Земельная площадь владений Ухтомского составляла несколько тысяч десятин земли. В основном это были леса и луга, и только пятьдесят десятин было пахотной земли. Лес в основном состоял из сосны, берёзы, дуба, липы. Все луга расстилались по берегам реки. В половодье они заливались водой, и от этого среди лугов образовалось несколько небольших озёр, в которых водилась рыба. На ближних озёрах и по берегам реки паслись большие стада скота, а на озерной глади было много водоплавающей дичи. Озёра князь сдавал в аренду местным рыбакам. Возле усадьбы стояла водяная мельница на пять поставов, где крестьяне окрестных деревень размалывали свой хлеб. Поскольку мельница стояла на судоходной реке, то работала она не всегда. В начале апреля русло плотины разбиралось, через которое во время большой воды вверх по реке проходили пароходы с порожними баржами, а вскоре, гружёные углём, лесоматериалом, смолой, скипидаром и другими материалами, спускались вниз. В верхах также строились беляны, грузили их также тёсом, углём, строились грузовые плоты, клетки. Всё это проходило через русло плотины.
Коней у барина было немного, всего 5 голов, которые в основном были выездными, зато коров – больше 30 голов. Стояла паровая пилорама. Также у барина был собственный пароход и большая баржа. На пароходе летом он выходил на Ветлугу и по Волге спускался в Нижний Новгород.
Вот как в своих воспоминаниях Василий Терентьевич описывает помещичью усадьбу:
«На самом берегу реки, на высоком кирпичном фундаменте стоял барский дом. Дом был деревянный, двухэтажный, стены рублены из дуба и липы. Перед господским домом располагался липовый парк, который был обсажен березовой двухрядной аллеей. Внутри усадьбы площадью около пяти гектар был разбит сад, огород, вырыт пруд, построены кирпичные здания под коровник, свинарник, маслозавод.
Рядом с мельницей стояли пристройки для приезжих помольцев и рабочих мельницы. У въезда в усадьбу стояла баня «по-белому», напротив кузница. Вдоль изгороди, по направлению к реке, располагался птичник. За оврагом среди кужлявых ольх и берёз стоял большой длинный дом, разделенный на три части. В первой жил управляющий, в двух других жили рабочие. Это были в основном скотники, конюхи и другие работники. Прислуга и няни жили в барском доме, в комнате с отдельным входом. Дальше располагались амбары, каретники для хранения сельскохозяйственного инвентаря и транспорта, конюшня, скотный двор.
В лесу, за версту от усадьбы, был другой большой сад, в котором выращивалась клубника, виктория, красная смородина.
В трёх верстах находился кордон, в котором жила лесная охрана. Вокруг кордона буйствовали заросли малины. Кордон стоял на высоком берегу реки Усты в большой берёзовой роще. Ниже по склону, ближе к реке, рос массив орешника.
Все помещичьи земли, луга и леса находились как бы на полуострове, изолированные с трёх сторон водой, и только западная сторона от берега до берега на расстоянии полторы версты отгорожена полутораметровым штакетником.
Когда весенняя вода спадала, по реке начинался сплав леса.
В августе русло плотины снова закрывалось, ремонтировались береговые плотины. Лес, который оставался не спущенным, пропускали через лоток, для которого открывали специальный щит. Напор воды в русле был до трёх метров, уровень воды регулировался специальными затворами. На ночь ставились специальные рыболовные кошели, в которые спускалась рыба, так что к барскому столу ежедневно доставлялась свежая рыба.
На усадьбе было много цепных собак, которые охраняли лесные массивы, богатые грибами и ягодами, исключая доступ посторонних людей. Сколь ни строго было проникнуть в лес, но некоторым всё же удавалось. Подальше от усадьбы выламывали в заборе штакетник и проходили берегом возле реки. Крестьяне из других деревень переплывали на лодках, а то и вплавь.
Два раза в день собак спускали с цепей, и они бежали в лес. Женщины и ребятишки, напуганные собачьим лаем, бросались кто куда. Таким образом, собаки выгоняли из леса непрошеных гостей.
Возле собачьих конур вместе с собаками играли два медвежонка. Они забавляли барских детей. Их было трое: две девочки и мальчик. Когда медвежата стали подрастать, то стали уходить от дома ближе к мельнице, где стояли подводы приезжающих помольцев. Они вынюхивали продукты, которые были их лакомством, забирались в телеги и тут же потрошили продуктовые сумки, а то и утаскивали совсем. Медвежьи игрушки превращались в серьёзные приключения. Позже они стали уничтожать помещичьих уток и гусей. Барин рассерчал и вынес вердикт: медвежат застрелить.
