— Девятый круг, подруга, — тихо и загадочно проговорила она, как бы сама себе.
— Да, уж, — тут же согласилась Апити, — поэтому не мучай. Отпусти.
— Да, вот хрен тебе, — взъелась царская дочь, — ты хочешь стать той, какой хочешь?
Апити уставила на неё заплаканные глаза, выражая полное недоумение.
— Тогда терпи, — тут же прибила её рыжая, — значит, так на роду тебе написано — мучиться. Значить, круг у тебя такой. Мне так, вообще придётся с ним жить, как ты утверждаешь, не по своей воли. Ты хоть представляешь себе, каково мне придётся с ним спать, когда я его возненавижу до омерзения и при этом жить с ним буду? Это ж похлеще выгребной ямы. Да, я, просто, его прибью.
Апити неожиданно улыбнулась. Хмыкнула и ответила:
— Ну, подруга, утешила, так утешила.
— Поэтому не ной, без тебя тошно. Лучше поведай мне, как нас дома встретят. Чего ждать?
Апити, уже прекратив ронять горькие слёзы, утёрлась рукавом, призадумалась и после молчаливой паузы, вместо ответа пожала плечиками, расписавшись в своей полной не компетенции по этому поводу.
Когда на горизонте появились цветастые шатры царской ставки, откуда-то вынырнул Шахран, про которого девки, даже забыли по дороге.
— А ты где был? — с недоумением спросила Райс, — я и забыла про тебя.
— Да, вы, как мужичков себе подобрали, так сразу скучными стали и поглупели резко. Не интересно с вами стало…
Он хотел, что-то продолжить на данную тему, развить, так сказать, мысль в этом направлении, но на последних словах заскулил, вскакивая в стременах и прогибаясь в спине дугой от «нервной плети» рыжей и не успев сесть в седло, проделал тоже самое, вторично. Это уже, прилетело от светловолосой.
— Вот и дружи после этого с вами, — выкрикнул Шахран, пуская своего скакуна в галоп, по направлению виднеющихся шатров.
— Ты куда? — закричала ему в след, повеселевшая Райс, — ябедничать, гадёныш?
И тут же пустила своего Ветерка вдогонку.
Они, так быстро долетели до дома, что там, даже подняв суматоху, не успели, как следует приготовиться, к столь долгожданной встрече. «Царска доча», сколько не думала, сколько не ломала голову над тем, как себя представить по возвращению, а влетела в шатровое стойбище, той же «оторовой», что и уходила отсюда. Ничего не изменилось.
Шахрана она не догнала. Тот соскочив с коня, скрылся в лабиринте шатров, перескакивая сложенные штабелями мешки и тюки, как козёл с перепуга. Раскрасневшаяся от скачки, с улыбкой до ушей, Райс выскочила на площадь и притормозив Ветерка, лихо, чуть ли не через его голову, спрыгнула на землю.
Остановилась, на несколько ударов сердца, находясь в состоянии безмерного счастья и рассматривая вышедшую на встречу маму с расстояния, а затем, без всяких церемоний, кинулась к ней на шею.
Мама стояла у входа в свой шатёр и улыбалась, наблюдая за рыжим ураганом. Рядом стояла её баба-тень, по кличке Русава. Раньше, Райс никогда не задавалась вопросом, кто она такая и зачем постоянно при маме ошивается. Она с детства её видела, всю жизнь её знала и считала Русаву, при их семье, как само собой разумеющееся.
Но только сейчас, вспомнив её разрисованные руки, молодая колдунья поняла, кто она такая и что она делает при маме. Мама и Русава, такая же пара, как они с Апити!
Подъехали остальные, и если гости остановились в нерешительности, спешились и держали коней под уздцы, то охранный отряд, перед самой площадью, куда-то свернул и растворился меж шатров.
Мама и дочь молча стояли обнявшись, а вокруг на площадь стекался народ. Наконец, Райс отцепилась от шеи, сделала шаг назад и опустилась перед мамой на колени, низко опустив голову. Тиоранта от неожиданности её поступка, даже смутилась немножко, но тут же взяв себя в руки, превратилась из «просто мама», в Матерь степных народов, по крайней мере внешне.
— Благодарствую тебе Матерь, за науку твою, — проговорила Райс тихо, но торжественно и даже несколько наиграно.
