Граф поморщился:
– Этого только не хватало! Еще один морганатический брак… Как она выглядит? Действительно так хороша, что от нее можно потерять рассудок?
– Внешне она весьма приятная особа. Высокая. Стройная. Грациозна. У нее очень правильные черты лица. Тонкая кость. Хрупка. Извините за подробности – высокая грудь. Обычно мужчины в таких женщин влюбляются сразу.
Едва улыбнувшись, граф сказал:
– Что ж, если дело обстоит именно таким образом, то я могу понять великого князя. Надо полагать, он тратит изрядные средства на ее содержание.
– Именно так, ваше сиятельство, – охотно отозвался Бобровин. – Николай Константинович на прошлой неделе продал акции железнодорожной компании.
– Ого! Ведь большая часть из них принадлежит императорской фамилии. Полагаю, что он получил немало.
– Двести пятьдесят тысяч рублей.
– Весьма недурно!
– Но, по нашим данным, в настоящее время великий князь опять испытывает значительные денежные затруднения.
– Николай Константинович привык жить на широкую ногу… Вот что я вам хотел сказать, связь великого князя с этой Элиз не красит августейший дом – если хотите, подрывает его репутацию. Есть ли возможность как-то убедить Николая отказаться от этой танцовщицы?
– Думаю, вряд ли получится, – после секундной паузы произнес Кирилл Бобровин. – Николай Константинович ничего похожего прежде не испытывал.
– Это скверно. Что вы предлагаете?
– На мой взгляд, нужно сделать так, чтобы танцовщица влюбилась в кого-нибудь другого. По нашим наблюдениям, она весьма увлекающаяся особа и склонна к разного рода приключениям.
– Вот как? Весьма интересно! Расскажите в двух словах.
– В Америке у Элиз Руше была любовная связь с одним молодым капиталистом. Эта связь продолжалась почти полтора года. Однако ни к чему не привела – тот был женат, имел двух сыновей и не желал разводиться. Чтобы как-то позабыть его и успокоиться, Элиз укатила в Париж. Поменяла массу любовников, среди которых были и принцы. Там она и познакомилась с великим князем Николаем.
– Каков ваш план?
– Нужно подобрать молодого человека, который напоминал бы ей оставленного в Америке возлюбленного.
– Хм, любопытно… В этом что-то есть, – произнес Уваров, подходя к огромному комоду, на котором стояли фотографии в золоченых рамах. Центральную из них занимала фотография, где он был запечатлен с императором, тогда еще великим князем, вместе с фрейлинами, – они играли в горелки. Помнится, было очень весело. Губы графа тронула мягкая теплая улыбка.
Внешне Александр Петрович выглядел суховатым, даже несколько строгим, а официальность, с которой он держался со своими подчиненными, делала его внешность еще более отталкивающей. И только когда он бывал самим собой, в окружении приятелей, с которыми весело проводил юность, лицо его размякало, становясь значительно добрее.
Повернувшись к начальнику первой экспедиции, граф спросил:
– И у вас есть подходящая кандидатура?
– Имеется, ваше сиятельство. Именно поэтому мне необходимо ваше содействие.
– Ах, вот оно как… И кто же этот человек?
– Поручик лейб-гвардии Гусарского полка Варнаховский Леонид Назарович.
– Кхм… Неожиданная кандидатура, – глубоко задумался Уваров. – Что-то я слышал о нем… и не самое приятное.
– Уверен, что слышали. Поручик Варнаховский большой кутила, развратник, пьяница, невероятный сквернослов, но вместе с тем он необыкновенно умен и обаятелен, знает в совершенстве несколько иностранных языков. Получил в Петербурге блестящее образование. Происходит из потомственных военных. Его отец воевал в Крымскую кампанию, за что получил Георгиевский крест, а дядя был кавалерийским генералом, прославился на Кавказской войне. Он дерзок, бесстрашен, весьма недурен собой; возможно, все это и привлекает к нему женщин – число его побед над ними не поддается никакому счету! Даже Казанова в сравнении с ним выглядел бы невинным мальчишкой.
– Вижу, он и в самом деле весьма занятная личность. Впрочем, в лейб-гвардии немало таких молодцов, готовых вместо службы пропадать где-нибудь в ресторациях с девицами. Кажется, у него была какая-то неприятность с великим князем Михаилом Николаевичем?
– Совершенно верно… С год назад он назвал его безвольным человеком, у которого ни на каплю нет ни русской, ни дворянской крови. В нашу экспедицию было доложено, и мы приняли соответствующие меры.
Брови графа возмущенно взмыли вверх:
– Право, это уж слишком! Разумеется, мне тоже не все нравится в царствующем семействе, но чтобы вот так… И что он получил?
– Три месяца крепости.
– Он еще легко отделался, за подобную дерзость его могли сослать в арестантские роты в Сибирь. И где сейчас этот Варнаховский?
