— Прямо по коридору и направо, — сухо проговорил я. — У тебя десять минут.
— Спасибо, — ответила она почти беззвучно и, не оборачиваясь, пошла вперёд.
Проводив её взглядом, я выматерился сквозь зубы. Вернуть её, что ли, Вандору?! С одной таскается, так пусть вторая будет… Не хватало мне только в её глаза вглядываться и думать, какая херотень в них таится.
— Ложись на постель, — бросил я, когда Стэлла вышла из ванной.
Посмотрел на часы — почти девять минут. Надо же, какая чёткость. Хорошо. Злить меня сейчас ещё больше не стоит. На девчонке снова была моя рубашка. Одна из тех, что я специально держал в ванной на случай, если времени в обрез. Несколько раз бывало, что выдёргивали меня в самый неподходящий момент, и на счету была каждая секунда. Проведя пальцем по лезвию старого охотничьего ножа, я повернулся к Стэлле. Она уже забралась на постель и сидела, поджав под себя ноги. Колени её были содраны, на голени — длинная царапина. Заметив в моих руках нож, она уставилась вначале на него, потом подняла взгляд к моему лицу.
— Я, кажется, сказал, чтобы ты ложилась, — размеренно проговорил я, неотрывно глядя на неё.
Она судорожно выдохнула, облизнула пересохшие губы и поджала ноги ещё ближе к себе.
— Что ты хочешь сделать? — спросила она, и я услышал, как дрогнул её голос.
Я снова кивнул на постель. Отвечать ей я не собирался так же, как и повторять в третий раз. Взял верёвку и пошёл к кровати. Стэлла попыталась отползти, но я схватил её за руку.
— Лучше будь послушной, — сжимая её запястье, отрезал я.
Положил нож на постель и взял её вторую кисть. Она больше не сопротивлялась, только сидела, застыв, и почти не дышала. Пальцы у неё были ледяными, глаза потемнели. Подтянув её к спинке кровати, я обмотал верёвку вокруг запястий. Не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы у неё не было возможности вырваться. Перекинул через прорезь в изголовье и затянул узел. Пальцы её беспомощно сжались, грудь приподнялась и опустилась. Она лежала, откинув голову на подушку, и смотрела в потолок, на массивную балку, словно могла разглядеть там что-то стоящее. Боится. Ведь действительно боится. Взяв нож, я демонстративно потрогал лезвие. Взгляд её тут же переметнулся, и это вызвало у меня мысленную усмешку. Да, девочка, ты сколько угодно можешь пялиться в потолок, но мы-то с тобой знаем, что волнует тебя совсем другое.
— Приступим? — Я присел рядом с ней и провёл кончиком ножа по рубашке у неё под грудью.
Губы её плотно сжались, руки дёрнулись.
— Алекс, — выдавила она, когда я плашмя прижал лезвие к её щеке. — Я не думала, но…
— Замолчи, — перебил её. И, взяв край рубашки, одним резким движением распорол от низа до самого воротника.
Стэлла потихоньку заскулила, я почувствовал её дрожь. Перевернул лезвие остриём вверх и коснулся её ключиц. Обрисовал и, чуть надавливая, повёл ниже. Она застыла, и только грудь её вздымалась в такт дыханию.
Я смотрел на скользящий по оливковой коже кончик лезвия, видел, как на мгновение вслед за ним кожа бледнеет, а потом приобретает свой прежний цвет, и понимал: это действительно ненормально. Так хотеть какую-то жалкую шлюху — ненормально. Ненормально трогать её и понимать — мне нужно, чтобы её тело откликалось, чтобы она, чёрт возьми, тоже хотела меня. Мне нравилось, когда женщина, которую я трахаю, получала удовольствие, а эта… Но эта и не была женщиной — она была моей собственностью. Только… для меня это ничего не меняло. И если по первой я не задумывался о том, доставляет ли ей секс наслаждение, теперь это стало для меня важным.
Лезвие прошлось по её животу и тронуло лобок.
— Пожалуйста, Алекс, — всхлипнула Стэлла, и я заметил слёзы в уголках её глаз.
— Тихо, — шепнул, кончиками пальцев коснулся кровоподтёка на её бедре. — Лежи спокойно, и всё будет хорошо.
Но слова мои на неё не подействовали, и слезинка потекла по виску. Дрожь усилилась.
