Еще немного полежав, он решил выбраться наружу, но показываться на людях голым постеснялся, и поэтому, выходя, завернулся в холстину.
Возле костра на бревнышках сидели Клара, Соломка и Даша в одних коротеньких кожаных юбках и с влажными распущенными волосами. Было сразу видно, что они недавно искупались и теперь обсыхают. Увидев Павлова, Даша ойкнула и смущенно прикрыла руками свои полные груди, а Клара и Соломка засмеялись.
— Все в порядке, племянник, твоя илинойка уже освоилась и даже немного понимает наш язык — обрадовала его Клара.
— Мы ее осмотрели, помыли, кое-где побрили, и она согласна на время заменить тебе Медвяную Росу — двусмысленно пошутила Соломка и подмигнула покрасневшей Даше.
— Тетушка, не балуй! — закричал в испуге Павлов, видя, как Соломка норовит стянуть с него холстину. Клара, не выдержав, засмеялась и, взяв в руки горшок с кашей и воткнутой в него ложкой, показала Павлову. Он облизнулся и потянулся к горшку здоровой правой рукой. Но тут его ждал подвох, потому что тетушкам захотелось его покормить с ложечки: «За себя, за маму, за папу и за деда Михея». Так, наверное, они заботились о его двойнике Сороке, когда он был совсем маленький. И ему пришлось подчиниться, чтобы не обижать этих добрых и милых женщин, которых природа обделила способностью к деторождению, а племя превратило в физически выносливых, суровых и дисциплинированных воинов. Когда он наелся до отвала, тетушки предоставили ему его мешок с одеждой, в котором среди прочих вещей находился и его плащ из тигриного меха, скроенный и сшитый Медвяной Росой. Только он с помощью Соломки и Клары оделся, как увидел, что к ним приближаются Агата и Урсула.
IX
Отправив отряд в летний лагерь, Агата, Старая Дося и Гита остались у Верблюжьей горы, чтобы допросить Урхана, как главного свидетеля покушения на предводительницу хунхузов по прозвищу Пришедшая Красавица, и доложить Верховному вождю Гонорию о проведенной диверсионной операции. Для участия в допросе в качестве эксперта Агата пригласила Толемей-хана, который уже успел с Урханом и его сыновьями познакомиться, поздравить со счастливым освобождением из хунхузского плена и поделиться одеждой и обувью, подаренной ему орландами. Урхан очень красноречиво рассказал воительницам об удивительных событиях, которые произошли в окрестностях Лопарского водопада в День летнего солнцестояния. Особенно впечатляющей с его слов выглядела сцена гибели хунхузской царицы, которая произошла у него на глазах. Кто и когда, из лука или арбалета, эту стрелу выпустил, Урхан не видел, но склонялся к мнению, что это сделал отважный Тимур-хан, в адрес которого он высказал немало лестных слов. Не мог Урхан не рассказать и о том, где, когда и при каких обстоятельствах храбрый юноша получил свое ранение. Вещественное доказательство, то есть охотничий карабин, Урсула успела передать Старой Досе. Известие о боевом столкновении с людьми неизвестного племени произвели на Агату и Старую Досю даже большее впечатление, чем ликвидация предводительницы хунхузов. У них не было никаких сомнений в том, что, как и двадцать лет тому назад, на Припять пожаловали таинственные пришельцы — существа даже более агрессивные и опасные, чем хунхузы. Когда допрос закончился, Толемей-хан попросил Агату на время дать ему золотой шлем Пришедшей Красавицы, чтобы перерисовать изображенные на нем письмена и узоры на пергамент. Агата не возражала и попросила заодно изучить и составить мнение о «шайтан агни кирдык», из которого пришельцы едва не убили ее адъютанта. За подвиг, который он совершил, убив предводительницу хунхузов, Агата придумала ему новое имя — Тибул Храбрый, даже не подозревая о том, что так, или почти, что так, его уже называли. Вскоре на легкой ладье-однодеревке, украшенной резьбой, к Верблюжьей горе прибыл Верховный вождь Гонорий в сопровождении своих сыновей, племянников и слуг. Когда ладью вытащили на галечный пляж, и Гонорий выбрался на берег, Агата подойдя к нему, коротко доложили о результатах самой дерзкой военной операции, которую когда-либо проводили орланды, и потребовала для всех ее непосредственных участников и для отряда в целом достойной награды. Прикинув в уме общее количество съестных припасов в общественных амбарах, которые находились на его попечении, Гонорий пообещал выделить отряду Центуриона дополнительно пять мешков желудевой муки, три мешка желудевой крупы и десять бочек крепкого пива, а группу разведчиков — наградить именным оружием, украшенном золотом. Что касается Урсулы и ее напарника, то для них Верховный вождь предложил в подходящее время, по согласованию с Советом старейшин, организовать «триумф», то есть всенародное чествование, которым за всю памятную историю племени орландов удостоились не более пятидесяти соплеменников.
— И Медвяную Росу, похищенную вашим братом Беллерофонтом, возвратить не забудь — напомнила Агата Верховному вождю о том, о чем уже второй день обсуждали и спорили все орланды.
— Разве она гермегона? Разве она не свободная женщина?! — искренне удивился Гонорий, который, как догадалась Агата, кем-то искусно был введен в заблуждение относительно «добровольности» решения Медвяной Росы покинуть приют Белохвостого Оленя.
— Эта женщина — любимая жена храброго юноши, который, рискуя своей жизнью, пробрался в лагерь хунхузов и убил их царицу! — в гневе воскликнула Агата.
— Агата, не горячись! Надо принять какое-то устраивающее всех решение. Не хватало того, чтобы наш герой вызвал моего любимого брата Беллерофонта на поединок чести, поэтому я готов в порядке компенсации ущерба выдать за будущего Триумфатора мою дочь Шалаву с богатым приданным — попытался найти выход из щекотливой ситуации Гонорий.
— С Шалавой на Красных Камнях не переспал только кобель! — поддержала Агату Старая Дося, и ее замечание по поводу 17-летней дочери Верховного вождя, славившейся редким распутством, заставило Агату расхохотаться, а Гонория от унижения побледнеть.
— Я отдам ему в жены любимую дочь Ириску. И приданного навалю столько, сколько не давал ни за одну из своих дочерей! — заявил Гонорий, но как-то не очень уверенно, чтобы Агата и Старая Дося смогли поверить в то, что 14-летняя красавица Ириска станет женой охотника из младшего рода.
— Клянись именем Благородного Авесалома! — потребовала Агата.
— О чем вы говорите? Надо бы вначале услышать мнение Тимура Храброго и деда Михея! — упрекнула их Старая Дося. Спор по поводу Медвяной Росы пришлось прервать из-за появления на берегу Толемей-хана. Знатный джурджени нес в руках сверкающий золотом головной убор хунхузской царицы. Следом за ним шли его слуга Следопыт с карабином в руках и Гита — единоутробная сестра Гонория. Почтительно поздоровавшись с Верховным вождем, Толемей-хан выразил свое восхищение подвигом Урсулы-воительницы и ее напарника Тимур-хана. Гита, обменявшись с братом Гонорием приветственными жестами, начала синхронный перевод. Роскошный трофей так заинтересовал Верховного вождя, что он изъявил желание его немедленно осмотреть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
