– И те и другие абсолютно не похожи на своих творцов.
– У каждой культуры своё понимание мира и своё видение форм инструмента, необходимого для реализации замыслов. Но масштабы воздействия этого инструмента на природу, по сути, одинаковые.
– Под инструментом ты имеешь в виду боевых роботов?
– А разве не так? Фантазия гиперптеридов, Метавселенная которых скорее всего является псевдобесконечным газовым пузырём, породила «джиннов», воображение водных жителей – иксоидов создало моллюскоров, наше, человеческое, воображение – компьютеры, инки, витсы, но все они – роботы – всего лишь инструменты для выполнения определённого круга задач. Психодинамически и функционально они похожи как братья.
– Почему не сёстры?
Лилия погрустнела.
Игнат, всё это время жадно разглядывающий зловещий силуэт «паука» и его «жертву» – «скелет» моллюскора, поймал взгляд девушки, прижал ладонь к груди.
– Прости, я не спорю, это нервное. Насколько же всё-таки могильники «джиннов» не похожи на этот моллюскорский мавзолей.
– Это правда, – согласилась Лилия.
– Фил, подберись поближе.
Киб-пилот послушно подвёл куттер почти вплотную к одной из опор-ног «паука».
Перед носом аппарата возникло какое-то струение, будто снизу вверх поднялась волна горячего воздуха. Очертания белого куста коралла на диске заколебались.
– Он оживает! – прошептала девушка.
– Назад!
Куттер сдал назад.
Струение воздуха прекратилось, «скелет» моллюскора успокоился.
– Это пульсация защитного поля, – сказал Игнат с облегчением. – От моллюскора осталась только эта колючая штуковина. Поле не давало ему возможности вырваться на волю, равно как и приблизиться к нему извне.
– Я уж подумала…
– Тот, кто строил могильники, должен был позаботиться о надёжности и безопасности. Период «магического полураспада» боевых роботов, будь то «джинн» или моллюскор, довольно велик, поэтому саркофаги должны функционировать ещё больше, миллионы лет. И всё же меня больше интересует, почему могильники «джиннов» и моллюскоров так отличаются друг от друга. Помнишь, какие они на Полюсе?
– Были.
– Ну, были.
– Скалы.
– Точно, похожи на геометрически правильные скалы. А здесь «пауки»! Знаешь, что это означает? Они созданы в разных Метавселенных с разным количеством измерений!
– Какое это имеет значение? Главное, что они предназначены для одной цели.
– Для уничтожения планет и звёзд!
Лилия вздрогнула.
– Представить страшно! А если он вырвется на волю?
– Этот уже не вырвется.
– Другой вырвется, поживее.
– Не вырвались же до сих пор? Хотя отец вспоминал, что Селим обнаружил на Полюсе взломанный могильник, ещё до его похода по планете. Один из «джиннов» каким-то образом смог освободиться.
– Вот видишь.
Взгляд Игната остановился.
Лилия не дождалась ответа, пригляделась к его лицу.
– Ты в порядке? Что вспоминаешь?
– Подумал…
– Рада за тебя.
Он не обратил внимания на шутливый тон подруги.
– Послушай, что, если это был тот самый «джинн», что появился потом на Земле?
– Спящий?
– Ну да. Он освободился… или его освободили и поместили в бункер на Луне, после чего американцы обнаружили саркофаг и перенесли на Землю.
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем кому-то понадобилось взламывать могильник на Полюсе Недоступности и переносить «джинна» на Луну? И кто мог это сделать?
– Ангелоиды.
Лилия поморщилась.
– Дались тебе эти ангелоиды. Им-то с какого бодуна понадобился боевой робот?
Игнат развеселился.
– Это ты хорошо сказала – с бодуна. Чем ещё может заниматься наш доморощенный человеческий УММ? Но ты права, ангелоидам нет смысла заниматься подобными вещами. Боевой робот понадобился не им.
– А кому? Инвазерам?
– Может быть. Либо кому-то ещё, потомкам других разумных систем, в том числе негуманоидных. Ты ксенолог, ты и думай. Предлагаю проверить другие могильники. Вдруг найдём живого моллюскора?
– Зачем он тебе?
– Наш бывший враг Ульрих Хорст много лет назад создал алгоритм управления моллюскорами – «Алгуль», я кое-что помню.
– Что ты будешь делать, если твой алгоритм не поможет?
– Бежать, – пожал он плечами.
– Не шути такими вещами.
– Хорошо, просто посмотрим на другие саркофаги.
Лилия заколебалась.
– Здесь так неуютно…
– Потратим часок и уберёмся отсюда. Но если не хочешь…
– Хорошо, не больше часа, – согласилась она.
– Фил, вперёд! Ищи соседний могильник.
Куттер крутанулся вокруг оси и устремился «вверх» по склону обманчиво вогнутого ландшафта, представляющего собой не кратер, а целую планету.
Глава 9
Вы мне – я вам
Фрегат окружала серо-белая мгла, не пробиваемая прожекторами. Инк фрегата мог бы воспользоваться многодиапазонными радарами, способными глубоко проникать в газовые недра Сатурна, однако Ульрих опасался, что его засекут пограничные локаторы, и приказал Цзе Дуну «не высовываться». Столкновения с астероидами и любыми атмосферными объектами гигантской планеты фрегату были нипочём, а исследовательские станции ниже двух тысяч километров в атмосферу Сатурна не опускались. Фрегат же после атаки хронолаборатории под Воркутой сразу воткнул «струну» таймфагового прыжка в Сатурн и нырнул на двадцать тысяч километров, перейдя первую атмосферную ундуляцию: давление газа – тысяча бар, температура воздуха – плюс двадцать пять градусов Цельсия. Так глубоко, по данным Астрофизического института Солнечной системы, опускались лишь специальные глубокоатмосферные аппараты – С-батискафы, защищённые от давления в тысячи и даже сотни тысяч бар[42].
Какое давление мог вынести фрегат «Мао», Ульрих не знал, но рисковал сознательно, потому что, не исполнив свой замысел, не хотел покидать Солнечную систему, как ему советовали оба инвазерских Посредника – свой собственный, засевший в костях черепа, и Ева Рутберг, оставшаяся на Земле, в США, хотя существовал риск её обнаружения контрразведкой ФСБ.
– Вы совершаете ошибку, – прошипела она во время короткого сеанса связи, когда фрегат вонзился в Сатурн. – Уходите по «струне» в квадрант Ориона! На максимальную дальность!
– Успеется, – ухмыльнулся Ульрих.
Говорить Еве о том, что у него появились свои планы в отношении использования хроноинвертора, он не стал.
Сатурн его не восхитил. Да, планета, безусловно, была большая[43] и очень своеобразная, даже если не брать в расчёт её кольца, но, окунувшись в плотную водородно-гелиевую атмосферу гиганта, увидеть какие-либо детали оказалось делом безнадёжным, а Ульрих к тому же и не обладал эстетическим вкусом и любознательностью, довольствуясь плотскими утехами в моменты отдыха и пиршеством желудка, а не ума.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