Царица, приняв её благодарность за шутовскую выходку, растерялась и похоже не знала, как реагировать, но тут помогла Русава:
— Встань, Райс, — проговорила она ласково, — не надо.
Молодуха поднялась, но уже не улыбаясь, с каменным, спокойным лицом, серьёзно подтвердила:
— Я, действительно, благодарна тебе мама, что ты решилась на это. Поверь. Я много думала и поняла, как тяжело было, тебе принять это решение.
С лица Тиоранты, медленно сползла дежурная улыбка, что была одета для окружения, а в глазах заблестели слёзы. Она подошла к дочери и внимательно её осмотрела.
— А ты и впрямь выросла, дочь, — проговорила она и взглянув в спокойные глаза Райс, добавила, — и повзрослела…
— Да, мама, — ответила уже не прежняя «оторва», а новая, «меченная» дева, — я повзрослела, — но тут же улыбнувшись, призналась, — только вот дурь до конца не выветрила. Ну, ничего, глядишь к седым волосам и от этого избавлюсь. Девятый круг длинный.
Тиоранта со слезами на глазах, вновь приобняла дочь ненадолго, тут же спросив:
— Ты с гостями?
— Да, — тяжело вздохнула Райс, представив гостей на расстоянии, — светловолосая — это Апити, сестра по Терему, провидица, каких свет не видывал. Тот, что справа от неё, мой будущий муж, а тот, что слева, его друг. И не спрашивай меня, — предостерегая ошарашенную царицу от вопросов, выставляя руки перед собой, скривилась дочь, — сама в шоке. Вон, Апити пытай, это её рук дело. По мне бы, так обоих этих красавцев прибила. За последние два дня, надоели, хуже горькой редьки.
Царица, несколько растеряно оглянулась, выискивая среди собравшегося народа кого-то и к ней, тут же подбежала одна из Матёрых, предложить свои услуги, заметив, что царица в поиске.
— Саркаса, — сказала Тиоранта подбежавшей, — найди Шахрана, пусть мужей определит на постой, — и развернувшись обратно, говоря, как бы сама себе, добавила, — с ними позже разберёмся.
Матёрая кивнула и быстрым шагом ушла обратно.
— Русава, — обратилась царица к стоящей до сих пор сестре, внимательно, с прищуром, выглядывая вдалеке Апити, — иди знакомься со своей «родственницей» и веди в баню на допрос, — тут она повернулась к дочери и улыбнувшись закончила, — ну, а эту, я сама отведу.
И обняв дочь за плечи, тут же в шутку высказавшись, мол, размахала в плечах, как мужик, небось и там, вместо того, чтоб учиться, только скакала, да на мечах дралась. Райс ничего объяснять не стала, а молча прижалась к ней. Так обнявшись, они отправились в баню, где и обнаружили прятавшегося Шахрана.
Баня, всегда была святым местом, местом силы и в ней существовало множество ритуалов и правил. Первым правилом, было то, что независимо от пола, переступать порог банного круга, а у дев шатровые бани были только такие, следовало без одежды, оружия, талисманов и украшений, то есть, только тело и ничего при нём, ну, только, при очень редких исключениях.
Первым исключением царской бани, был Шахран, которому по известным причинам, дозволялось находиться в штанах. Вторым исключением, была царица и её ближний круг, которые при проведении определённых ритуалов или объявлении особого положения, в царском стойбище, по каким-либо причинам, входили в банный круг, только имея на одном из пальцев, специальный деревянный перстень, который по виду, был одинаков у всех.
Массивный, отполированный, но вместе с тем довольно непрезентабельный, простой. Одевали его, только в особых случаях, но тем не менее, каждая обладательница колдовского перстня, всегда носила его при себе. Райс, конечно, много раз видела эти перстни, но о назначении их, ничего не знала. Просто не интересовалась.
Над банным шатром снаружи, стоял ещё один шатёр побольше и между стенкой внутреннего шатра и внешнего, образовывался круглый коридор. Чтобы войти в банный круг, необходимо было войти во внешний шатёр и пройти по этому круглому коридору на противоположную сторону, где находилась охрана и прислуга, если последняя была предусмотрена по «протоколу». Протокольной прислугой, как раз, и являлся Шахран, если был в стойбище, конечно, а не отослан царицей, с очередным «важным» поручением.
