— Мамочка, ты где кролика взяла?!
— Какой хорошенький!
— Давайте его себе оставим.
— Дайте мне потискать, какая у него шерстка мягкая, только грязный, надо помыть.
— Потащили его в бочку в огороде окунем и помоем, а?
Нечисть надо было спасать. Ну и детей от нее, мало ли что этот «фамильяр» мог выкинуть.
Взяв у старшей дочки Лилечку, я попыталась отбить у них животное.
— Мама, а ты сказала, за ужином пойдешь… — вдруг испуганно посмотрела на меня старшая. — Ты ведь не его нам варить будешь? Пожалуйста, мамочка, не убивай его.
На лицах детей тут же отразился ужас и страх, они принялись загораживать от меня кролика.
— Можно нам его оставить?
— Мы лучше голодные посидим!
— Не надо его варить!
— Не собираюсь я его варить. Это декоративный кролик. Таких не едят. — Кролик на этих словах часто-часто закивал.
— Ой, смотрите, кивает. Какой он умненький! — засюсюкали дети.
В итоге на то, чтобы отправить детей гулять во двор, понадобилось еще минут пять. Но после обещаний оставить зверя себе они все же ушли.
На руках у меня осталась только младшая.
Зайдя в комнату, которая служила одновременно и коридором, и холлом, и столовой, я плотно закрыла за собой дверь и на всякий случай задвинула щеколду.
— Что? Уже не так сильно хочешь жить у меня? — усмехнулась я, глядя на растерявшего пыл фамильяра.
— При этой общаться безопасно? Людям о нас нельзя знать. — Кролик враждебно глянул на Лилечку.
Я отпустила дочку с рук на пол, а сама села на стул:
— Она еще не говорит толком, ей только-только два исполнилось.
— С этими детьми никогда не знаешь, что ожидать. Жуткие создания. А как они меня трогали… — Зверька передернуло. — Пусть не подходят больше, а то покусаю.
— Только попробуй их обидеть, я тебя в супе сварю, — с угрозой произнесла я. — Или будешь изображать милого домашнего питомца, или убирайся.
Кролик на это только хмыкнул, придирчиво осматривая бедную обстановку. Стол, накрытый заклеенной скотчем клеенкой, выцветший диван, тканые половички на полу, печка.
— Не чувствуешь, что тут вообще где-то могут быть деньги? — невесело вздохнула я.
Ну и на что рассчитывала? Что где-то в подполье клад зарыт? И вообще, как-то я слишком легко отнеслась к тому, что животные разговаривать умеют, а меня саму назвали «нечистью». Может быть, это признак сумасшествия?
Лилечка тем временем попыталась погладить кролика.
— Эй, мелкая, уйди от меня! Уж ты-то меня не напугаешь! — зашипел тот, снова по-кошачьи выгибая спину.
На это малышка взяла со стала фломастер, с хитрым личиком его открыла и, широко улыбнувшись, двинулась на зверька.
— А-а-а-а…. — кролик истошно завопил и со страхом кинулся в зал.
Едва сдержала смех. Фломастеры давно уже высохли и не писали, но откуда «гостю» об этом знать?
— А тут что-то есть! — раздался крик из зала. — Эй, как тебя там… Света? Я клад чувствую!
Сердце радостно подскочило к груди. Все-таки сработало?
«Клад», как назвал его зверек, обнаружился в одном из шкафов, на который указывала кроличья лапка.
— Вот этот ящик открой.
И действительно. В ящичке вместе с женским бельем обнаружилась целая тысяча. Когда я ее доставала, дрожали руки от волнения.
Не много. Но, по крайней мере, прямо сейчас я могла пойти и купить немного продуктов, накормить детей. А если способности фамильяра работают — то, может быть, он найдет и куда спрятаны документы, банковские карточки (уверена, они должны быть)? Может быть, на детей какое-то пособие приходит? Да и муж, который пропадает где-то все время и которому, кажется, вообще нет дела, сыты ли дети, должен зарплату получать.
Кролик тем временем довольно начал себя вылизывать. Кошачьих повадок у него действительно было слишком уж много.
— У тебя есть имя? — спросила я, доставая сумку, чтобы пойти в магазин.
— Моя прежняя госпожа звала меня Злыдень.
— Какое-то не слишком благозвучное имя для домашнего любимца.
