Разумеется, ни от кого не укрылся разительный контраст между той работой, которая делалась в Калифорнии, и бесконечными препирательствами и запинками в Вашингтоне. Журнал «Тайм» поместил на обложку своего июньского номера фотографии нью-йоркского мэра Майкла Блумберга и меня с подписью «Кому нужен Вашингтон?». Основной смысл статьи сводился к тому, что в городе Блумберга и в моем штате свершались великие дела, которые не удавалось осуществить Вашингтону. Вашингтон отверг Киотский протокол, направленный на борьбу с глобальным потеплением, но Калифорния первой в Америке приняла закон об ограничении выброса парниковых газов. Президентская администрация отказалась от изучения стволовых клеток, а Калифорния вложила в эти исследования три миллиарда долларов. Вашингтон ответил отказом на нашу просьбу выделить деньги на ремонт дамб и других гидросооружений, но мы собрали миллиарды долларов за счет выпуска облигаций и приступили к ремонту дамб и перестройке инфраструктуры. Я сказал корреспонденту журнала «Тайм»: «Все важнейшие предложения поступают от местных администраций. Мы не собираемся ждать, когда придет большой дядя и все сделает за нас».
Мы с Блумбергом понимали, как важно выйти за границы своих территорий. В мае Блумберг возглавил второе совещание мэров крупнейших городов мира, посвященное проблеме изменения климата. Задачей этого представительного форума было сокращение выброса углеродосодержащих веществ. Летом мы с Блумбергом объединились с губернатором Пенсильвании Эдом Ренделлом, демократом, и образовали фонд Построения будущего Америки – некоммерческую организацию, призванную открыть новую эру в инвестициях в инфраструктуру США. И я уже заключил договоры с другими штатами и иностранными государствами по проблемам взаимной торговли и изменений климата. После того как осенью 2006 года наш штат принял закон об ограничении выброса парниковых газов, включающий жесточайшие стандарты экологических норм для легковых автомобилей, зарегистрированных в Калифорнии, мы подписали соглашение о совместном решении проблем климата с канадской провинцией Онтарио, отделенной от Детройта лишь рекой. Это вызвало ярость некоторых автопроизводителей, и конгрессмен-республиканец от Детройта даже вывесил рекламный плакат, гласящий: «Арнольд приказывает Детройту: умри и не встань!» В ответ я сказал журналистам: «Арнольд говорит Детройту: хватит лежать без дела!»
Моя готовность находить союзников, не обращая внимания на партийную принадлежность, вызывала недовольство консервативно настроенных республиканцев. Если они усомнились в том, что я истинный республиканец, когда я взялся за проблему климатических изменений, то теперь, когда я принялся за реформу системы здравоохранения, их возмущению не было предела. В сентябре, открывая партийную конференцию в Палм-Спрингс, я бросил еще один камень в огород тех, кто мыслил узкими категориями партийных интересов.
– Дорога к победе ясна, – сказал я. – Республиканская партия Калифорнии должна стать правоцентристской партией, представляющей бескрайние просторы средних слоев населения штата. Это плодородные зеленые земли в настоящий момент заброшены, но они могут стать нашими. – Свое выступление я завершил убедительной просьбой приложить все силы к тому, чтобы партия добилась этого. Однако моя речь была встречена холодно. Вежливые аплодисменты, и только. Делегатам конференции не был нужен плодородный, зеленый центр; они хотели прозябать на холодной, суровой окраине.
Следующим выступал губернатор Техаса Рик Перри, политик крайне правого толка. Он пренебрежительно отозвался о проблемах изменения климата, осудил проекты строительства инфраструктуры как бесцельное разбазаривание средств и объявил, что Республиканская партия находится на подъеме. Зал был в восторге. До президентских выборов 2008 года оставался всего год. Я вспомнил пророческие слова Рональда Рейгана: «катиться с обрыва с развевающимися знаменами». Похоже, именно туда и направлялась Республиканская партия.
Глава 28
Истинная жизнь губернатора-терминатора
Золотой процветающий штат, Калифорния также подвержена природным катастрофам. Географическое положение и климат делают ее необычайно уязвимой перед пожарами, наводнениями, оползнями, засухами и, разумеется, землетрясениями.
Учитывая регулярность подобных стихийных бедствий, я понимал, что какая-нибудь катастрофа обязательно придется и на мою вахту. Наши пожарные, полицейские и сотрудники прочих экстренных служб являются одними из лучших в мире, но мне недостаточно было только встречаться с командирами и читать планы действий в чрезвычайных ситуациях. Я буквально с ума сводил своими бесконечными вопросами министра здравоохранения и социального обслуживания Кима Белше, отличного специалиста в своем деле.
А что, если в Лос-Анджелесе разразится эпидемия и нужно будет срочно госпитализировать десять тысяч человек? Как на это откликнутся больницы? Как быстро они смогут разбить палатки с койками, кислородными баллонами и стерильным оборудованием? Где хранятся эти палатки? Где хранятся койки? Где можно будет набрать необходимое количество врачей и медсестер? Есть ли у нас списки врачей и медсестер, вышедших на пенсию? Проверял ли кто-нибудь эти списки?
После разрушительного урагана «Катрина» в 2005 году, когда со всей очевидностью проявилась полная беспомощность властей, я был полон решимости ни в коем случае не допустить повторения подобного в Калифорнии. Я понимал, что герою боевиков, ставшему губернатором, ошибок на этом фронте не простят. Это означало, что мы должны были проводить учения, совершенствовать подготовку наших чрезвычайных служб. Даже снимаясь в кино, я не выполнял трюк, предварительно не отрепетировав его минимум десять раз. Так как же я мог ожидать эффективных действий от чрезвычайных служб, если мы не отрабатывали сценарии пожаров, наводнений и землетрясений? А что, если землетрясение вызовет крупный пожар? Или, скажем, ситуация, когда спасатели не могут добраться до места катастрофы, бушует пожар, а пожарное депо тоже разрушено, ворота заклинило и машина не может выехать. И связь также нарушена. Что делать в этом случае?
Все это было настолько четко высечено у меня в сознании, что еще в 2004 году, до «Катрины», я провел учения чрезвычайных служб штата, получившие название «Золотой хранитель». Это была масштабная проверка готовности оперативно отреагировать на любое стихийное бедствие или террористический акт. Мы проверяли все: планирование, организацию действий, связь, маршруты эвакуации, готовность больниц, взаимодействие властей штата с федеральными и местными властями. Каждый год мы предлагали какую-нибудь новую катастрофу. В первый год это была атака террористов с использованием «грязных» бомб, заразивших радиоактивными отходами сразу несколько аэропортов и морских портов штата. В последующие годы была проверена готовность к разрушительным землетрясениям, наводнениям и снова террористическим атакам. Это были самые крупные, самые разносторонние учения в стране, в которых принимали участие тысячи сотрудников чрезвычайных служб. Каждые учения готовились в течение нескольких лет. Мэтт Беттенхаузен, глава чрезвычайных служб штата, по достоинству оценил мое стремление. «Как хорошо иметь босса, который постоянно требует: тренируйтесь, тренируйтесь, тренируйтесь», – сказал он.
