вбирая все это в себя. Толпа репортеров, с которыми я пришла, разбежалась, хватая игроков и тыча им в лица микрофонами и камерами.
Большинство из них поворачивают налево и спешат к шкафчику в конце комнаты.
У меня сжимается сердце, когда я вижу, кого они окружают.
Я едва могу разглядеть его из-за всех этих людей и камер, загораживающих обзор, но от тех немногих проблесков, которые я получаю, моя кожа становится теплой и покалывающей.
Он по крайней мере на голову выше всех остальных. Выразительные карие глаза. Короткие волосы. Темная борода. Бронзовая кожа туго обтягивала его крупные рельефные мышцы.
Я тяжело сглатываю и прочищаю горло, когда мой взгляд опускается к его широким круглым плечам. Они покрыты татуировками самоанского племени.
Репортер поднимает большую камеру, и она загораживает мне обзор.
Черт. Давай, чувак.
Я стою на цыпочках, пытаясь получше рассмотреть, когда кто-то хлопает меня по плечу.
— Привет! Я Джона Райли. Хочешь интервью?
Парень стоит там с обнадеживающей улыбкой на лице. Он выглядит немного глупо, когда стоит там в джинсах и футболке с Аланис Мориссетт. Это тот парень, о котором мне рассказывал репортер снаружи.
— Конечно, — говорю я, доставая ручку и блокнот. Я оглядываюсь на стену репортеров, собравшихся вокруг сексуального самоанца.
— Не трать впустую свое время, — говорит Джона. — Акеа не дает интервью.
— Это Акеа? — Спрашиваю я, пользуясь возможностью, чтобы оглянуться на него. Я мельком вижу его ухо, и от этого у меня немного подкашиваются ноги. Боже, этот парень собирается сделать мне фетиш на уши.
— Ты не знаешь, Акеа? — спрашивает он, выглядя шокированным. — Он лучший игрок в лиге. Что ж, после меня.
— На какой позиции ты играешь?
Он неловко ерзает, опустив глаза в пол. — На самом деле я не играю на позиции сам по себе. Я больше нахожусь в тренировочном составе.
Я хочу посмеяться. Небольшая дедовщина в первый день для нового репортера? Я должна не забыть поблагодарить своего нового друга за то, что он отправил меня на собеседование с грелкой для скамеек.
— Вы хотите начать интервью? — нетерпеливо спрашивает он.
— Конечно. — Почему бы и нет? Все равно ничего из этого не будет напечатано. Как только мой босс это увидит, он все это сократит. Тогда, может быть, если мне повезет, он меня уволит.
Я одним глазом слежу за Джоной, а другим — за Акеа. Эти репортеры все больше меня расстраивают.
Почему они, блядь, просто не уберутся, если он не собирается с ними разговаривать? Некоторые люди здесь не прочь полакомиться конфеткой для глаз!
— Итак, Джона… Как зовут твою собаку?
— У меня есть кот. Его зовут Спарклс.
— Блестяще, — бормочу я, записывая это в блокнот. Я даже не обращаю внимания. Мои глаза устремлены на другую сторону комнаты и забивают! Я только что увидела локоть. Большой сексуальный локоть с татуировками.
Клянусь, я собираюсь покинуть эту раздевалку с целым списком странных фетишей на части тела из-за этого парня.
— Ммм. Ты пишешь не той стороной ручки.
— Упс! — воскликнула я.
Мои щеки краснеют, когда я поворачиваю ручку и нервно смеюсь. Пулитцеровская премия, вот и я!
Я записываю имя его кошки, а затем снова смотрю на Акеа, надеясь увидеть мизинец, лодыжку или какой-нибудь другой будущий фетиш. Мое тело замирает, когда я вижу, что он смотрит на меня в ответ темным горячим взглядом.
Ммм… О, Боже.
Он просто смотрит на меня. Напряженно. Свирепо. Почти сердито.
Вокруг него суетятся репортеры, они засыпают его вопросами, но он игнорирует их всех и сосредоточен на мне.
Почему он сосредоточен на мне?
Кто-то ввел мне стероиды, от которых у меня порхают бабочки в животе, и я чувствую их. Успех.
У меня перехватывает дыхание — само время остановилось, — когда его толстые челюсти сжимаются.
Я делаю шаг назад и упираюсь в стену, когда он легко протискивается сквозь стену репортеров и появляется во всей своей мускулистой красе.
Срань господня.
Он такой чертовски горячий.
Самоанский бог.
Он, без сомнения, самый крупный мужчина, которого я когда-либо видела, с массивной грудью и каменными глыбами вместо рук. Он выглядит так, словно мог бы жать лежа туристический автобус команды.
Темные сексуальные племенные татуировки начинаются на его толстом запястье и змеятся к плечам. Они скользят по его ключице вниз, к огромным грудным мышцам.
Он переводит стон на сомоанский.
На нем нет ничего, кроме белого полотенца, тонко повязанного вокруг талии. Его живот разорван. Гребано растерзанный. У него так много пульсирующих, сжимающихся мышц брюшного пресса, что я уверена, что он неправильный с анатомической точки зрения. Биологам придется сменить учебники.
Мои широко раскрытые глаза опускаются к вырезанной букве V, которая указывает на его полотенце, как огни на подиуме указывают на его член.
Мне каким-то образом удается дышать, но мое дыхание выходит быстрым и измученным. Он все еще смотрит на меня. Почему он все еще смотрит на меня?
Я не играю в одной лиге с этим самоанцем Адонисом. Я даже не занимаюсь одним видом спорта.
— О, черт, — шепчу я себе под нос, когда он приближается.
Он переступает через скамейку, и полотенце раскрывается достаточно широко, чтобы я могла мельком увидеть его ноги, похожие на стволы деревьев. Держу пари, он мог бы приседать на слона.
Я внезапно отчетливо осознаю свое бешеное сердцебиение, когда он подходит прямо ко мне. Вблизи он выглядит еще крупнее, еще сексуальнее, даже всем.
Вода из душа все еще в его растрепанных волосах. Она стекает по его татуированной коже и скатывается по тугим гребням и твердым впадинам. Он возвышается надо мной. Мои глаза на уровне его сосков.
Этот парень делает камень похожим на гальку.
Он подходит еще ближе, и я чувствую запах мыла, которым он пользовался. Я чувствую тепло его дыхания, вырывающегося в такт вздымающейся груди. Его тело выглядит таким твердым. Бьюсь об заклад, спать с ним было бы все равно что трахать статую.
Я вся дрожу, нервничаю, мне тепло и кружится голова.
Я даже не замечаю, что Джона все еще рядом со мной, все еще болтает о своей кошке.
— И он любит смотреть телевизор, — говорит он, глядя мне в лицо. — Ты собираешься все это запомнить?
Я просто киваю вверх-вниз, глядя в глаза Акеа.
— О, и у меня есть татуировка! — Джона снимает рубашку, поворачиваясь.
Ладно, у него на плече татуировка кота по имени Спарклс? Акеа горяч, но никто не настолько горяч, чтобы пропустить это.
Я поворачиваюсь и сдерживаю смех, когда вижу татуировку в виде Брызг на его
