Восстановив дыхание, Юрий поднялся с земли, ружьё отбросил в сторону, сел на поджатую под себя ногу, глянул на спасительницу. Ей было лет шестнадцать на вид, она была местной, может ханты, может ненка. Азиатка с выразительными карими глазами и с явно заметной даже под грубой курткой ладной фигурой. Чёрные волосы были затянуты на голове в узел, головного убора не было, на случай дождя за плечами болтался капюшон. Глаза едва заметно подведены тушью. Юрий провёл рукой по подбородку, сказал хрипло:
– Спасибо.
Она, ещё прерывисто дыша, ответила в тон ему:
– Пожалуйста.
Посидела секунду и добавила:
– Приходите ещё.
Юрий поднялся на ноги, хотел сделать шаг, но бедро внезапно свела судорога, он сел обратно на мох, стал разминать ногу. Когда мышцы обмякли, глянул ещё раз на девчонку, спросил:
– Звать тебя как?
Она вздохнула тяжело и глубоко, выдохнула, ответила просто:
– Еся. Сушиться будете?
– Где?
– Здесь.
– Переодеться не во что.
– Так голым посидеть можно, – совершенно серьёзно сказала она, усмехнувшись совсем по-взрослому, – здоровье ваше.
Говорила Еся чисто, даже без намёка на акцент. Юрий на секунду замялся, не зная, что ответить. Холодно было, мокрое тело знобило. Начало сентября – время не жаркое у полярного круга.
– Если хотите, – сказала она, ещё раз предлагая поддержку, – я могу помочь с костром, а потом уйду, сушитесь сами.
– Да нет, – смутился он, осознавая, что девчонка понимает его смущение, – я так… ничего страшного… Меня Юра звать, если там что…
– Как Вы провалились? – она как будто удивилась, – Не местный?
– Местный, из города.
– Ваш мотоцикл в кустах? – Еся кивнула в сторону.
– Мой, – несколько удручённо ответил он, – а разве его видно? Я так старательно прятал.
– Видно. Я вначале Ваш мотоцикл увидела, а потом голос услышала.
– Ну да… – он вновь поник и смутился, – в запале за глухарём погнался.
– На болотах охотиться нельзя. Болото не прощает.
– А ты откуда? – спросил он, оглядывая её одежду и довольно чистую обувь.
– Из тундры, – ответила коротко и быстро.
– На упряжке? – кивнул он на оленей.
– На упряжке.
Юрий глянул на девчонку, та поднялась на ноги, он понял – сейчас уйдёт, уедет.
– Так что, будем костёр жечь? – спросил Юрий, – У меня спички намокли.
– У меня есть, – сказала она, – Снимайте с себя что можно… я хворост принесу.
– Может, я сам?
Еся быстро, мимолётно глянула на него без выражения и ушла в лесок.
Пока её не было, Юрий стянул с себя штаны, мокрое трико оставил, решив, что потом трико снимет, а сухие штаны оденет, стянул куртку, оставшись в мокрой рубашке. Сейчас перед девушкой было стыдно, а ещё несколько минут назад готов был голым из одежды выпрыгнуть, оставив её болоту, чтобы выжить. Это нормально.
Еся пришла быстро. В руках несла большую охапку сушняка. Костёр загорелся в две секунды. Еся стащила с себя куртку, протянула её Юрию, сказала просто, без нажима и превосходства:
– Возьмите! Рубашку снимите, а куртку наденьте, я отвернусь.
Она и отвернулась. Когда он снял с себя рубашку, то её куртка лишь на плечи могла ему налезть, что называется, поверх. Еся тут же подошла, рубашку подняла быстро с земли, решительно свернула в жгут, отжала воду, хлопнула потом ей, лишнюю влагу вытряхнув, и тут же, воткнув в землю два сухих прута, повесила на «плечики» рядом с костром.
– Не сгорит? – спросил Юрий ради вопроса.
– А мы последим, – ответила она.
Костёр горел хорошо, ветер раздувал пламя, оно металось по сторонам, дыма почти не было, и очень скоро от одежды Юрия повалил пар. Он смотрел на пламя, на лёгкий дымок сверху, соображая, что бы спросить у девчонки. Нельзя же сидеть так и молчать друг напротив друга? Но вопросы как-то сами в голову не шли, а Еся, похоже, и не собиралась особенно поддерживать разговор, смотрела на костёр, подкладывала осторожно ветки покрепче в огонь да посматривала на рубашку Юрия. Ветер дунул посильнее, рубашка парусом взметнулась, и два прута, на которых она висела, предательски качнулись из стороны в сторону. Еся удержала их, глянула на Юрия совсем коротко, но успела при этом ему улыбнуться и шепнуть:
– Ну вот, чуть не завалилась наша конструкция…
– Тебе сколько лет? – тут же спросил он.
Еся вскинула на него глаза и в первый раз посмотрела как-то длинно, протяжно даже, с явным интересом. Тёмные глаза словно в душу ему заглянули на едва приметный промежуток времени и ушли вниз, к пламени костра.
