Вот чёрт! Не помню, когда в последний раз испытывал что-то подобное! Узнав, что Вандор попал в перестрелку? Да… В тот момент было нечто похожее, только с другим оттенком.
— Хорошая идея, — глянул ей в глаза и, ведя влажной прохладной ваткой от колена к груди, пересел ближе. — Только для этого есть местечко послаще. — Поцеловал её в губы. Вначале едва ощутимо, а после настойчивее. Раздвинул её губы, втолкнул язык и, дразня, коснулся её юркого язычка. Помогать мне она не собиралась, и я понимал это. Очередной вызов.
Не переставая ласкать её рот, коснулся руки и погладил по внутренней стороне от плеча до локтя. Почувствовав под пальцами выпирающую косточку, обрисовал её и двинулся в обратную сторону. Не знаю, что чувствовала она, сам я буквально сходил с ума от прикосновений к ней. Мне хотелось взять её сию же секунду и не думать больше ни о чём. В башке у меня взрывались снаряды, желание выкручивало нервы, в паху всё напряглось до такой степени, что хотелось стиснуть зубы и зарычать. И что с ней не так?! Что не так со мной?! Прикусив её губу, я прижался к локотку губами. Очертил языком и мягко погладил предплечье. Руки её дёрнулись, будто она была птицей со связанными крыльями, до меня донёсся короткий усталый выдох. Ну нет, девочка, так дело не пойдёт. Прихватив нежную кожу на внутренней стороне предплечья, я стал потихоньку покусывать и тут же зализывать невидимые ранки. Чёрт! Главное, не кончить прежде, чем окажусь внутри неё, потому что её тело…
— Есть что-то, что тебе нравится? — просипел я, накрыв ладонью полушарие её груди. Со ссадинами мы обязательно закончим. Ладони, мордашка…
— Есть, — подумав несколько секунд, ответила она. — Мне нравится, когда меня не трогают.
— Боюсь, что как раз с этим у нас будут проблемы, — проговорил я на полном серьёзе и двинулся к точёным бёдрам.
В то время, как губы мои касались ложбинки меж грудей, рёбер и живота, ладони скользили по бокам, переходили на спину. Тело её было упругим, сильным, но в то же время очень хрупким, и это сочетание заводило меня с неимоверной силой. Оставалось признать одно: ни о какой паре раз речи уже не идёт и о десятке — тоже. Понятия не имею, когда она начнёт мне надоедать… А что, если этого, блядь, вообще не случится?! Что тогда? Буду таскать её за собой?
Я и не заметил, как пальцы мои стали очерчивать узор татуировки на правом бедре. Как-то само собой вышло. Я вгляделся в рисунок, уже осознанно провёл по выбитым тушью листочкам и цветам. Татуировка начиналась едва ли не на ягодице и, оплетая ногу, устремлялась вниз, к коленке. По очереди я очертил языком каждый цветок и, согнув ногу Стэллы, остановился на коленной чашечке.
— Очень красиво, — прижав цветок зубами, сказал я.
Мне нравилось покусывать её кожу, нравился почти неощутимый запах её тела. Сейчас она пахла моим мылом: горький запах грейпфрута, смешанный с нотками розмарина и бергамота. Ей шло. Ей вообще шло всё, что не шло другим женщинам: короткая стрижка, мощный мотоцикл, вызов в глазах, терпкие духи, мужские рубашки…
Не переставая очерчивать вьюн языком, обхватил ладонью её икру и помассировал пальцами. Она напряглась, и я почувствовал, как натянулись под кожей её мышцы. Дикая кошка…
— Тебе не нравится, когда трогают твои ножки? — посмотрев ей в лицо, приподнял я бровь. — Или наоборот нравится?
— Мне вообще не нравится, когда меня трогают, — процедила она, глядя на меня с непонятно откуда взявшимся раздражением.
Я снова взялся за её икру. Надавил двумя пальцами под коленкой и стал спускаться всё ниже и ниже, к щиколотке. Стэлла сжала губы. Добравшись до сухожилия возле пяточки, я принялся поглаживать ямочки возле него. Стопа у неё была маленькая, узкая, изящная, с красивыми пальчиками. Уж не знаю, то ли это я такой осёл, что меня заклинило на этой пигалице, то ли что, но мне было удивительно, как это никто не оценил её по достоинству. Прежде идея держать дома девочку из питомника казалась мне весьма сомнительной, однако, чего только стоят эти ножки!
