— Это репродукция… — объяснил Натан Валерьянович. — Увлекаетесь живописью или охотой? Я не знаток ни того, ни другого. Дочка принесла. Считает, что такой картине самое место на даче, а я не против. Как ваше настоящее имя?
Мужчина перестал рассматривать репродукцию и удивленно поглядел на хозяина дома.
— Не знаю, — ответил он. — Не помню.
Оскар вернулся из лаборатории с коробкой.
— Сейчас вспомнишь, — пообещал он. — Прибор узнаешь? Где красный камень, который ты вынул из точно такого прибора на кухне у деда Коробова? Кто тебя просил это сделать? Кому ты его передал? Вспоминай!
— Какой камень?
— Маленький красный камень. Сюда смотри! — Оскар достал прибор из коробки и отогнул рычаг. Линзы вытянулись на штативе, поймали луч от кухонной лампы и натянули световую «струну». — Узнал? Куда дел капсулу с камнем, придурок?!
Гость съежился, когда пятнышко света с прицела легло ему на плечо.
— Не помню, — повторил он и указал на линзы. — Что это? Можно?..
— Еще чего? — возмутился конструктор.
— Дай ему, Оскар, — попросил Натан. — Быстрее вспомнит. Поставь на предохранитель и дай.
— Последнее ружье ему дать? Этому клиническому идиоту? Пусть вспомнит сначала. Вспоминай, гад, как деда застрелил, как бегал по лестнице с пистолетом, пугал соседей. Вспоминай, а то сдам тебя Карасю и сядешь в тюрьму лет на двадцать.
— Какого деда? Я не стрелял.
— Оставь его в покое, — заступился за гостя Натан.
— Сядешь пожизненно, если не вспомнишь, — пригрозил Оскар и спрятал прибор в коробку. — Я тебе не добренький психиатр, я тебя за день уработаю…
— Погоди, Оскар. Человеку надо прийти в себя, он устал и простужен, а ты устраиваешь допрос.
— Надо еще доказать, что он человек, — огрызнулся Оскар. — Вдруг он из этих… или друид какой-нибудь, или выползень инохрональный.
— Я, в самом деле, не помню, — признался «Иван». — Я уже в больнице все рассказал…
— Что рассказал? Повтори слово в слово все, что ты рассказал в больнице.
— Рассказал, что ничего не помню. Так и рассказал: ничего…
— Ну-ка, еще чего-нибудь расскажи… — Оскар склонился над подозреваемым. — Какие еще слова знаешь, кроме «не помню, не помню»? Учитель, вы слышали, как он говорит? Акцент что ли?
— Похоже на акцент, — согласился Натан.
— Ну-ка, поговори еще…
Гость смутился и замолчал.
— Давай подумаем, что мы имеем, кроме акцента, — предложил ученику Боровский.
— Думайте вы, Учитель. Я уже не могу! Я скоро бить его буду!
— Человек наверняка занимается спортом, — предупредил Натан. — Возможно, единоборствами. Для потерявшего память он слишком уверенно себя чувствует. Он необыкновенно спокоен для жертвы обстоятельств, которую двое неизвестных везут за город.
— Спокойствие — признак тупости! — заметил ученик.
— Наверняка он следит за здоровьем, — продолжил Натан, — потому что ни разу не спросил у меня сигарету, и на твое предложение налить для храбрости никак не ответил. Он по провинциальному застенчив и сдержан, не имеет на теле татуировок… Думаю, не имеет. Ты заметил, что он снял обувь, прежде чем войти в дом, хотя его об этом не просили.
— Если нет наколок, значит, не сидел, — пришел к выводу Оскар. — Если не сидел, черта-с два мы узнаем, кто он по криминальной картотеке.
— Наверняка у него семья, — добавил Натан. — Наверняка его ищут. Могу предположить, что он военный или тренер спортивной секции. Если по акценту мы вычислим регион, несложно будет узнать, кто наш гость. Узнаем, кто он, — возможно, прояснится и судьба камня.
— Ничего не прояснится, Учитель. Все, что связано с камнем, ему выбили из мозгов. Какая разница, где он живет и с кем?
— Вспомнит себя, — настаивал Боровский, — вспомнит и все остальное. А мы постараемся ему помочь.
Гость не возражал. Чайник кипел, ужин приближался. Лишние слова могли отсрочить кормление, а то и вовсе снять с довольствия новоявленного тренера провинциальных борцов. Натан Валерьянович уже приступил накрывать на стол.
— Смотрите, как он вытаращился на хлеб, — заметил Оскар. — Как папуас на зажигалку. Натан Валерьянович, может он лучше вспомнит, если его не кормить? Лечебное голодание, между прочим, прочищает мозги.
— Ему понравился нож, — объяснил Боровский.
— Можно? — человек потянул руку к ножу, словно попросил милостыню.
— Осторожнее, он острый. Студенты принесли этот нож, — вспомнил Натан. — Приобрели у бывшего циркового артиста, учились метать прямо у дверей деканата. Пришлось забрать от греха… Кстати, Оскар, твои однокурсники.
— Правильно сделали, что не отдали.
— Никто не признался, — развел руками Натан. — Не устраивать же допрос будущим коллегам.
«Иван Павлович» с почтением оглядел оружие, взялся за рукоятку, оплетенную серебряной проволокой.
— Вещь… — сказал он и перестал слушать пустые разговоры.
— Натан Валерьянович, а вдруг он циркач? — предположил Оскар. — Узнал реквизит, украденный вашим студентом.
— Может быть, — согласился Натан. — Все может быть.
Прошло время, прежде чем капитан Карась пришел в себя. «Чудеса продолжаются», — решил он. Капитан отказался поверить в то, что зеленый пацан обвел его вокруг пальца без помощи средств психического воздействия. Он секунду за секундой восстановил обстоятельства злодейства и решил, что выбора нет: против «банды» физиков Академгородка надо играть в открытую или ретироваться без боя. Первый вариант был неприемлем, поскольку противоречил уставу; второй — категорически отвратителен, поскольку порочил честь и достоинство российского офицера. Выбирать было ровным счетом не из чего, и капитан Карась вновь отправился на поиск девяносто девятого километра.
Ползком по обочине Валерий Петрович достиг искомого поворота и вновь наткнулся на человека, одетого не по погоде легко. В этот раз незнакомец сам кинулся ему на капот, но авиабилета не предъявил. Растерянное и озадаченное выражение лица — все, что роднило его с предыдущей жертвой катастрофы.
— Подвези, — обратился беглец к Карасю.
— Садись, — пригласил капитан.
Человека ничуть не волновал маршрут. Он запрыгнул на сидение, хлопнул дверцей и пригнул голову.
— Куда бежим? От кого спасаемся? Что натворили? — поинтересовался капитан Карась.
— Там… — произнес человек, указывая пальцем на мраморный обелиск, крестом раскинувшийся над горизонтом. Примерно в том же направлении из кювета торчало вверх колесо заваленной набок машины. — …Гиблое место, — уточнил человек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
