— Значит, моя семья отворачивается ко мне спиной, а?
Стелла коснулась плеча Кэма, нежной и изящной как фарфор рукой.
— Пожалуйста, не думай об этом в таком плане, Кэмерон. Мы знали, что можем столкнуться с такими проблемами, когда затевали семейный бизнес. Мы тебя любим и поддержим во всём, что произойдёт в суде, и мы очень надеемся, что тебе помогут с твоими проблемами, но мы должны отделить «Фоксфаер» от всего этого.
Хоть он по-прежнему был зол, голос Стеллы, одно её присутствие, успокоили его, как и обычно. Его тело расслабилось, будто ветер покинул его паруса, и он потерял своё бахвальство. В любом случае, он сам был во всём виноват, пытаясь доехать до дома из бара пьяным, но ему хотелось, чтобы боль не была такой чертовски сильной.
Медленными, щепетильными движениями, Кэмерон оттолкнулся от своего стула и выпрямился во все свои метр восемьдесят. Он стянул свою кожаную куртку со спинки стула и надел её. Он не мог больше находиться там, в модном особняке своего отца, где воздух пропитался обвинением и позором, так что едва заметно кивнул своей семье.
— Слушайте, я просто пойду. Мне нужно время, чтобы это переварить, и нужно думать о суде, так что мне просто нужно немного пространства.
— Не будь чужаком, — отвлечённо крикнул Кеннетт, когда Кэмерон развернулся и пошёл на выход.
***
— Год общественных работ? — Кэмерон сел на скамейку у здания суда, окружённый суровыми лицами своей семьи. Он был ошеломлён, в таком шоке, что едва мог ровно дышать.
Он знал, что сделал не так, и ему чертовски повезло, что он никого не убил. Хоть содержание алкоголя в его крови было очень высоким, и он стал причиной регистрируемого ДТП, он всё равно позволил себе поверить, что каким-то образом выкрутится. Какой идиот. Какой чёрт дёрнул его заехать в бар и выпить, пока проезжал через какой-то захолустный городок в Северной Каролине?
Оказалось, его осудили за вождение в нетрезвом виде второй степени, а также за угрожающую беспечность, и судья легко мог бы отправить его на год в тюрьму. Кэмерон не сомневался, что его отец дал кому-то на лапу, чтобы этого не произошло, но всё же, ему выписали штраф на две тысячи долларов и присудили двенадцать месяцев общественных работ — «специальную программу, созданную для таких людей, как вы», сказал судья. Предположительно, за ним будут внимательно наблюдать, чтобы убедиться, что он выполняет все аспекты программы, о чём ему расскажут больше, когда он приедет на место. И, конечно же, у него больше не было водительских прав.
Пять голов синхронно повернулись, когда Кеннетт Фокс вышел из суда. Хмурость на его лице, казалось, была на нём выточена. Что бы он ни хотел сказать, это было нехорошо.
— Сын, ты будешь работать в учреждении по охране психического здоровья, которое также является центром по лечению от химической зависимости. Это будет удобно, так как тебе велели вылечиться от алкогольной зависимости. Они сказали, что ты можешь жить в их кампусе, но я не против поселить тебя в квартиру поблизости, если тебе будет удобнее. Я всё равно хочу, чтобы ты… Я… ты всё ещё мой сын, и я не позволю тебе просто мучиться неизвестностью.
Я всё ещё пытался обдумать всё это лечение от зависимости, когда до меня наконец дошло.
— Я буду работать в психбольнице?
— В учреждении по охране психического здоровья, — любезно подсказал Майло. — Просто будь благодарен, что ты не пациент.
— Но пациенты там будут? В смысле, по-настоящему сумасшедшие люди и шизофреники, люди с расщеплением личности? — мысли Кэма выходили из-под контроля, и он знал, что говорит нелепые и оскорбительные вещи, но не мог остановиться. Он не мог остановиться, потому что был в ужасе и говорил отчасти серьёзно.
— С тобой всё будет в порядке. Это ведь не дом для невменяемых преступников! Боже. Это просто стационарная психиатрическая больница. Сотрудники покажут тебе, что ты будешь делать, и удостоверятся в твоей безопасности.
