Передо мною обои желтые со складочками. Словно улицы и переулочки какого-то горного селения или южного городка. Можно скользить по ним взглядом, течь, то впадая в более широкие проспекты, то упираясь в тупики. Родные обои мои. Я дома. У себя дома, на собственном диване. Только сердце колотится… Так и поседеть можно. Сердце колотится с перебоями, а память возвращается к глазам на иконах…
Надо вставать. Надо делать что-то. А иначе – ад и муки вечные. А что делать? Может, этот сон описать?
Сажусь к столу. Нет, сидеть лень, лучше прилягу. Возвращаюсь к своему дивану и медленно начинаю выводить: «Лень – моя тень. Я ленив, как тритон, греющийся под корягой майским вечером. Часами лежу в затоне своего старого продавленного дивана и смотрю в потолок. По потолку шастают тени облаков, елозит пыльной тряпкой солнце. И больше ничего не происходит…»
Марина Бойкова-Гальяни
Ключ
Рассказ
Итак, он спланировал идеальное убийство. Но что-то пошло не так. Вместо жены погиб наемник. Слава богу, выкрутился – женушку казнят, и он получит миллионы. Ловко! А началось с того, что он додумался выкрасть ключ из сумочки Марго. Идея гениальна!
Герой фильма, Тони Вендис, вынул из кармана тот самый ключ, вставил в замочную скважину, попытался открыть дверь. Напрасно, словно заклинило. Постоял задумчиво, двинулся прочь. Тут его осенила догадка. Вендис вернулся, сунул руку под дорожку. Вот он, почти такой же, но от его квартиры!1
Стелла выключила телевизор.
Марта изменила Тони Вендису. Побоявшись развода, тот решил убить жену, чтобы не остаться без денег.
Деньги правят миром. Но здесь. Кто ее бывший жених? Фотограф журнала мод. Голодранец. А она? Маникюрша с незаконченным высшим. Афанасий только раз поместил ее фото на обложку журнала, и она размечталась о карьере модели. Но.
Итак, жених изменил ей незадолго до свадьбы. Стелла выругалась и зло погасила сигарету в пепельнице толстого стекла. И это в дни, когда она стойко боролась с соблазнами турбазы, где мужчин пруд пруди. Ну, разве однажды уступила похоти, да и то не без пагубного влияния алкоголя. Потом ее мучили угрызения совести, а чистосердечное раскаяние, как известно, ведет к прощению.
Но Афанасий, каков? За время ее отпуска ни разу – ни разу! – не приехал к невесте под Лугу. Понятно, если бы Стелла отдыхала вдали от Питера. Всего два часа электричкой разделили парочку.
Измена жениха могла остаться в тайне, если бы не щекотливое обстоятельство: ее несовершеннолетняя племянница забеременела. Тоже клюнула на карьеру модели? С ее-то данными пухлой коротышки.
Свадьба не состоялась. Ее свадьба.
Она посмотрела на календарь: треклятая суббота, привлекательная девушка сидит одна, курит сигарету за сигаретой, кусает ногти и чуть не плачет. Даже мать в такой момент бросила ее на выходные и укатила на дачу, будь неладна! Несчастную любовь может вытеснить другая любовь – было в каком-то фильме. Но где ее взять? Эх, хорошо бы подцепить режиссера! Хотя нет. Актрисой тяжело быть и платят мало. Вот моделью! Нельзя было Афанасия одного оставлять. Что же делать?
Развлечься бы с денежным парнем.
Будто отвечая на вопрос, зазвенел телефон. Вздохнув – опять подруга потащит болтаться по Невскому – Стелла взяла трубку и уныло произнесла:
– Ну и?
– Стелла? Привет, красотка!
– Я тебя знаю?
– Полно, забыла чудную ночь в «Авроре»?2
– А, ну да…
– Роман. Вспомнила?
– Да, конечно. Как дела?
– Думаю о тебе, жажду видеть. Не против убить вечер в моей компании?
– Пожалуй.
Они договорились поужинать в кафе напротив станции метро «Канал Грибоедова». Увидев Романа, Стелла слегка разочаровалась: на турбазе он выглядел привлекательнее. Теперь перед ней стоял немолодой мужчина с серыми волосами и угреватым носом, выдающим любителя спиртного. Но одет с иголочки, подтянут и чисто выбрит. На плече небольшая пухлая сумочка. Стелла поморщилась: нет, чтобы «дипломат» взять.
Роман оказался разговорчивым и приятным в общении; Стелла даже временно забыла предательство Афанасия и принялась отчаянно кокетничать, вызывая неподдельный восторг спутника и притягивая взоры молодых парней за соседним столиком. Голова кружилась, и не только выпитое являлось тому причиной. Хотелось отомстить бывшему жениху и доказать себе, что свет клином не сошелся на Афанасии. Выйдя из кафе, не раздумывая села в такси, соглашаясь продлить вечер дома у Романа.
Мужчина жил в однокомнатной холостяцкой квартирке.
– Неплохо, чистенько.
