Храм представляет собой угрюмое, покосившееся сооружение из почерневших от непогоды бревен. Почти обычная крестьянская изба, лишь чуть побольше и почище, если б не искусно прилаженный на крышу деревянный крюк. От Аэллы Сати уже знает, что крюк — вовсе не крюк, а стилизованное изображение судейского жезла, символа Аргишти.
Внутри царят полутьма, боль и страх, запах снадобий, крови и гноя, беспросветное отчаяние и робкие лучи надежды. Пока снадобий, в том числе и обезболивающего, хватает: военлекари рассчитывали на куда большие потери. Но только пока. Еще несколько боев вроде вчерашнего — и на счету будет каждая капелька целебных мазей и отваров…
Жрецы — трое щуплых стариков в серых балахонах — как могут, помогают. В храмовых пристройках места не хватает, многих раненых размещают в близлежащих избах. Неккара занимается самыми тяжелыми, но и тут приходится буквально разрываться: многие получили такие ожоги, после которых на ноги поднимет лишь магия.
— Нек, где Крейтон?
Неккара завершает коротенькое заклятие, призванное спасти молоденького латника от болевого шока, и только после этого позволяет себе ответить на вопрос:
— В доме старосты. Изба напротив Храма — она поновее и покрепче.
«Могла бы и сама догадаться!» — хлопает себя по лбу пуладжийка и мчится искать.
Избу охраняют — сразу чувствуется, Крейтон готов к неприятным неожиданностям. Двое стражников недвусмысленно нацелили в грудь Сати копья и потребовали пароль. К счастью, вчерашний пароль сменят лишь в полдень.
— Вейверская осень, — отвечает она.
— Марддарская зима, — произносит охранник отзыв и произносит: — Проходи, Крейтон уже закончил обсуждение.
Сати входит в просторные сени старостиного дома, которые сейчас служат помещением для штаба. Рутинная работа по «нарезанию» частям секторов обороны уже завершена, лежащая на столе карта пестрит пометками. Если бы Сати разбиралась в условных обозначениях, а главное, не будь у нее более важного дела, она могла бы сделать новым хозяевам неплохой подарок. Увы, порой приходится выбирать и чем-то поступаться…
Воитель заканчивает отдавать распоряжения и отпускает последнего офицера — долговязого и еще совсем молодого командира стрелковой роты. Оставшись один, он отправляется на чердак, откуда через окно осматривает раскинувшееся на невысоком холме село, почти тонущее в тумане: из грязно-белой мути проступают лишь неясные абрисы домов.
— Крей, я могу тебе помочь? — спрашивает Сати.
— Конечно. Понадобится помощница, владеющая Даром.
— Ничего, что у нас разные системы?
— Так даже лучше. Всегда легче отбиваться от магов, владеющих заклинаниями одной системы, чем от разных.
— А что толку? Они же гасят магию…
— Будем надеяться, то, что я задумал, сработает, даже если в непосредственной близости от драконов магия не действует.
— А что будем делать?
— Бить наших летучих друзей. Атаковать магией будем одновременно, но ты — своими чарами, я — своими. Противонаправленной магии у нас не получится, но так все равно труднее отбиваться. Употребим и немагические средства. Например, мой арбалет, которым я вчера порвал одной зверюшке крыло. Пушки тоже сгодятся, если ядрам помогать магией.
— А разве магия действует на драконов?
— Напрямую — нет. Но если, скажем, поднять в воздух камни…
— Или ядра, — злорадно усмехается Сати, поняв, что будет делать Воитель.
И мысленно добавляет: «Попробуй — получишь незабываемые впечатления…».
— Схватываешь на лету, — произносит Воитель Аргелеба, усмехнувшись. Сати присматривается повнимательнее, решив, что он что-то заподозрил, но Крейтон просто выказывает одобрение. — Умная девочка…
«Даже умнее, чем ты думаешь».
— Когда они пойдут в атаку?
— … но нетерпеливая, — вместо ответа произносит Воитель. — Как же они нападут, если вокруг такой туман? Вот рассеется, тогда будет жарко, пока нападать опасно.
— Опасно?
— Представь, что ты несешься к земле со скоростью, вдвое большей, чем галоп у лучшего коня. И несешься вслепую…
— Поняла.
— Ждем, пока рассеется туман…
День выдается на редкость холодный, промозглый и противный. Даже для Десятого месяца в этих, не избалованных теплом и солнцем краях. Завывает северный ветер, пригоршнями срывая и бросая в грязь желтеющие листья яблонь. Ветер принес свинцово-тяжелые тучи, плачущие мелким дождем.
Воины кутаюются в тяжелые плащи, месят сапогами непролазную грязь, но ругать дрянную погоду опасаются. Если бы туман рассеялся, низкие тучи улетели прочь, а робкое осеннее солнце поделилось с болотами последними отблесками лета, снова прилетели бы и чудовища… Наоборот, многие про себя молятся Аргишти, чтобы туман был погуще, а тучи — пониже.
Отец Богов словно слышит молитвы: только когда серый день перевалил за середину, туманная завеса ощутимо редеет, а в облаках мелькают просветы. В один из них врывается низкое вечернее солнце, ослепительно сверкнув после туманного полумрака и озарив всю деревню.
Почти никто из взглянувших в этот миг на солнце не замечает подвоха. Но Крейтон — замечает. Ловко прячась в блеске некстати появившегося солнца, к Экторну мчатся девять обманчиво-мелких черных точек.
— А мы заждались, — с нехорошей усмешкой говорит он Сати и вскидывает арбалет. Раздается хлопок тетивы, и болт с привязанной к нему широкой алой лентой взмывает в небо. По селу проносится мгновенное движение — поправляется наводка пушек, заряжаются арбалеты и луки, сержанты определяют упреждение и дальность до цели. — Вон они, родные. Гляди, Сатька…
«Я тебе не Сатька!» — злится пуладжийка, но молчит.
— Пошли в подвал — там пятидесятифунтовка, — добавляет Воитель, заряжая в чудовищный храмовый арбалет разрывной болт.
— Мы же ничего не увидим…
— Увидим, пушкари об этом позаботились. Чердак спалят в первую очередь, — «радует» ее Воитель и, кубарем скатившись по лестнице в подвал, приникает к амбразуре, сквозь нее видно крупный кусок неба. Сейчас для тавалленца не существует ничего, кроме боя, Сати, увидев это, не спрашивает: «Что там?». Рассекая крыльями предательскую синеву, стремительно приближается ровный треугольник. Только три дракона. Еще две тройки то ли заходят с других направлений, то ли готовятся идти вслед за первыми.
— Хорошо идут, сволочи, — бормочет Крейтон, и уже громче командует артиллеристам поправку.
— Угол возвышения сорок… Два пальца влево… Пли!
Пушка грохает так, что ненадолго Сати глохнет. По подвалу волнами плывет кислый пороховой дым, от него слезятся глаза. Из соседних домов отзываются другие орудия, по селу плывут клочья дыма, навстречу снижающимся монстрам взмывает стая увесистых железных болтов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