В лесной даче проводились лесоразработки. Заготавливали берёзовую тюльку, дрючок, подтоварник, дрова, выжигали древесный уголь. На склонах южного берега реки рос дубняк, из которого гнули полозья для саней, ободья, дуги. Весь этот материал вывозили на пристань. Дрова вывозились на Земский химический завод, который стоял недалеко от пристани. Лесоматериал загружали в баржу, а потом пароходом сплавляли по Волге до Царицына и в Астрахань. После навигации баржа снова возвращалась на свою пристань. Так помещик-крепостник стал предпринимателем».
Дед Василия, Дементий, работал, как и все крестьяне, в деревне на рогожах, а зимой – у князя на сплаве леса. С мужиками, вязали плоты, весной спускали их на воду и сплавляли по Ветлуге и Волге до Нижнего Новгорода.
Дементий построил небольшой дом. Жена Полина родила ему пятерых сыновей. Сыновья подрастали, начали помогать отцу. Старший Андрей стал самостоятельно работать на мельнице. Петр и Сергей помогали матери по хозяйству, Терентий с Иваном были еще маленькими.
Через дорогу от избы Замысловых жил крестьянин Леонтий Корепин по кличке Лёва Бадуй. Так его называли крестьяне в деревне и за ее пределами. Лёва был неразговорчивый, скобаристый, жадный до всего. Были у него один сын Иван и дочь Клавдия. Хозяйство он вел крепкое. На дворе имелось две пары хороших лошадей, до десятка голов коров и молодняка, овцы, куры, гуси.
От этого скота земля удобрялась навозом, обрабатывалась и давала хорошие урожаи. Кроме своей подушной земли, Корепин обрабатывал бедняцкую землю и землю маломощных крестьян.
Полосы Корепиных знали старый и малый, они выделялись среди других. Были широкими, чистыми от сорняков и наливались большим колосом. Корепин нанимал постоянных батраков, мужчин и женщин. В страду для жнивы нанимали до двух десятков подённых работниц. Машин, за исключением веялки, не было. Всё обрабатывалось вручную.
Дом Корепины построили большой, двухэтажный. Внизу находились кухня, столовая, спальня. Зимой жили внизу, летом перебирались наверх, одну половину занимали сами, вторую сдавали квартирантам, сгонщикам леса, лесопромышленникам, приплывающим с лесом с верхов. Возле дома был сад, росли яблони, сирень. Ветки яблонь с годами разрослись и упирались в окна второго этажа.
С годами Леонтий стал часто болеть и постепенно отходил от дел, передавая их сыну.
Иван хватко держался за работу. Кроме сельского хозяйства, стал заниматься торговлей рогожей. Поставщиками рогожи были деревенская беднота и некоторые имущие хозяйства, которые вырабатывали рогожу у себя на дому из мочала Корепиных. Кроме того рогожу дополнительно закупал Иван на Воскресенском и Воздвиженском базарах.
Впоследствии рогожу ткали на Ивана Леонтьевича несколько окрестных деревень. Рогожу он отгружал и отвозил на своих и наёмных лошадях на станцию Ветлужская. Продавал спирто-заводчикам, которые занимались выжигом угля и заготовкой мочала.
На рогожах Иван Леонтьевич скопил немалый капитал. В одном доме стало тесно, вырастали сын Арсений и дочь Татьяна. Рядом Иван выстроил другой дом в несколько комнат и кирпичную кладовую. Дом разукрасил всевозможной резьбой. Крыша была покрыта железом.
Между двумя домами стал один общий двор, на котором расположились складские помещения, заполненные мочалами, мукой всевозможных сортов и другими продуктами.
Иван Леонтьевич был плотного телосложения, широк в плечах, носил длинную чёрную бороду, расчёсанную надвое.
Большинство жителей деревни зависели от Ивана Леонтьевича, а поэтому без отдыха, с понедельника до воскресенья, все семьи от мала до велика трудились день и ночь в пыли и сырости. При наступлении темноты работали при тусклом свете семилинейной лампы, а то и с лучиной.
Утром в воскресенье взрослые и ребятишки на санках свозили готовую рогожу к дому хозяина и становились в очередь для сдачи. Приёмку производил сам хозяин. В длинной узкой записной книжке записывал приход, тем самым открывая лицевой счёт. После этой процедуры взрослые приходили в склад и отбирали лубья мочала. Старались выбрать посуше, попрямее на следующую неделю. Снова становились в очередь для взвешивания, и снова открывался лицевой счёт и записывался его расход. Ребятишки развозили мочало по домам, а отцы или матери оставались для расчёта. Денежного расчёта не было. В основном за работу платили продуктами: мукой, крупой, чаем, сахаром, солью, а также керосином и даже мануфактурой. Это всё было на хозяйских складах.