— Имя, данное мне моей бедной госпожой, я не променяю ни на какое другое! — моментально вскинулся кролик, обнажив острые клыки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Клыки?! У кролика?..»
— Ну да, оно тебе определенно подходит… — На всякий случай отодвинула Лилечку, все еще пытающуюся добраться до зверька, подальше. — Давай будешь… Деньком? Ну, Злы-день. Сокращение от настоящего имени.
— Ладно, — милостиво разрешил Денек. — И учти, если хочешь, чтобы помогал тебе и дальше, то пятнадцать процентов от всего найденного мои. Пойдешь в магазин, купи мне фисташкового мороженого.
— Не уверена, что в нашей деревне такое продается…
Денег и так в обрез, а он мороженое требует? Вот же… злыдень! И как он себе представляет, я куплю мороженое ему, а детям нет? Не на всех же шесть пачек покупать? Так и денег никаких не хватит.
«Ладно, что-нибудь придумаю…»
Вздохнула и, прихватив с собой Лилечку, побежала в магазин.
Кролика заперла дома, а старшие остались гулять во дворе.
В магазине купила три пачки риса, тощую курицу, три пачки самого дешевого мороженого в вафельных стаканчиках (рассудила, что разделю каждое на две части и всем, в том числе и Злыдню, дам по половинке), буханку хлеба, пару картофелин, пару луковиц, пачку молока и овсяных хлопьев, чтобы сварить на завтрак кашу.
Домой бежала бегом. В планах было сварить суп, какое-то подобие плова из риса с курицей и домашних остатков морковки.
Кажется, первый раз за те три дня, что я себя помнила, у меня поднялось настроение, и появилась хоть какая-то надежда. И пусть ощущала я себя при этом окончательно сошедшей с ума.
«И с мужем сегодня обязательно поговорю, как вернется!» — убеждала я себя. Пусть грубит, пусть злится. Но поговорить — необходимо!
Дети запах с кухни учуяли еще с улицы. В итоге все время, пока я готовила, стояли под дверью узкой маленькой кухоньки.
Из-за печки стол тут было поставить негде, и места хватало только под небольшую плитку, холодильник да шкафчик, на котором я нарезала и чистила овощи.
— Мама, а ты точно не того кролика сварила? — подозрительно спросил у меня Феденька.
Надя, как всегда не отходившая от брата, тряхнула кудряшками.
— Если из него, ты скажи сразу. Мы решили, что есть не будем!
Она говорила это, а сама то и дело сглатывала слюну. У меня от их вида чуть слезы не навернулись.
Я понятия не имела, чем думала до потери памяти, но как можно было довести до такого, чтобы дети голодали?
Пришлось продемонстрировать им кролика, чтобы успокоились.
— Только вы не подходите к нему, хорошо? Его обижали раньше, так что он теперь людей боится и может укусить.
— Обижали? Как папа тебя, да? — бесхитростно переспросил Аркашка, но Анечка его сразу же строго одернула.
Список вопросов к «папе» моментально пополнился. Я скрипнула зубами, едва удерживая в себе волну гнева. Несколько вдохов и выдохов.
Детей решила не расстраивать лишними расспросами.
Едва мой «плов» был готов, положила всем по полной тарелке. Только ложки застучали.
— Мамочка, как вкусно!
— Спасибо, мамочка!
Улыбнулась, глядя, как они уплетают за обе щеки. Даже двухлетняя Лилечка проворно орудовала сама ложкой, хотя я думала, что придется кормить ее.
Убедившись, что покушать детишки смогут и без меня, заперлась с кроликом на узкой кухне, отрезав и положив ему на блюдечко половинку мороженого.
— Оно не фисташковое! — запротестовал Злыдень, — И тут только половина!
— Найдешь больше денег, будет тебе какое захочешь. А мне нужно детей кормить.
— Было бы у вас тут что искать, — фыркнул кролик, но мороженое все же есть начал. — Курицы тогда дай, что ли. Только филе. Я только белое мясо ем.
Закатила глаза. Ну что за привередливая животина! Но все же кинула ему еще и мяса. Когда я отпустила руку, Злыдень царапнул меня лапкой.
— Ей! Ты чего?! — Я дернулась, на тыльной стороне ладони алела царапина. Даже блеснули выступившие бисеринки крови.