– Семнадцать, – сказала она туда. И сразу же, глаз не поднимая, – Вам зачем?
– Ну как?.. – слегка растерялся он, – Сидим вместе.
– Да? – казалось, Еся была удивлена, поворошила веткой угольки в костре, – А Вам сколько?
– Двадцать один. Ты откуда сама?
– Из тундры, – она вновь ответила коротко и как само собой разумеющееся, вскинула на него глаза и, уже удивляясь его неразумности, спросила, – а откуда я ещё могу быть с оленями? Из зоопарка?
– Да нет, я так, – пожал он плечами, – а едешь куда?
– В город.
– А оленей куда? – удивился он, – В городе?
– А в городе брат гостит. Позвоню ему, он подойдёт и уедет на них.
– Так ты в городе живёшь? – радостно произнёс Юрий.
Еся ворошить веткой перестала, сложила руки в замок перед собой, потом посмотрела на Юрия.
– Ну да, – сказала она глаза в глаза, – а что? Не похоже?
– Похоже. Я к тому, что встретиться можно?.. – он пытался говорить спокойно и где-то разумно, по-мужски.
– Как? – спросила она.
– Да как… – он тут же, быстро хотел рассказать как, но ответа сразу не нашёл. Клуб? Ночной клуб? Кино?.. Ну да, может, в краеведческий музей поведёшь?
– Да как, – повторил он и взор опустил в огонь костра, – да так… отблагодарить тебя…
– Как? – вновь спросила она и уже хитро улыбнулась. Еся явно изначально, по-женски, чувствовала, что нахамить такой юноша не может.
– Цветы тебе подарю, – выдохнул он, и тут же сам себя мысленно похвалил: вот это я дал! А? Неплохо придумал! Интересно, какие цветы таким девчонкам дарят?
– Ты какие цветы любишь? – поднял он на неё глаза.
– Обычные. Розы.
– Ну вот… Розы.
Она глаза опустила, пошевелила веткой костёр. Молчание сразу усилило тишину, ветер куда-то пропал, вокруг закружили москиты. Еся махнула веткой у своего лица, быстро пододвинулась к костру ближе. Возле огня мошки кружить перестали, спрятавшись где-то за спиной девушки.
– Ты всегда с собой аркан возишь? – спросил он, кивнув на тонкий канат у её ног, свёрнутый в кольцо.
– Тынзя, – сказала она, тут же пояснила, – по-нашему аркан так называется. Всегда вожу. Точнее, брат возит, это его упряжка, я говорила. У нас здесь стойбище недалеко. Брат приехал в город, пока у родственников гостит, я в стойбище съездила к своим.
– Далеко?
– Не знаю, отсюда километров двадцать-тридцать может… час ехать. За тем холмом, – махнула она рукой куда-то в сторону леса.
Здесь она приподнялась, нагнулась к Юрию, достала из своей куртки на его плечах сотовый телефон, быстро набрала номер и сказала по-русски:
– Ваня, ты когда обратно? – мигом хитро глянула на Юрия и, похоже, Ване пояснила, – а я тут с русским в тундре сижу, потому по-русски и говорю с тобой. Да где я его взяла?.. Охотник. Хорошо, я уже возвращаюсь. Перезвоню.
Трубочку от уха убрала, кнопочку «отбой» нажала и, выразительно подняв брови, пронзительно глаза на Юрия вскинула.
– Ого! – вырвалось у него.
– Что? – не поняла она.
– Да так…
Еся привстала, наклонилась к Юрию, чтобы сотовый телефон в карман куртки спрятать, но качнулась слегка и, вроде как, потеряла равновесие… Юрий поймал девчонку за руки, куртка сползла с плеч и обнажила крепкое мужское тело. Еся губами дрогнула. Юрий немного дольше положенного руки её удержал, словно убедиться хотел:
ровно она стоит на ногах?
– У Вас куртка сползла, – кивнула она, и он руки её сразу отпустил. Куртку поднял, накинул на плечи. Телефон у неё взял и положил в карман куртки.
– А что за имя такое? – спросил он быстро, пока тишина вновь не опустилась к костру, – Еся. Это сокращённо?
– Сокращённо. Полное Еськей. Запомните?
– Запомню. Что-то означает?
– Означает, – она посмотрела в огонь, – примерно так – любящая себя украшать. Украшающая себя… В детстве, когда в чуме жила, все мамины бусы вытащу и сижу, наряжаюсь, пока она занята, могла так часами сидеть. Родителям хорошо, ребёнок не беспокоит.
– А с какого языка Еськей?
– С ненецкого, – сказала она, делая ударение на первом слоге, – я ненка, если Вы хотели это узнать. Но меня никто так не зовёт, говорят, трудно произносить, все зовут Еся, иногда Беся, – она тут глянула на него и, казалось, хихикнула.
– Почему Беся?
– Характер такой, но мне Беся не нравится.
– А в городе где живёшь?
– В общежитии… я учусь в колледже… учитель младших классов. Ещё два года осталось. А Вы чем занимаетесь?
