Быть может, все дело в атмосфере уединенного места вкупе с отголосками прошедшей свадьбы. А может, дело в том, что на нас никто не обращает внимания, и почти все уже разошлись. Или, может быть, причина – травинки в волосах этой девушки и зеленые пятна на ее платье, оставшиеся после того, как она трижды упала на землю за время танца. Или виной тому воздержание длиной в полгода после расставания с бывшей.
А может, сегодня вечером эта девушка стала центром моего внимания из-за всего разом. И неудивительно, потому что даже с размазанной по щекам косметикой и прилипшими к взмокшему лбу волосами она здесь самая симпатичная. Поэтому тем более странно, что никто не обращает на нее внимания. У бассейна собрались новобрачные и немногочисленные оставшиеся гости, а мы доигрываем последнюю песню.
Моя никудышная танцовщица — наша единственная слушательница, когда мы доигрываем композицию и начинаем убирать инструменты.
Уйдя в конец сцены, чтобы спрятать гитару в чехол, я слышу, как девушка кричит: «На бис». Я торопливо застегиваю его, отчаянно надеясь, что смогу отыскать ее, когда мы отнесем все инструменты в фургон.
Мы вчетвером забронировали на ночь два номера в этой гостинице. До Нэшвилла одиннадцать часов пути, и никто не захотел выезжать в полночь.
Жених подходит к Гаррету, запирающему двери фургона, и приглашает нас выпить. При иных обстоятельствах я бы отказался, но надеюсь, что горе-танцовщица слоняется где-то поблизости. А еще мне понравилось, что она не пропела ни одной строчки. Не думаю, что меня бы зацепила девушка, которой нравится музыка Гаррета.
Я обнаруживаю ее в бассейне, где она, в том же кремовом платье подружки невесты, усыпанном пятнами от травы, плавает на спине.
Она плавает одна, так что, прихватив пиво, я подхожу к самой глубокой части бассейна, снимаю ботинки и опускаю ноги в воду прямо в джинсах.
Рябь на потревоженной мной поверхности воды в итоге касается и незнакомки, но она даже не поднимает головы, чтобы увидеть, кто присоединился к ней в бассейне. Девушка все так же неотрывно смотрит в него, молчаливая и неподвижная, как дрейфующее бревно. Полная противоположность нелепому представлению, которое она устроила до этого.
Я наблюдаю за ней несколько минут, а потом ее тело полностью погружается под воду, и она исчезает из виду. Пронзив водную гладь руками и вынырнув на поверхность, девушка смотрит прямо на меня, будто все это время знала о моем присутствии.
Она держится наплаву, медленно болтая ногами и посылая руками волны по воде. Неспешно сократив разделявшее нас расстояние, она оказывается прямо у моих ног и смотрит на меня. За моей спиной светит луна, отражаясь в ее глазах, отчего они становятся похожи на маленькие лампочки.
Со сцены девушка показалась мне симпатичной. Но оказавшись в метре от нее, понимаю, что никого красивее в жизни не видел. Полные розовые губы, изящная линия подбородка, по которой я надеюсь однажды провести ладонью. Ее глаза такие же зеленые, как трава вокруг бассейна. Я хочу опуститься с ней в воду, но у меня в кармане мобильник, а в руке — полувыпитая банка пива.
— Ты когда-нибудь смотрел на ютьюбе видео, где люди умирают со стыда? — спрашивает она.
Я понятия не имею, почему незнакомка задала такой вопрос, но она могла бы сказать что угодно, и это вызвало бы внутри меня такой же мощный отклик, как и эти слова. Ее голос звенит легко и тонко, будто звук беспрепятственно льется из горла.
— Нет, — отвечаю я.
Держась на воде, девушка слегка запыхалась.
— В них нарезка неловких ситуаций, в которые попадают люди. Камера всегда снимает их лица крупным планом в самый неприятный момент. А выражение у них такое, будто им нечего терять. — Она вытирает воду с лица обеими руками. — У тебя сегодня как раз был такой вид. Никакой надежды на светлое будущее.
Не припомню, чтобы она вообще смотрела на сцену и, тем более, внимательно разглядывала меня, но как же точно ей удалось определить, какие чувства я испытываю всякий раз, когда вынужден играть на сцене эти дерьмовые треки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я уже ее потерял. В первый же день, когда начал играть в этой группе.
