— С ним служит один… врач? — осторожно спросила Катерина.
— Вот этого не знаю. Но если он маг, Робертс его хорошо прячет, — быстро обо всем догадался гном.
После чего он обвел взглядом всех присутствующих.
— И куда же вы дальше все такие побитые жизнью собрались? На каждом живого места нет. Вы хоть нашли то, что искали?
— Не до конца, — признался Хэммет. — Но, боюсь, останавливаться слишком поздно, ставки как никогда высоки. Ты прав, из того, что я слышал, весь мир погружается в хаос. И за этим стоит наш общий знакомый. Наверняка именно он снабжает Гилена технологиями, — у Ангуса округлились глаза, после чего он нервно потеребил толстыми пальцами воротник синей рубашки.
— Я догадывался… но не хотел верить. Теперь, пожалуй, весь паззл складывается воедино.
Дальше в застолье воцарилось тягостное молчание, прерываемое лишь звоном столовых приборов и наполняемых вином бокалов. Слуги вокруг были молчаливы, профессиональны и вышколены до предела. Было видно, что хозяин дома доверял каждому из них. Профессор знал, что доверяя, при этом часто проверял. Такова была его натура.
Уильям почти не притрагивался к спиртному. То ли берег себя после ранения, то ли просто хотел сохранить ясность ума. А Салим мысленно зарекся пить после того скотча на протяжении нескольких лет, и это меньший срок. К счастью, в дружелюбной обстановке стало гораздо проще мириться с ужасной действительностью и будущим, которое, скорее всего, будет не слишком-то светлым…
В конце трапезы Ангус велел слугам удалиться и закрыть все двери и окна.
— Думаешь, если кто-то захочет нас подслушать — это поможет? — поднял бровь Хэммет.
— Если все так серьезно, то никакие окна не помогут, ученый, — мрачно ответил гном. — Но от ушей рангом поменьше защититься не помешает. Ведь сейчас умеют слушать, поставив в дом устройство размером с ладонь. Но я проверил все еще раз, поэтому просто дополнительные меры…
Катерина думала удалиться, чтобы не мешать разговаривать «взрослым». Ведь все потом профессор просто поставит их всех перед фактом, как все будет дальше. Но вскоре передумала, ибо разговор обещал быть интересным.
— Значит, у вас все еще две пластинки?
— Да, — Хэммет похлопал себя по нагрудному карману пиджака, а после закурил долгожданную сигару.
По дороге профессор заметил, что все стали курить какую-то странную версию папирос. Но стоило понюхать их запах при одной из остановок грузовика, как желание даже пробовать пропало. Классика всегда спасает положение.
— Кстати, не покупай какие попало сигары, теперь много ширпотреба толкают даже в дорогих магазинах, — сказал между делом кузнец и вернулся к делу, предварительно выпив большую порцию коньяка. — То есть, в Тумстоуне ничего не нашлось?
— Пришлось уходить через портал, через который мне удалось выбраться в прошлый раз, — коротко пояснил Хэммет. — Но я знаю, где находится последняя пластинка. У некромантов.
— Снова?
— Других некромантов…
— Ох… — махнул рукой гном. — Это ничуть не меняет дело.
— Неужели? — поднял бровь Виктор.
— Только не надо изображать обиду. Твоя организация действует ничуть не лучше. Тоже разбирают живых существ на запчасти…
В воздухе повисла тишина. Франкенштейн отложил недопитый бокал вина и обратил к гному внимательный взгляд:
— О чем, мой бородатый друг?
— Я знаю ваши технологии, работа у меня такая, изучать технологии и узнавать, какие из них могут быть полезны военным. Благодаря вашим наработкам мне удалось создать протезы. Теперь твои собратья не пришивают себе чужие конечности. А предпочитают делать себя гибридами человека и машины. Мол, долговечнее это…
Доктор положил руки на стол, сжав кулаки.
— А их творения?
— Полностью из металла. Разве что внутри настоящие, человеческие.
Но, вопреки ожиданиям, это не вызвало не новую порцию гнева, а истерический хохот Франкенштейна. Такой силы, что даже Хэммет обеспокоенно посмотрел на него.
— Гроссе, проклятый… лицемер, — в очередном приступе с трудом проговорил Виктор, а потом вытер слезу рядом с правым глазом. — Сколько он мне говорил о своих успехах, и все это глупость. За целых семнадцать лет ничего не достиг, а сам вместе со своими сподвижниками идет по моему пути… но раз мы говорим откровенно…
Он посмотрел в сторону профессора.
— Хэммет, вы все время уклоняетесь от разговоров о моем учителе. А вы ведь его знаете, еще тогда, в Гренландии вы разговаривали как давние знакомые.
Неизвестно, было ли это отместкой за слова кузнеца или просто переход на другую тему. Но Михаил не стал уходить от ответа. Особенно, когда на него уставились все остальные.
— Не буду скрывать, так оно и есть. Я был его учеником… двадцать… то есть, нет… — он задумался. — По сегодняшнему летоисчислению тридцать семь лет назад. Еще до того, как я, ваши отцы, — взгляд на Уильяма и Салима, — и ваш дядя, — взор обратился к Катерине, — отправились в поход.
— Шестьдесят пятый год? За три года до того, как я сам познакомился с герром Гроссе, — посчитал Франкенштейн. — Говорят, что в то время он был редкостным занудой. И у него не было никаких идей, связанных с евгеникой…
— Нет, именно тогда он строил первые прототипы. Без человеческой плоти, — сказал отдельно Хэммет, заметив уничтожающий взгляд бывшего крестоносца.
— Зачем вы вообще с ним связались? — спросила Катерина.
— Мне казались перспективными его идеи. Которые в будущем могут помочь в борьбе с ангелом… но… наши пути разошлись через три года. Когда он начал делать то, что делает до сих пор.
Бывший крестоносец даже после приведенных фактов не изменил своего отношения:
— Я многого ожидал, но не такого…
— Я не горжусь этим! — Хэммет медленно поднялся, все еще не до конца привыкнув к протезу. — Но теперь этого не исправишь, Уильям. Я совершил много грехов за свою жизнь, но этот не возьму на себя.
Солдат, помедлив, но все же уступил, перестав сверлить профессора взглядом.
— Теперь это не имеет значения, — выступил примиряющей стороной Ангус. — Как и то, что ты был некромантом. Раз путешествуешь с ученым, значит, твоя организация тебя отвергла, я ведь прав?
— Правы, — не стал скрывать Виктор. — Но это не значит, что я не собираюсь вернуться.
Уильям думал вскочить, но сидящий рядом Салим впился рукой в его плечо.
— Посудите сами, — допив вино, спокойно и уверенно продолжил Франкенштейн. — Мы все хотим остановить ангела. Мы видим, что не все изменения этого мира прошли как надо. Я никогда не хотел, чтобы моя организация стала огромной сектой, как наши вечные враги, которых даже противно именовать коллегами. И нам нужна пластинка. Которая у герра Гроссе. И я собираюсь вернуть ее. Вместе с уважением, которое заслуживаю. И, став во главе моей организации, я смогу направить тех неудачников, которых они понабрали, чтобы помочь вам добыть четвертую пластинку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