– Полагаю, где-нибудь в «Эрмитаже». Или чудит со своими друзьями, а в свободное от развлечений время несет караул в Зимнем дворце.
– Надеюсь, со своими обязанностями он справляется подобающим образом?
– Именно так, ваше сиятельство, – поспешно ответил начальник первой экспедиции. – Но самое главное, он еще служит адъютантом у великого князя Николая Константиновича.
– Ах, вот оно как!
– Не хотите ли на него взглянуть, так сказать, вживую? Все-таки дело обещает быть непростым.
– Хорошая идея. Значит, вы говорите, сейчас он в «Эрмитаже»? – потянул граф за створки шкафа.
– Именно так!
– Что ж, самое время перекусить, только нужно одеться подобающим образом. А потом в «Эрмитаже» подают великолепные расстегаи, – и губы графа растянулись в предвкушении удовольствия.
Глава 2
Розыгрыш
Поручик лейб-гвардии Леонид Варнаховский пребывал в прекрасном расположении духа. Вчерашним вечером он поставил логическую точку в одном из своих скоротечных романов, которыми была заполнена вся его петербургская жизнь. Он давно добивался расположения опереточной дивы, выступавшей под псевдонимом Чеолини (в действительности ее звали проще – Дуняша Селянкина), весьма прехорошенькой женщины с точеной фигурой и упитанными ножками, но на пути разгорающейся страсти гранитным утесом возвышался ее муж, также артист, который сопровождал супругу во всех увеселительных мероприятиях.
Поначалу поручик Варнаховский хотел банально опоить мужа и уединиться с певицей в одном из кабинетов «Эрмитажа». Дело представлялось простым, да и продвигалось довольно активно: супруг певицы выпил разом шесть бутылок шампанского и готов был приступить к следующей полудюжине, но вдруг почувствовал подвох, принялся подозрительно посматривать на раскрасневшуюся жену, буквально сомлевшую от ласковых взглядов поручика, и тотчас отказался от спиртного. Предстояло придумать что-то похитрее. И тут в парадном мундире в ресторан неожиданно зашел чиновник по особым поручениям, разыскивавший поручика Варнаховского с тем, чтобы тот заменил нежданно приболевшего начальника караула Зимнего дворца. Сунув чиновнику триста рублей, Леонид предложил разыграть подвыпившего артиста, сообщить ему о том, что явился именно к нему с поручением от самого императора, дабы немедленно пригласить в Петергоф на предстоящий вечерний концерт. Хмель слетел с певца мгновенно. Прежде подобных предложений к нему не поступало. Отказываться от подобной удачи было бы несусветной глупостью. Заскочив за парадным фраком на съемную квартиру, он тотчас умчался в Петергоф, оставив молодую жену на попечение поручика лейб-гвардии. При самом благоприятном исходе обманутый супруг мог вернуться только к вечеру следующего дня. Для того чтобы посодержательнее познакомиться с привлекательной женой артиста, у Варнаховского было предостаточно времени. И как только обманутый муж отправился в карете в Петергоф, поручик заказал ящик шампанского и отвез актрису к себе в особняк.
Так что сладко проведенное время никак нельзя было назвать потерянным. На Фонтанку, где находилась их съемная квартира, он отвез актрису во второй половине следующего дня. У дамы оставалось еще немало времени, чтобы привести себя в порядок после бессонной ночи и выглядеть к приезду мужа невинной. Распрощавшись у самого порога, они договорились о том, что следующую встречу проведут в лесу. Варнаховский смел надеяться, что подобные свидания станут регулярными – уж больно хороша была актриса!
В общем-то, все дни были расписаны по часам, хотя и не отличались особым разнообразием: днем спал, а вечера проводил в ресторанах, где шумное веселье и кутежи зачастую затягивались до самого утра. Редкий день он возвращался домой без понравившейся девицы. Порой наведывался в театр, где буфет с его роскошным ассортиментом мало чем отличался от столичной ресторации. Но главное преимущество буфета заключалось в том, что всегда имелась возможность пригласить за свой столик понравившуюся актрису.
В этот раз поручик Варнаховский решил дать себе небольшое отдохновение, а потому, проспав до одиннадцати вечера, он направился в «Эрмитаж», где его ожидали приятели-гусары. Едва он перешагнул порог заведения, как к нему навстречу выкатился однополчанин корнет Борис Салтыков – невысокого росточка, краснощекий, с отвислыми мясистыми щеками, невероятно добродушного вида. Будучи юнкером и при этом имея состояние не меньше, чем персидский шейх, он прославился тем, что в одном из залов «Метрополя» устроил манеж для своих рысаков. А когда его принимали в полк, что было связано со старинной традицией выпить с каждым офицером на брудершафт по фужеру шампанского, он не только не упился, что обычно случается с каждым вновь прибывшим корнетом, но даже отправился «христосоваться» в Гродненский полк, стоявший по соседству, для чего заказал целую карету шампанского.
