Да по сути дела, они каждый день ее и ели.
— Всякое бывало, но чем ты сегодня изгадил вот это? — говорил иногда за столом кто-нибудь из сыновей, с отвращением ковыряясь ложкой в клейкой массе невероятного бурого цвета.
— Горчицей.
— Ты, папа, просто больной.
— Если кому-то не нравится, пожалуйста, кухня вон там, — отвечал Йозо, решительно показывая рукой в сторону кухни.
Этой фразой каждый бунт в столовой и заканчивался, потому что никто другой не хотел браться за приготовление еды. Точно так же как никто не упрекал Домагоя, младшего из них, который после смерти любимой супруги и матери решил взять на себя стирку. Все без раздражения носили несвойственное мужчинам розовое нижнее белье. А стало оно таким, потому что поначалу Домагой не знал, что белые и цветные вещи стирают отдельно.
«У-у-у-у! У-у-у-у! У-у!»
Солнечным весенним утром, когда природа еще спала над камнями, сквозь деревья, на которых только-только появились мелкие нежно-зеленые листья, разнесся тихий гул мотора. До этого все было спокойно и гармонично, никто на этом свете никому не был врагом. Серый ястреб спокойно сидел на верхушке дуба, змеи лениво грелись на солнце среди камней. Не было даже ветра, роса поблескивала на серебряных нитях паутины. И тут не пойми откуда раздались эти звуки, и в Змеином ущелье неожиданно повисла непонятная напряженность.
«У-у-у-у! У-у-у-у! У-у!» — донеслось снова, и Йозо, сидевший на кухне, оторвал взгляд от газеты и стал внимательно прислушиваться, так же как и Крешимир, который в гараже менял проржавевший глушитель. Бранимир и Домагой кололи дрова во дворе и разом застыли с топорами в руках.
«У-у-у-у! У-у-у-у! У-у!» — в третий раз подала голос неведомая птица, и парни всё бросили и побежали в дом, к небольшой кладовке на первом этаже под лестницей.
В это время меньше чем в километре от Змеиного ущелья на ухабах подпрыгивала белая «лада-нива» с надписью по бокам «Электродистрибуция».
— С тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года, — сказал сидевший рядом с водителем сухощавый двадцатилетний парень, роясь в каких-то бумагах.
— Ни хрена себе! — ошеломленно воскликнул полный водитель, он был немногим старше. — С восемьдесят четвертого года не платят за электричество?!
— Насколько нам известно, — подчеркнул сухощавый. — Может, они и раньше не платили, но данные за более ранние годы сданы в архив и лежат в подвале.
— Просто не верится. А ты никого не спрашивал: им напоминали, предупреждали, что отключат?
— О них никто не знает.
— Не может быть.
— В фирме никто никогда и не слышал про Змеиное ущелье. Разве что старик Неделько. Ну, ты знаешь Неделько, тот, хромой, который после Нового года уходит на пенсию. Мне кажется, он может что-то знать. Когда я его спросил, он глянул на меня жуть как испуганно и ничего не захотел рассказывать.
— Странно.
— Правда, кое-что он сказал: «Если у тебя есть мозги, не суйся в это дело». — «Но почему, господин Неделько? — спросил я его. — В чем там дело? Мы всегда в таких случаях отключаем пользователей». — «Парень, я тебе все сказал, — ответил он. — Оставь в покое Змеиное ущелье. И забудь, что вообще о нем слышал».
— Мне это все кажется каким-то розыгрышем, — подвел черту водитель. — А ты хоть проверил, какие-то люди там есть, живет еще кто-нибудь наверху?
Сухощавый открыл было рот, чтобы сказать, что кто-то наверняка живет, потому что налицо большой расход киловатт, но этого не понадобилось, потому что одно из доказательств существования жизни в Змеином ущелье появилось справа от дороги, метрах в десяти от них, с полуавтоматической винтовкой, недружелюбно целясь в лобовое стекло «лады-нивы». Потом слева из-за куста высунулся второй, с пистолетом.
— Кто это? — начал было шепотом ошеломленный сухощавый, а водитель стремительно сконцентрировался, грязно выругался в адрес Создателя неба и земли, врубил задний ход и подал на несколько метров назад.
Но тут у них за спиной на дорогу вышел третий мужчина, с небрежно висящим на плече ручным гранатометом. Отступать работникам общественного предприятия было некуда.
— Глуши мотор, руки на руль! Перед собой держать руки, чтоб я их видел! — приказал Крешимир, осторожно приближаясь со все еще вскинутой полуавтоматической винтовкой и держа водителя на прицеле.