– Лишь ночую, а так постоянно на работе, вожу продукты, дело прибыльное.
Роман открыл бар, наполненный огромным количеством разномастных бутылок:
– Коньяк «Наполеон», водка, виски, ликер «Бенедиктин», мартини. Выбирай, милая.
– «Наполеон»? Еще не пробовала. Настоящий?
– Обижаешь. Смольный обеспечиваю. Только отборный продукт. В магазинах – шаром покати, а у меня – полная чаша! Дефицит на дефиците.
Банкет затянулся: ночью явились приятели, которых Роман едва помнил, выпили, затем испарились.
Занимались любовью почти до самого утра, и едва она заснула, вконец обессилев, затрещал будильник:
– Гестапо? – простонала Стелла. – Боже, ни минуты покоя!
– Отдохнем на том свете, дорогая. Спи, чайку хлебну, и на службу.
– Воскресенье, какая работа?
– Уф, тяжко. Попробую взять отгул, но явиться надо.
Сквозь пелену сна звон ложечки о чашку.
– Стелла, затвори дверь, ухожу.
Покачиваясь, девушка поднялась, вышла в коридор, зевая:
– Голова трещит, столько выпили.
– Да уж, – улыбнулся Роман, – сердце кувыркается, еще этот чай, тошнотворное состояние. Рюмаху бы!
Он поставил чашку в раковину, потянулся:
– Что-то нехорошо мне… – схватился за сердце и рухнул на пол.
– Роман, не придуривай, – хихикнула Стелла.
Мужчина не шевелился. Она опустилась на колени, приложила ухо к его груди. Но кроме отчаянного стука собственного сердца, ничего не услышала. Девушке показалось, что грудь Романа едва заметно поднимается. Она выпила коньяка и присела за стол. Вот придурок!
– Эй, студент! Мне такие шутки не нравятся.
Она подошла к Роману и присела на корточки:
– Очнись! – потрясла его за плечо и вдруг предположила: не умер ли?
Стелла никогда не видела покойников и не имела понятия, как вести себя в данном случае. Ей пришло на ум, что хорошо сделать искусственное дыхание рот в рот, но и это она видела в фильмах и точно не знала, как правильно. Тем не менее зажала Роману нос и попыталась сильно впустить воздух, потом сделала массаж сердца. Кажется, так. Еще и еще.
Бесполезно. Пот скатился вдоль позвоночника. Девушка впала в ступор, онемела. Прошла минута, еще минута. Наконец, шевельнулась первая здравая мысль:
– Надо вызвать неотложку!
Стелла бросилась к телефонному аппарату, но тот был нем.
– Вчера звонил ведь! – Она потянула за шнур, и тот вытащился вместе с розеткой. Подбежала к входной двери: закрыта на ключ. Дрожащими руками обшарила карманы лежащего. Портмоне. Открыла – ахнула! – пачка денег, и все сторублевки. Взяла одну, подумала и добавила еще две. Что же она, даром мучается? Но где ключ? Плащ, куртка? И там нет. Где же, где? Теперь Стелла не сомневалась, что Роман мертв и надо бежать из этой квартиры любой ценой. Но при чем здесь цена? Сядь, успокойся, подумай, где может оказаться ключ.
– Черт, черт, поиграй да отдай! Глупо, детсад какой-то.
Наконец, обыскавшись, она обнаружила ключ в баре, между бутылками виски:
– Молодец, чертяка, спасибо, рогатый!
Поискала монету, но найдя, вспомнила, что милиция и скорая вызываются бесплатно. Оглянулась на тело: а вдруг тревога ложная и мужчина хорошо притворился? Губы Романа подернулись легкой синевой. Она дотронулась до его груди: теплая, но едва заметный холодок! Девушку передернуло: одна в квартире с трупом! Сжала в руке ключ: скорее на волю! Ключ легко вошел в замочную скважину… и все! Ни вправо, ни влево! Как она ни старалась.
– Тони Вендис, – осенило ее, – ключ подменили. Надо смотреть под ковриками!
Стелла вновь принялась за поиски, но в доме не было больше ключей. Даже пот прошиб: ей не вырваться! А балкон?
Девушка открыла балконную дверь, глянула вниз: высоко!
– Меня обвинят в убийстве, как в том фильме!
Настенные часы пробили восемь. Улица была пустынна: еще бы, воскресенье, восемь утра в спальном районе. Топор! Если отжать дверную коробку топором! Она вновь устремилась на поиски. Но в доме не было топора, зато нашлась монтировка. Увы, слишком узка дверная щель.
Стелла опустилась на стул в кухне, боязливо косясь на труп, прислушиваясь. Шум сверху: кто-то спускался по лестнице. Этаж последний… какая, к черту, разница? Она подбежала к выходу и заколотила в дверь, крича:
– Пожалуйста, человек, помогите! Эй!
Шаги, казалось, на минуту замерли, но больше не возобновились. Но ведь она явственно их слышала. Прижалась ухом к двери и вроде бы уловила чужое дыхание, тихий звон связки.