Кэмерон тяжело вздохнул и запустил руки в свои выбеленные волосы, заставляя их странно торчать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так, когда я должен буду ехать? В понедельник? — была пятница, так что, по крайней мере, у него будут выходные, чтобы понять, какого чёрта делать.
Кеннетт почесал загривок и переместил свой большой вес с одной ноги на другую.
— А, нет. Больница выслала за тобой машину. Должны приехать сюда с минуты на минуту.
— Что? — крикнул Кэмерон, вскакивая на ноги. Его взгляд метался повсюду вокруг, ища какие-нибудь пути отступления, хоть и сама мысль была абсурдной. Его просто посадят в тюрьму, если он откажется ехать. — Сейчас? Я даже не собрал никакие вещи помимо того, что пришлось взять с собой сюда для поездки из Манхэттена.
— Не переживай, я пришлю тебе всё необходимое. Как я сказал, я буду помогать тебе финансами — хотя, учитывая твои запасы и гонорары от группы, денег тебе должно хватить надолго, даже без дохода. Просто старайся стать лучше, сынок.
— Стать лучше, — проворчал Кэмерон, со злостью ходя из стороны в сторону. Ему не нужны были деньги отца — он накопил и вложил немало — и он определённо не хотел придерживаться установленных правил, которые шли в наборе с этим. — Невозможно исправить то, что со мной не так.
Он не думал, что его кто-то услышал, а если и услышал, никто ничего не сказал. Майло просто грустно ему улыбнулся и притянул к себе для крепкого объятия. Кэмерон обнял каждого своего брата и сестру в ответ, а отцу поспешно пожал руку, как раз когда у обочины остановился потрёпанный Додж Караван. На крыше был жёлтый знак такси, так что Кэмерон полагал, что это за ним.
Вышел водитель, тощий белый мужчина с редеющими волосами, и вопросительно посмотрел на них.
— Мистер Фокс?
— Да, — хором ответили четверо Фоксов.
Водитель неловко рассмеялся и прочитал что-то с листка бумаги в своей руке.
— Кэмерон Фокс?
— Это я, — сказал Кэмерон, подходя к фургону, едва бросая взгляд обратно на свою семью. Они очень мило его променяли, так что он не собирался так просто спускать их с крючка. — Я весь ваш.
— Багаж? — спросил мужчина, приподнимая густую бровь.
— Нам придётся заехать за ним в мой номер в отеле, — открыв раздвижную дверь, Кэмерон уселся на заднее сидение, вяло махая рукой остальным Фоксам. Он закрыл дверь перед лицами своей семьи, затем дважды постучал по крыше фургона, на удачу, и велел водителю трогаться.
Глава 2
Всё начиналось снова. Был уже январь, так что текущий эпизод запоздал, но Джона знал, что они приходят всегда, без ошибок. Начиналось всегда со снов — он просыпался с дрожью, в поту, иногда на его ногтях была засохшая кровь от того, что он царапал стены, раму кровати, собственные руки…
Сны начались так же, как и каждый раз, маленький Джона сидел один в сыром подвале, скрутившись на ржавой, железной полевой кровати с ножками, которые шатались каждый раз, когда он двигался. Там не было света, никогда никакого света — за исключением того, который протискивался в щели между деревом, которым Ангус Рэдли заколотил окно — но был сырой, жирный запах, исходящий от глиняных стен и древнего камня.
Джона редко видел во снах своего отца. Он только слышал его, копошащегося по дому и бормочущего себе под нос, иногда мучая тех бедных женщин и даже нескольких мужчин. И боже, он чувствовал его запах: смесь едкого, приторного запаха курительной трубки, затхлого телесного запаха и пота. Иногда в этот подвал проникал запах крови и спермы, не то чтобы тогда Джона мог это распознать.
Обычно нынешний Джона просыпался под звук шагов, спускающихся по лестнице над головой, и от грубого дёрганья дверной ручки. Сознание проникало раньше, чем он сталкивался со своим психопатом-отцом… обычно. В конце концов, сны полностью крали его сон, пока он не становился буйной, беспокойной оболочкой человека, и тогда приходили другие.