— Без глупостей, — предупредил я и опустил её ногу себе на колени, так, что стопа упиралась мне в пах.
Вне сомнений, девчонка прочувствовала, насколько сильно я хочу её. Глаза мигом потемнели, крылья носа раздулись.
— Скажи, тебе вообще всё равно как, с кем и когда? — выдавила она. — Лишь бы было, куда слить?
— Ты считаешь, что если бы мне было всё равно, я бы возился тут с тобой? — парировал я и, взяв в ладони вторую стопу, погладил косточки. Спустился к пятке и, обрисовав её пальцами, поднёс к лицу. Потёрся щетиной и лизнул.
— Что ты делаешь? — Она попыталась отдёрнуть ногу. Голос её звучал как-то напряжённо и обеспокоенно.
— У моей игрушки очень много интересных деталек, — хмыкнул я, продвигаясь по стопе к пальчикам. Погладил Стэллу по второй ноге от лодыжки до колена, легонько шлёпнул по бедру, заставляя раздвинуть бёдра, и коснулся плоти.
Она всё ещё была сухой, но я чувствовал, что тело её начинает откликаться. Слабо и медленно, но начинает и, судя по тому, как нервно дрогнул её живот, чувствовала это и она сама. Мы посмотрели друг другу в глаза. По её взгляду сложно было понять, о чём она думает. Как будто мысли её скрывала какая-то мгла — густая, непроглядная. Я почувствовал, как она шевельнула пальчиками меж моих бёдер, почувствовал, как ножка её медленно заскользила туда-сюда. Шумно и резко втянул носом воздух и увидел насмешку в зелёных глазах. Уголок её губ дёрнулся. Вот же сучка! Решила показать, что я хочу её куда сильнее, чем она меня? Так я не идиот, чтобы спорить с очевидным. Ну погоди у меня…
9.2
Недолго думая, я укусил её за подушечку возле мизинца. Не сильно, но так, чтобы почувствовала. Взял маленький пальчик в рот и принялся посасывать. О собственном члене на какое-то время пришлось забыть. Пульс у меня зашкаливал, вены вздулись, но отступить я уже не мог. Хоть ширинка нахрен лопнет, — своего добьюсь.
Надавливая, я провёл по стопе большими пальцами: по гладкой пяточке, по вызывающе эротичной ямочке, добрался до подушечки и помассировал. Оставив мизинчик, прихватил безымянный и лизнул его. Потом средний и указательный, а, добравшись до большого, начал с косточки на боковой стороне стопы. Да чтоб её! Эти маленькие ножки возбуждали меня ничуть не меньше, чем её потрясающая грудь и попка! Аккуратные, как и всё её тело, с этими сухожилиями, ровными пальчиками и прорисованными косточками. Прикусив пальчик сбоку, я потёр подушечку и подул на неё. Стэлла снова попыталась отдёрнуть ногу, но я крепче ухватил пятку и продолжил. Покусывал и мягко ласкал, а потом снова покусывал до тех пор, пока не услышал тихий выдох.
— Нравится? — не переставая гладить ножку, спросил я. Опустил к себе на колени и взял другую. Стэлла облизнула губы и хотела было увернуться.
— Нравится, я спрашиваю? — повторил настойчивее.
— Прекрати. — Я заметил, как натянулась верёвка. — Развяжи меня. Мне больно!
— А вот врать нехорошо. — Пальцы мои вновь принялись изучать узкую стопу. Вот они — натянутые сухожилия, округлые косточки, мягкая подушечка и вкусные пальчики. Такие вкусные, что я бы мог долго облизывать их, несмотря на то, что член разрывался от жажды обладать этой девчонкой. Вот так, детка… Мизинчик, безымянный… А вот и большой. Лунка ровного ноготка, сгиб… Я вобрал палец в рот и обвёл языком. Зубами, опять языком…
— Алекс… — Голос Стэллы дрогнул. Бёдра и живот были напряжены, во взгляде затаилась тревога. — Не надо, Алекс.
Язычок её прошёлся по приоткрытым губам, из груди вырвался выдох. Оставив стопу в покое, я тронул плоть и тут же посмотрел Стэлле в лицо. Провёл с большим нажимом, обрисовал влажную дырочку и проник пальцами.
— М-м-м… — застонала она и всхлипнула, подалась назад. Я же принялся поглаживать её изнутри.
В горле пересохло, терпеть давящую ткань больше не было сил, и я расстегнул ширинку, а следом, продолжая ласкать девчонку, ремень. Справившись, опустил ладонь ей на колено.
