Аквиды вопреки ожиданиям Виктора даже не стали голосовать.
— Мы даем свое согласие. Но нас интересует наша безопасность.
— О какого рода безопасности идет речь?
— Насколько последующая процедура безвредна для нас как для цивилизации и как безопасна она для отдельных особей?
И здесь Громов впервые запнулся. Нет, со стороны все выглядело совершенно незаметно. Он по-прежнему оставался непроницаемо спокойным, величавым, как скала, и несокрушимым, но в ментальном плане он запнулся, задумался на мгновение, и это не укрылось от «взгляда» Гагарина.
— Не вздумай их обмануть, — вмешался Виктор. — Мы должны действовать, основываясь на доверии, скажи им правду, сколько бы ужасна она не была.
— Она не ужасна, и в целом для аквидов безопасна, но вот отдельные особи…
— Что отдельные особи?
— Понимаешь, каркас надразумной системы аквидов, впрочем, как и любой другой, включая людей, составят особи со средними, не выделяющимися из общей кучи способностями, но в любой массе есть отклонения от статистической нормы, и если отклонения в плюс нам полезны, то отклонения в минус… просто такие экземпляры могут не выдержать того, на что другие способны.
— Ты про ментальные способности говоришь?
— И про них тоже, но сейчас это скорее даже душевно-эмоциональные, волевые и психологические качества. Главное в нашем деле — желание жить и выжить наперекор судьбе, и у кого-то этого желания может оказаться меньше.
— И что тогда? Они погибнут.
— Скорее всего.
Ответ Громова был вполне откровенным, но от этого становилось только тяжелее.
— В любом случае, попытайся объяснить им все плюсы и минусы. Пусть сами решают, способны они на такой шаг или нет.
Сам Гагарин сколько ни ставил себя на место Странника, так и не мог до конца понять, как следует сейчас говорить с аквидами. С одной стороны вроде бы цель могла оправдывать средства, но с другой начинать свою миссию с подорванного доверия крайне не хотелось. Но ведущим по-прежнему оставался Громов.
— Здесь начинается самое трудное, — сказал Максим, окидывая взглядом всех аквидов. — Выбор в вашем случае достаточно жесток. Я не хочу и не имею права говорить вам не правду, поэтому сразу скажу, что для некоторых из вашего рода это может закончится плачевно. Ваша цивилизация не пострадает, даю слово, но отдельные особи могут умереть.
— Сколько? — моментально спросил голос.
— По моим оценкам полтора-два процента вашего населения. Если бы у нас было время, я смог бы снизить этот процент практически до нуля, но у нас его нет. Решайте. Если мы промедлим с созданием контр-закона, погибнете не только вы, погибнет вообще все живое в обозримом космосе. Мир изменится до неузнаваемости, и привычным формам жизни в нем уже не будет места.
На сей раз наступила тревожная тишина. аквиды присмирели, и, похоже, было, что откровенность Странника добила их окончательно.
— Честно признаться, окажись я на их месте, не знаю, как бы поступил, — сказал Странник, обратившись к Гагарину. — С одной стороны их согласие — это заведомый приговор нескольким тысячам представителей собственной расы, а к своему генофонду Хурлах относятся очень трепетно, с другой, боязнь, в случае чего, полного и бесповоротного истребления. Ты бы что выбрал?
Виктор ответил не раздумывая:
— Я бы согласился. Эта цель превыше всего на свете. Превыше даже моей собственной жизни.
Громов горько улыбнулся.
— Скажи, а если бы в ходе миссии выяснилось, что для победы над врагом тебе необходимо было принести в жертву свою любимую, ты так же легко бы это сделал?
Виктор с недоумением посмотрел на Странника.
— К чему этот вопрос?
— К тому, что перед ними сейчас стоит, по сути, аналогичный выбор. Давая положительное или отрицательное решение, они фактически приносят в жертву свою любимую ради высших и, по большому счету, для них пока еще абстрактных целей. Честно признаюсь, я не ведаю какой выбор они сделают, но у меня есть цель, и если их добровольное решение будет идти вразрез с моими интересами, придется действовать по-плохому.
— Тот самый план «Б»
— Да.
— Скажешь, в чем он заключается?
— Если до него дойдет сам увидишь, а если нет… к чему тогда тебе это знать. Это — лишняя информация, она не даст тебе ничего хорошего.
Тем временем, похоже, совет Хурлах пришел к какому-то определенному решению и готов был озвучить свой вердикт.
— Ты знаешь, что любое наше решение очень тяжело далось нам. Мы не можем пожертвовать таким количеством наших граждан, но и пройти мимо общей беды мы не в силах. Наш ответ — да. Мы согласны и готовы пожертвовать даже собой ради высшей цели. И все же, если это будет возможно, мы хотели бы, чтобы в результате ваших действий погибло как можно меньше достойных Хурлах.
— Конечно, — кивнул Максим. — Я постараюсь свести потери к минимуму. Благодарю храбрый народ Хурлах. История вас не забудет.
— Когда вы хотите начинать?
— Прямо сейчас. Как я говорил ране, время не терпит совершенно.
Громов повернулся к Виктору:
— Повторяй все манипуляции за мной, — шепнул он ему на ухо. — Второго шанса продемонстрировать тебе коллективную метаэтическую настройку у меня не будет.
— А как же остальные? Файрусы, к примеру?
— Там отдельная история. Будь внимателен и все запоминай с первого раза. Уверен, ты справишься.
Виктор едва успел приготовиться, включить весь свой изрядно растолстевший за последнее время экстрарезерв, когда Громов начал. Неслышный удар психики сотряс, наверное, все население Земли, не только лишь одних аквидов. Гагарин не знал, представлял ли в этот момент Громов из себя полноправную Творящую Монаду или был просто очень сильным оператором, но шок от того, что он почувствовал, был на лицо.
— Не отвлекайся! — долетел до его сознания громовой удар мысле-волевого рапорта Странника.
Гагарин попытался раствориться в буйстве происходящего и ему это удалось. Он вдруг узрел сложнейшие переплетения намерений, стремлений и эмоций, которых строил Странник, причем мощь их была настолько велика, что без труда могла бы материализовать и претворить в мир их все. Но Страннику это было совершенно не нужно. Его задачей было управлять расой аквидов на психо-эмоциональном уровне. Сейчас Громов напоминал заводилу в толпе, которая под клич и бодрые высказывания своего лидера должна была брать древние бастионы, сметать все преграды на своем пути во имя каких-то наивысших заоблачных целей. По большому счету толпе было все равно против кого выступать, кого насаживать на вилы, давить, крушить и убивать. В тот момент она представляла собой единый надразумный организм со своей этикой и психикой, по большей части неподвластной этому лидеру. Странник же мог не только завести толпу, но и управлять ей в дальнейшем, да и что это была за толпа, состоящая не из ста и даже не из тысячи особей, а из целой цивилизации, причем не человеческой?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
