обратно на площадь. <…>
Пять минут прошли. Раздались три сигнала, и цепь казаков двинулась между деревьями, а Гашимбеков повел цепь драгун 1-го эскадрона… Грянуло несколько выстрелов, и вдруг, раздирая ночную тишину, почти одновременно грянули все пулеметы броневиков, сливаясь в один непрерывный гром. <…>
Вслед за пулеметным огнем, который разбил все окна губернаторского дома, казаки и драгуны бросились и стали вламываться в здание. Затрещали и пали тяжелые двери, и наши ворвались внутрь. Там творилось нечто неописуемое: среди груды поломанной мебели, осколков стекол, гор «литературы», кучи обвалившейся от выстрелов штукатурки, там, среди этого хаоса, толпились бледные и дрожащие большевики, бросившие свои пулеметы и винтовки. Казаки и драгуны били их прямо наотмашь, одного солдата прокололи штыком. Все смешалось в пыли падающей штукатурки, хрустящего под ногами стекла, среди грома выстрелов и криков.
Постепенно стрельба утихла, и наши начали приводить «пленных» на площадь. Набралось их человек 75–80, среди них три прапорщика. Окруженные казаками, драгунами и пулеметчиками, они казались перепуганным стадом баранов. Те же растерянные лица, дрожащие губы и бегающие глаза, как недавно у солдат 12-й роты Дубненского полка. А четверть часа тому назад эти же самые люди орали на меня – «корниловца». <…>
Под утро пехоте дают время на размышление до 4 часов дня. Удивительно, что нас так мало, а их так много и что это мы, а не они, ставим условия!
В 4 часа узнаем, что пехота сдалась, и мы расходимся, чувствуя себя героями. Оружие свое пехота стала сама свозить под стражей броневиков. Винтовки привозят на возах. Назначена следственная комиссия.
«Новое время», 22 октября
В связи с выступлением военного министра в комиссии по обороне, Временное Правительство предложило генералу Верховскому продолжительный отпуск.
П. Е. Мельгунова, 23 октября
Вчера у С. (С. П. Мельгунова – прим. авт.) был В. Хижняков. Он сам присутствовал на заседании министров, где Верховский предложил закончить «сепаратный мир» (Бурцев это обнародовал, и его газета за это закрыта), Керенский воскликнул: «Да вы с ума сошли!» Хижняков говорит, что Керенский единственный, который что-либо делает во Временном правительстве и понимает. Под секретом он сообщил, что Керенский желает даже выступления скорейшего большевиков, чтобы кончить это.
В. А. Амфитеатров-Кадашев, 23 октября
Отличилась наша революционная демократия! О, паршивые импотенты! О, квинтэссенция пошлости и мерзости! Болтуны, сволочь! Институтка из Зимнего прибежала в Предпарламент в полной истерике, граничащей с безумием. Вопила, что в городе готовится вооруженное восстание, и умоляла поддержать. Как ни гадок наш собственный Александр Македонский, но в данном случае его нельзя было не поддержать. И, тем не менее, поддержка пришла только с правой стороны, забывшей все гадости, все измены и предложившей резолюцию о полной поддержке Кабинета. Левые же предали свой же собственный Кабинет, приняв двусмысленную, уклончивую резолюцию. Правда, сейчас это вообще маловажно: по-моему, настали времена, когда вопрос решается пулеметной стрельбой, а не резолюциями, но в нашем блудословном Отечестве всякая брань на вороту висит, и, натурально, отказ Предпарламента хорошенько обложить большевиков может способствовать намерению Троцкого нас скушать. О настроении институтки говорят разное: кто уверяет, что она в боевом пылу – «Voici le sabre! void le sabre! voici le sabre de mon pe-e-еге!» (фр. «Вот сабля! вот сабля, вот сабля моего отца!») – а кто – что совсем раскисла и, будто бы, уезжая из Мариинского дворца, изрекла, приглашая кого-то в Зимний: «Поедем ко мне, в последний раз пообедаем с шампанским». Пока власть приняла единственное решение: развести мосты, чтобы мастеровщина и всякая сволочь Выборгской и Петербургской сторон не пробралась в город. Вследствие сего папа вынужден был остаться ночевать у нас.
М. Д. Гагарина, 24 октября
Приехали сюда 24-го, а 25-го в Петрограде началось восстание большевиков. Временное Правительство арестовано. Зимний Дворец, где заседало Временное Правительство, взят штурмом; стреляли орудия из Петропавловской Крепости. Штаб округа, почтамт и телефон в руках большевиков. Говорят войска на их стороне. Керенский говорят скрылся. <…>
Сейчас сообщили из станции Дно, что в Петрограде идет война на улицах и что Ленин – министр, председатель! Достукались! Это уж последний эксперимент для бедной России! Дальше идти некуда! Теперь, я думаю, скоро настанет время для здоровой реакции. Дай-то Бог, чтобы меньше жертв потребовал этот эксперимент!
Нелли, 24 октября
12 часов ночи. Сейчас крейсер «Аврора» обстреливает Зимний дворец. Слышны орудийные выстрелы. Сейчас только от меня ушли гости. Мы сидели и пили чай под звуки пушек. И нельзя сказать, чтобы разговор был особенно тревожный, мы больше балагурили и смеялись, чем вели серьезные разговоры. К ночи ожидаются войска, наверно, будет бой на улицах, уже на Гороховой и других улицах баррикады. В Зимнем дворце женский батальон. Ужасно мне их жаль. Я право не знаю, что лучше: большевики или Керенский. Ну, там видно будет.
Н. П. Окунев, 25 октября
Вчера А. Ф. Керенский выступил от имени правительства в Совете республики. Он квалифицировал последние действия политической партии Ленина как предательство и измену Российскому государству и установил «полное, ясное и определенное состояние известной части населения Петрограда как состояние восстания», и им предложено немедленно начать соответствующее судебное следствие и произвести соответствующие аресты.
Керенский, между прочим, сказал вчера: «Я вообще предпочитаю, чтобы власть действовала более медленно, но зато более верно, а в нужный момент – более решительно.» Чушь какая-то!
Итальянцы в последнем поражении, оказывается, сдали пленными всего до 180 000 человек. Вот так Гинденбург!
Вот заголовки сегодняшних газет: «Анархия», «На погромах», «Бой в Казани», «Захват фабрик и заводов», «Бесчинства солдат», «Уничтожение лесов», «Продовольственные беспорядки», «Следствие над следствием», «Голод», «Разгром имения Тяныпанского», «Захват мельниц», «Грабежи», «Ультиматум городских служащих», «Убийство генерала Зебарова», «Осквернение мощей», «Карательный отряд в Калуге», «Самовольный захват участка», «Забастовки», «Самосуды», «Убийство князя Сангушко и разгром его замка», «Самочинные обыски», «Разгромы экономий» и т. д. и т. д. Так вот каждый день. Впрочем, с тою разницею, что вчера ужасов было меньше, чем сегодня, а завтра их будет больше, чем сегодня.
А. М. Ремизов, 25 октября
Сегодня в 7 часов утра арестовали временное правительство. Наконец-то Владимир Ильич взял власть! Узнали после обеда.
25 минут ю-го, вечер. Залп из пушки. Из «Авроры».
Н. Д. Зарин, 26 октября
Утром ольгинская прислуга объявила, что в Петрограде переворот, Керенский свергнут; солдаты в Порхове волнуются; Саша советует нам не ездить в город, но я