— Чего ты от меня хочешь? — всхлипнула она. — Хочешь убить — убей! Я…
— Если бы я хотел тебя убить, сделал бы это сразу, — ответил я спокойно и, протянув руку, стёр с её лица влажный след. Погладил скулу. — Сейчас я хочу совсем другого.
Она потихоньку шмыгнула носом. Похоже, смысл моих слов дошёл до неё быстро, и это успокоило её. Облизнув губы, она спросила:
— И чего же ты хочешь?
Я тронул её плоть самым кончиком ножа и, отложив его в сторону, прижался к животу губами. Поцеловал, прихватил кожу, поднялся до пупка.
— Хочу, чтобы ты стала влажной, — откровенно признался я.
Несколько секунд она молчала, а после негромко и как-то равнодушно сказала:
— Игрушка тебе досталась сломанная, Алекс.
Я приподнял голову, опёрся ладонями по обе стороны от её обнажённого тела. Мы смотрели друг другу в глаза, и я опять видел в её вызов. Хорошо, малышка. Твой вызов я принимаю и, можешь не сомневаться, добьюсь своего. Если раньше тобой никто как следует не занимался, это ещё ничего не значит.
— Починим. — Я всё так же неотрывно смотрел на неё. — Я умею чинить сломанные игрушки.
— Не все игрушки можно починить.
— Для начала стоит попробовать, — ответил я, касаясь пальцами внутренней стороны её бедра. — Только попробовать как следует.
9.1
Она невесело хмыкнула и, положив голову на подушку, отвернулась. Закрыла глаза. Её маленькие локотки беспомощно торчали в разные стороны, перехваченные верёвкой кисти по-прежнему были привязаны к изголовью постели. Это заводило меня. Она вообще заводила меня — я реагировал на неё так остро, что это меня раздражало, но остановиться не мог. Посмотрел на её бедро и, сдержав желание дотронуться до ссадины, поднялся. Взял заранее принесённую из кухни аптечку и снова сел возле девчонки. Проскользив кончиками пальцев по её бедру от колена выше, я коснулся живота и стал мягко ласкать. Наклонился и поцеловал тёплую кожу под рёбрами. Почувствовал, как напрягся и опал её втянутый животик. Нужно было обработать ссадины, но соблазн оказался слишком велик. Точно помешательство какое-то…
— Зря стараешься, — выдохнула Стэлла, когда я обхватил губами сосок и накрыл вторую грудь ладонью. — Если хочешь, бери, как есть. А если надоела…
— Тебе не кажется, что для сломанной игрушки ты слишком своевольная? — приподняв голову, осведомился я. Погладил сосок большим пальцем и потихоньку надавил. Отпустил и обвёл круг пошире — по ореолу.
— Уж какая есть, — отозвалась она и посмотрела мне в глаза. — Развяжи меня.
— И не мечтай. — Я коснулся её щеки. Аккуратно провёл по разбитой губе и переместил палец на подбородок. Черты её лица были пропорциональными, мягкими и в то же время чёткими, несмазанными. Красивый изгиб бровей, ровный носик, глаза… Проклятущее болото её глаз! Пока меня вновь не стало затягивать, я взял аптечку и, найдя необходимое, как следует осмотрел ссадину на бедре. Не смертельно, но неприятно.
— В доктора решил поиграть? — Стоило мне дотронуться до ушиба, прошипела девчонка и попыталась отдёрнуть ногу. — Не думаю, что из тебя выйдет что-то толковое. — Я ухватил её чуть выше колена и, вернув на место, опять прошёлся ватой.
— Возможно, — надавил сильнее, и девчонка снова зашипела. — Роль сотрудника похоронного бюро обычно даётся мне лучше, но кому-то сегодня очень сильно повезло.
В ответ до меня донеслось фырканье. Громкое и очень презрительное. Вот же чертовка! Хвоста с кисточкой на её прелестной попке я, вроде бы, не видел, рогов тоже, но стоит, наверное, присмотреться повнимательнее. Закончив промывать ссадину, я нанёс заживляющую мазь и на всякий случай наложил слабую повязку. Хуже точно не будет. Промыл ещё пару царапин и занялся коленками. Вспоминать о том, как она летела с насыпи, не хотелось, но мысли так и лезли в голову. Несомненно, байк был для неё слишком тяжёлым, и даже при этом справлялась она с ним мастерски. Забывшись, я подул на её коленку. Слететь с дороги на такой скорости…
— Может быть, ещё поцелуешь? — донеслось до меня, и я отогнал недавние воспоминания подальше.
