Его неудовлетворенность. Что за чертовщина, Лора, ты должна признать, что это всего лишь работа — даже если этот отель твой, но каждому человеку нужно больше этого, чего-нибудь рискованного, свободного или… Его страсть к модным автомобилям и дорогой одежде.
Жилище, которое он себе снял и как его обставил. Его увлечение азартными играми.
Он играет — ты знаешь об этом? — и по-крупному.
Как Поль узнал об этом? От следователя, наверное. От Колби. Но как об этом узнал Колби?
— Какое это имеет значение?
Она услышала эти слова, выплеснувшиеся из нее в тихом кабинете. Отбросив записку в сторону, Лора положила голову на руки. «Я не верю ни одному слову, сказанному Полем; кто-то другой украл эти картины, а всему, что делает Клэй, есть простое объяснение. — Она повернулась обратно к столу и вновь взглянула на записку Лиона. — Бесполезно. — Она отодвинула ее в сторону. — Не могу думать о них; не могу думать о работе.
Я должна знать, каковы простые объяснения».
Она взглянула на свои золотые часы. Клэй купил их ей у Тиффани. Семь сорок пять. Он уже должен быть дома. Лора взяла телефон.
Просто чтобы убедиться.
Когда Поль приехал, Эмилия сидела с группой людей в «Атлантисе». Он поцеловал ее в щеку:
— Извини, опоздал, не уследил за временем. Она познакомила его с остальными.
— Они составили мне компанию, — беззаботно сказала она. — Хорошо, что я встретила их; иначе пришлось бы сидеть здесь одной целых полчаса.
Поль посмотрел вокруг, узнав трех актеров, модель из салона одежды и звезду с Бродвея.
— Здесь ты никогда не бываешь одна; вот почему ты всегда просишь меня встречать тебя тут. Мы идем обедать?
— Фи, неужели у нас неважное настроение? — пробормотала она, когда они шли по Первой авеню. — Причиной тому я или трудный день?
— Был весьма трудный день, но не думаю, чтобы я был в плохом настроении. Эмилия молчала.
— Ты говорила с Барри?
— Нет. У него был народ из Рима. Секретарша сказала, что он освободится в понедельник. Он должен будет увидеть меня, иначе я закачу ему жуткий скандал. Он знает, я несчастна; он не может отодвинуть меня в сторону.
— Уверен, он встретится с тобой; ты его любимая модель.
— Что-то не очень это заметно. Они немного помолчали.
— Чем ты была сегодня занята? — спросил Поль.
— Делала покупки для круиза. Он вопросительно посмотрел на нее:
— Ты собираешься в круиз?
— Целая группа отправляется в декабре в круиз. Я подумала, что мы могли бы поехать с ними; к тому времени ты бы закончил свой фильм.
— Не уверен.
— Ты мне говорил, что закончишь его к тому времени! Мне хочется поехать в круиз, Поль. Или опять твоя семья? Неужели нельзя пропустить хоть одно Рождество?
— Конечно, мы могли бы. Я не думал о них.
— Тогда в чем дело?
Они добрались до ресторана «Эль Нидо»; Поль придержал дверь, пропуская Эмилию вперед. Мгновенно в маленьком, тесном вестибюле появился метрдотель. Красота Эмилии всегда привлекала внимание, даже здесь, в Манхэттене, где подразумевалось, что женщины прекрасны, их практически немедленно провели к столу, стоявшему в центре ресторана. Здесь их было видно отовсюду. Поль осмотрел зал: это был один из его любимых залов, со стенами, отделанными досками. Темные зеркала из тонированного стекла отражали обедавших, среди которых он узнал нескольких режиссеров и дизайнеров, актера, снимавшегося в фильме, завоевавшем этой весной «Оскара». Эмилия всегда выбирала места, где она была не единственной знаменитостью. Женитьба на ней научила Поля, что существовало множество выдающихся знаменитостей, которые, собравшись в ресторане, чувствовали себя частью изысканного клуба, вместо того чтобы дрейфовать поодиночке в этом изменчивом мире.
Поль заказал бутылку вина, Эмилия снова заговорила:
— В чем тогда дело? Если ты не думал о своей семье, о чем же тогда?
— О фильме. Я меняю его ракурс, из-за этого получается небольшой шаг назад. Если я вообще буду его делать.
Она неотрывно смотрела на него:
— Он более чем наполовину завершен. Телекомпания оставила месяц на монтаж. Не можешь же ты просто сказать им, что не будешь его снимать? Они могут отказаться помочь финансировать другую работу.
— Есть шанс, и мне нужно испытать его, — сказал он, — мне не нравится, как складывается фильм. Я не буду его доделывать, если и дальше все пойдет таким образом.
— А как насчет Сэма Колби?
— Пока не решил, что делать, Эмилия. Хочу поразмышлять над этим.
Официант принес вино, Эмилия ждала, пока он наполнит бокалы.
— Думаю, ты прав. Ты должен бросить этот фильм.
— Я этого не говорил.
— Однако ты настроился бросить его; ты даже идешь на риск, что телекомпания бросит тебя. Я не права? Тебе действительно лучше бросить его и заняться чем-нибудь другим.
— Я лучше откажусь от фильма, чем делать его таким, как он есть сейчас. Но мне нравится идея фильма о Сэме. Если бы мне удалось убедить его провести нас по некоторым из его предыдущих дел, я смог бы использовать многое из того, что уже отснял. Не лучший выход, но он мог бы сработать.
— А мог бы и нет. К чему рисковать?
— Потому что у меня нет ничего, что волновало бы меня в настоящий момент.
— Как насчет другого? Фильма совершенно другого жанра?
— Я не хочу снимать фильмы другого жанра. С какой стати? Я только приблизился к точке, где чувствую себя уютно с документальными фильмами; я знаю, что хочу сделать, и в большинстве случаев знаю как.
— Но ты мог бы освоить также и другой вид фильмов.
Она наклонилась вперед, положив свои руки на его руки.
— Поль, мне предлагают сняться в мини-телесериалах. Модели часто занимаются этим, продвигаясь в кино и на телевидении. Думаю, мне это понравится. Знаю, у меня неплохо получится. Когда мы были на побережье, я прочитала одну книгу; замечательно, один из моих друзей собирается написать сценарий для меня в главной роли. Он уверен, что сумеет заинтересовать кое-кого из телекомпании, если выберет режиссера с именем.
Глядя на ее оживленное лицо, Поль удивленно поднял брови:
— Надеюсь, ты не имеешь в виду, чтобы я ставил этот фильм.
— Именно так. Для тебя было бы замечательно.
— Нет. Эмилия, о чем, черт подери, ты думаешь? — Официант появился около их стола.
— Если позволите… особые блюда… — проговорил он без остановки, заполняя лист заказа. К моменту, когда они сделали заказ и официант удалился, лицо Эмилии стало решительным.
— Не нужно делать вид, будто я сумасшедшая. Помнится, как-то раз я сказала, что не думаю, будто фотограф может снимать фильмы; ты сказал, что мог бы овладеть всем чем угодно, если решишь. Больше я ни о чем тебя не прошу. Сейчас самое лучшее время, ты разочарован и готов к новому.
