как, мчась за нами, вопят и улюлюкают Джесси и его друзья, при этом двое или трое из них громко выкрикивали мое имя. Голос Джесси звучал громче всех, и от него я вся шипела и искрилась внутри, словно провод под напряжением, попавший в громадную лужу.
У дверей спортзала стояли учителя, потрясенные нашей выходкой, и кричали нам, чтобы мы были осторожны. Машины, между которыми мы пробегали, были полны людьми, пялившимися на нас сквозь свои ветровые стекла как на сумасшедших. Я и впрямь чувствовала себя сумасшедшей. И мы все вопили и смеялись над своим безумием.
А потом кто-то остановил мой бег.
– Потанцуй со мной, Кили! – заглушая рев ветра, крикнул Джесси.
С кончика его носа лила вода – у этого олуха не было ни зонтика, ни куртки. Его белая рубашка уже сделалась прозрачной и липла к груди, серые брюки стали до колен черными от влаги, в его коричневых водонепроницаемых мокасинах хлюпала вода.
В его прикиде не было ничего глупого или комического. Он по-настоящему принарядился, так же, как и я.
Я попыталась притянуть Джесси к себе, закрыв своим зонтом нас обоих:
– Перестань, ненормальный! Мы же уже у самых дверей!
Но парень схватил меня за подмышки, оторвал от земли и закружил. Вода разлеталась вокруг нас тысячами брызг, словно фейерверк, потому что Джесси изо всех сил топал ногами. Порыв ветра вцепился в мой зонт, вырвал его у меня из рук, и он, кувыркаясь, покатился по парковке, пока не ударился о забор из сетки-рабицы, которым был огорожен наш стадион.
– Кили! – крикнула стоявшая в нескольких футах от нас Морган.
Ветер вывернул ее зонт наизнанку, но она все равно улыбалась, такая же счастливая, как и я, а потом вбежала в спортзал.
Все, кто успел забежать внутрь, толпились в дверях, чтобы посмотреть на меня и Джесси, и, показывая на нас пальцами, аплодировали, когда он меня кружил. Ребята и девушки в машинах давили на клаксоны и то включали, то отключали фары дальнего света.
Джесси перегнул меня назад в талии, как тряпичную куклу, и по моему запрокинутому лицу забарабанил дождь.
Стоит ли говорить, что я промокла до нитки. Я чуть было не заорала, чтобы Джесси остановился и поставил меня, черт возьми, на землю. Но когда я выпрямилась и оказалась с ним нос к носу, глаза его сияли так ярко, улыбка была такой ослепительной, а кожа такой
