Выслушав советское предложение, Черчилль сказал, что проблема репараций очень сложна. Это показал опыт разработки мирных условий после первой мировой войны и реализации репарационных требований, в частности Англии. От Германии удалось с большим трудом получить лишь 1 млрд. ф. ст. Причем осуществлено это было только благодаря тому, что Англия и США инвестировали большие суммы в Германии. В итоге Англия взяла у Германии несколько старых океанских пароходов, а на деньги, которые Германия получила от Англии, она построила себе новый флот. Черчилль сказал, что не следует повторять этот негативный опыт.
Далее обсуждался вопрос о целесообразности использования германской рабочей силы, причем Сталин заметил, что СССР пока еще к этому не готов.
Черчилль коснулся дальнейшей судьбы 80 млн. немцев — что будет с ними после безоговорочной капитуляции Германии?
— Призрак голодающей Германии, с ее 80 млн. человек, встает перед моими глазами, — воскликнул Черчилль. — Кто будет ее кормить? И кто будет за это платить? Не выйдет ли в конце концов так, что союзникам придется хотя бы частично покрывать репарации из своего кармана?
Конечно, все это были важные проблемы. Но столь трогательная забота Черчилля о еще продолжавшей войну гитлеровской Германии, разорившей почти всю Европу и принесшей небывалые опустошения, голод, нищету, страдания и смерть миллионам и миллионам людей на оккупированных нацистами территориях, прозвучала несколько странно. Рузвельт сразу же почувствовал это и сказал:
— Я согласен с Черчиллем, что нужно немного подумать о будущем Германии. Но, несмотря на великодушие Соединенных Штатов, которые оказывают помощь другим странам, мы не можем гарантировать будущее Германии. Соединенные Штаты не хотят, чтобы в Германии жизненный уровень населения был выше, чем в СССР. Соединенные Штаты желают помочь Советскому Союзу в получении из Германии всего необходимого…
Если внимательно проследить за дискуссией по вопросу о репарациях с Германией, то становится очевидным, что Черчилль, ссылаясь на все новые сложности на пути справедливой компенсации Советскому Союзу его гигантских потерь, не хотел думать о жертвах советского народа, подвергшегося гитлеровской агрессии. Его гораздо больше заботил вопрос о том, как создать благоприятные условия для послевоенной Германии. В этом смысле президент Рузвельт занимал противоположную позицию, неизменно подчеркивая необходимость прежде всего удовлетворить справедливые требования Советского Союза.
В итоге обмена мнениями была достигнута договоренность о создании Репарационной комиссии из представителей трех держав со штаб-квартирой в Москве. После этого Сталин предложил выработать основные руководящие линии для Репарационной комиссии. Он высказал мнение, что основным принципом при распределении репараций должен быть следующий: репарации в первую очередь получают те государства, которые вынесли на своих плечах основную тяжесть войны и обеспечили победу над врагом. Эти государства — СССР, США и Великобритания. Возмещение должны получить не только русские, но также американцы и англичане, и притом в максимально возможном размере. «Если Соединенные Штаты, — сказал далее Сталин, — не заинтересованы в получении из Германии машин или рабочей силы, то могут найтись другие формы репараций, более подходящие для них, например сырье и т. п. Во всяком случае, должно быть твердо установлено, что право на репарации прежде всего имеют те, кто сделал наибольший вклад в разгром врага».
Рузвельт и Черчилль согласились с этими соображениями.
Мысли о послевоенном мире
Третье пленарное заседание Ялтинской конференции, состоявшееся 6 февраля, началось с обсуждения вопросов, оставшихся открытыми после конференции в Думбартон-Оксе, где вырабатывался проект устава новой международной организации безопасности. Несогласованными остались правила голосования в Совете Безопасности. Для внесения новых американских предложений слово было предоставлено государственному секретарю США Э. Стеттиниусу.
Эти предложения содержали новые элементы, и советская сторона согласилась их изучить. Однако окончательно вопрос о процедуре голосования был решен уже после Ялтинской конференции в ходе обмена посланиями между Рузвельтом и Сталиным. Записанная в конечном счете в Уставе ООН формула основывается на принципе единогласия великих держав и обеспечивает такой порядок, который исключает возможность навязать державе — постоянному члену Совета Безопасности ООН волю других государств в вопросах, имеющих принципиальное с точки зрения ее интересов значение.
Высказывания руководителей трех держав в Ялте в связи с планами послевоенного устройства дают представление о том, как мыслился тогда послевоенный мир.
Прежде всего следует подчеркнуть, что при различии позиций по тем или иным вопросам все три лидера сходились в одном — в том, что единство великих держав — участниц антигитлеровской коалиции имеет решающее значение для поддержания прочного мира на земле. Так, Черчилль признал, что вопрос о том, будет ли мир построен на прочных основах, зависит от дружбы и сотрудничества трех великих держав. Президент Рузвельт в свою очередь напомнил, что в Тегеране «три державы заявили о своей готовности принять на себя ответственность по созданию такого мира, который получит одобрение народов всего мира». Сталин заявил, что «самое важное условие для сохранения длительного мира — это единство трех держав».
Однако в рамках этого общего положения каждый из трех участников ялтинской встречи имел свои специфические приоритеты. Черчилль, естественно, прежде всего был озабочен судьбами Британской империи. В одном из своих выступлений он прямо заявил об этом, приведя конкретный пример, который он квалифицировал как «трудный для Англии». Если, сказал он, Китай попросит возвратить ему Гонконг, то Великобритания будет иметь право высказать свою точку зрения и защитить ее, однако Великобритания не сможет принять участия в голосовании. Со своей стороны Китай имел бы право полностью изложить свой взгляд по вопросу о Гонконге, и Совет Безопасности должен был бы решить вопрос без участия британского правительства в голосовании… Поскольку, однако, продолжал Черчилль, этот вопрос затрагивает суверенитет Британской империи, британскому правительству было бы обеспечено право вето. Обращаясь к другому примеру, Черчилль сказал, что если, бы Египет поднял вопрос относительно возвращения ему Суэцкого канала, то он, Черчилль, допустил бы обсуждение этого вопроса без всякого опасения, так как британские интересы также были бы обеспечены правом вето. Таким образом, Черчилль и мысли не допускал, что народы, территории которых находились тогда под господством британских империалистов, могли бы использовать новую организацию безопасности для обеспечения их суверенных прав. Напротив, он считал, что процедура, предложенная Соединенными Штатами, дает возможность не только сохранить империю, но и улучшить маскировку этого устремления. Он заявил, что «было бы нежелательно создавать впечатление, будто бы три державы хотят властвовать над всем миром, не давая другим странам высказывать свое мнение». Иными словами, говорите сколько угодно, лишь бы все оставалось по-прежнему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