Водитель заглушил мотор и поставил машину на ручник. Потом оба чужака очень медленно и боязливо подняли ладони, показывая, что прибыли невооруженными, с добрыми намерениями. Троица Поскоков моментально окружила их автомобиль.
— Э-лек-тро… — Бранимир начал было мучительно складывать надпись над желтой молнией на дверце.
— Электродистрибуция, — помог ему Домагой.
— Выходите! — приказал Крешимир, слегка стукнув стволом винтовки по лобовому стеклу «лады». — Оба. Вылезайте!
— Мы насчет электричества, — решился сказать водитель, выбираясь из машины, широко разведя руки.
— У нас есть некоторые вопросы касательно ваших счетов, — добавил сухощавый.
— Нет, у нас вообще-то нет никаких вопросов касательно ваших счетов, — поправил его водитель. — Мы просто решили съездить узнать, нет ли каких…
— Кто вас послал? — перебил его Крешимир.
— Ну, эти… — смутился водитель. — Мы насчет электричества.
— Баран, ты не слышишь, что у тебя человек спрашивает? — разгневанно рявкнул Бранимир, протиснулся между братьями и прижал ствол пистолета к щеке сотрудника «Электродистрибуции». — Кто вас послал, говнюки?
— М-м-мы насчет электричества, — повторил несчастный дрожащим голосом. — Нас никто не п-п-послал. Мы сами приехали.
— Крешо, дай я его прикончу, — попросил старшего брата Бранимир. — Когда одного шлепнем, другой сразу заговорит.
Крешимир застыл на месте, обдумывая предложение, а потом замотал головой:
— Ведите их в дом. Папа сообразит, что с ними делать.
Оба незваных гостя в синих комбинезонах стояли на коленях, со связанными за спиной руками, во дворе под шелковицей, старый Йозо угрожающе прохаживался вокруг них с пистолетом-пулеметом в руках, а Крешимир, Бранимир и Домагой отошли в сторону и с любопытством следили за ним.
— Говоришь, Ратко, — обратился Йозо к водителю.
— Нет, господин, я Ненад. Он Ратко, — сказал водитель, кивнув в сторону своего товарища.
— Ненад, — поправился Йозо. — То, чем ты занимаешься, Ненад, дело поганое. Ты и сам знаешь, что поганое.
Ненад опустил голову и пристыженно закивал, чтобы не обидеть пожилого человека. К тому же еще и вооруженного.
— Ты, скорее всего, хороший человек, — продолжал Йозо задумчиво. — Я это по твоему лицу вижу. Ты не плохой, просто тебя впутали. Ты попал в плохую компанию. Берешь с людей деньги за электричество. А когда ты заставляешь человека платить за электричество, тебе никогда не приходит в голову, что на месте этого человека мог бы быть твой отец? Или твоя мать? Знают ли твои папа и мама, чем ты занимаешься, Ненад? Разве они так тебя воспитывали, чтобы ты забирал у людей деньги за электричество? Знают ли они, разбойник, где ты сейчас находишься?
Ненад, опустив голову, горько заплакал, а Йозо счел, что заплакал тот из-за его слов, что он растрогал парня упоминанием о родителях и об их стыде из-за морального падения своего сына. Это заставило старого Йозо Поскока расчувствоваться. Сердце его дрогнуло. А как же иначе, ведь он и сам отец.
— Ну, давай, — шепнул он Ненаду, уже помягче. — Скажи, сынок, кто вас послал, и, возможно… Я ничего не обещаю, но, возможно, я вас оставлю в живых.
— Никто нас не посылал, уважаемый. Мы сами приехали, — подал голос Ратко.
— Папа, дай мне его прикончить! — крикнул Бранимир. — Дай мне разделаться с одним, и другой сразу же…
Йозо знаком руки остановил его и наклонился совсем близко к лицу сотрудника «Электродистрибуции».
— Не надо лгать, парень. Нехорошо это — лгать, — терпеливо продолжил он. — Я знаю, что вас кто-то послал, и я знаю даже, кто именно… Неделько! — Тут он замолчал, посмотрел Ратко в глаза и усмехнулся, увидев, что попал в точку. — Крешо, ты помнишь Неделько? — распрямляясь, спросил Йозо у старшего сына. — Не помнишь, ты еще маленьким был, когда этот стервятник заявился сюда со счетами за электричество. Задал я ему тогда перца, больше и в голову не приходило сюда соваться. И как он поживает, этот товарищ Неделько? — снова обратился Йозо к прибывшим. — Не болит ли у него колено?