— Я так и подумала. Тебе понравился мой танец? Я старалась тебя развеселить.
Я киваю и делаю глоток пива.
— У тебя получилось.
Она расплывается в улыбке и погружается под воду на несколько секунд. Вновь вынырнув на поверхность, вытирает воду с лица и волос и спрашивает:
— У тебя есть девушка?
— Нет.
— Парень?
— Нет.
— Жена?
Я отрицательно мотаю головой.
— Ну хотя бы друзья у тебя есть?
— Да не особо, — признаюсь я.
— А братья или сестры?
— Я единственный ребенок в семье.
— Черт. А ты одинокий.
Еще одно точное наблюдение. Хотя в моем случае одиночество — это выбор.
— Кто самый важный человек в твоей жизни? — спрашивает она. — Родители не в счет.
— Прямо сейчас?
Она кивает:
— Да. Прямо сейчас. Кто самый важный человек в твоей жизни?
Мгновение я размышляю над ее вопросом и понимаю, что под пулю бросился бы только ради своей матери. Мне нет дела до ребят из группы. Они для меня скорее коллеги, с которыми у меня нет ничего общего. И раз уж родители не считаются, на ум приходит лишь эта девчонка.
— Думаю, ты, — отвечаю я.
Она наклоняет голову и с прищуром смотрит на меня.
— А это печально. — Девушка поднимает ноги и, оттолкнувшись от стены бассейна между моих ног, отплывает. — Тогда мне стоит постараться, чтобы эта ночь стала для тебя приятной. — У нее игривая улыбка. Манящая.
Я принимаю ее приглашение, положив телефон на бетонный бордюр рядом с опустевшей пивной банкой. Затем снимаю рубашку и замечаю, что девушка следит за тем, как я полностью погружаюсь в воду.
Теперь мы оказываемся напротив друг друга, и, черт меня подери, если она каким-то чудом не стала выглядеть еще красивее.
Мы плаваем, неспешно кружа и старательно избегая прикосновений, хотя совершенно очевидно, что нам обоим этого хочется.
— Кто ты? — спрашивает она.
— Бас-гитарист.
Она хохочет, и ее смех совсем не похож на ее звонкий голос. Он нарочитый и резкий, и нравится мне, возможно, даже больше.
— Как тебя зовут? — поясняет она свой вопрос.
— Лидс Габриэль. — Мы все так же кружим. Склонив голову, она будто обдумывает мое имя.
— Лидс Габриэль — имя как раз для фронтмена. Почему ты играешь в чужой группе? — Она продолжает задавать вопросы, видимо, не особо заинтересованная в ответе. — Тебя назвали в честь города в Англии?
— Ага. А тебя как зовут?
— Лейла, — она отвечает шепотом, будто открывает мне тайну.
Прекрасное имя. Уверен, единственное имя, которое ей бы подошло.
— Лейла, — зовет кто-то у меня за спиной. — Открывай. — Оглянувшись, я вижу, что сзади меня стоит невеста и протягивает что-то Лейле. Та подплывает к ней, высовывает язык, а невеста кладет маленькую белую таблетку прямо по центру ее языка. Лейла проглатывает, и я понятия не имею, что это было, но выглядело чертовски сексуально.
Она видит, что мой взгляд прикован к ее рту.
— Лидс тоже хочет, — говорит Лейла, протягивая руку за второй таблеткой. Невеста отдает ей еще одну и уходит. Я не спрашиваю, что это. Мне все равно. Я так сильно ее хочу, что стану Ромео для этой Джульетты и приму любой яд, который она пожелает мне дать.
Я открываю рот. У нее мокрые пальцы, и часть таблетки растворилась, не успев коснуться моего языка. На вкус она горькая, и ее сложно проглотить, не запивая, но я справляюсь. Часть разгрызаю зубами.
— Кто был самым важным человеком в твоей жизни вчера? — спрашивает Лейла. — Пока не повстречалась я?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я сам.
— Я сбросила тебя с пьедестала?
— Похоже на то.
Легко и плавно она ложится на спину, будто в воде быть для нее привычнее, чем на суше. Затем вновь устремляет взгляд в небо, раскинув руки в стороны и делая вдох полной грудью.
Я прислоняюсь к стенке бассейна и хватаюсь руками за бетонный бордюр. Сердце колотится в груди, а кровь словно загустела.
