— Животик не надорвешь? — Нагло перебил я, прекрасно осознавая: еще чуть-чуть, и дрянь воплотит в жизнь безумный план, а единственная преграда на ее пути беспомощно валяется на мраморном постаменте. Разумеется, она имела повод для уверенности. Разумеется, могла выпустить в мир тысячи мертвецов, погрузив селение и близлежащие земли в хаос. Вот только в одном она ошибалась — я пробудил силу. Через несколько лет после сегодняшнего дня, но все-таки пробудил. И сейчас, забалтывая девушку бессмысленными вопросами, я с гигантским трудом двигал одну из установленных с противоположной от нее стороны свечек к держащей кисти веревке.
— Не надорву, милый. — Тряхнув непослушными волосами, блондинка поднялась с табурета. Грациозно покачивая бедрами, она неспешно подошла ближе и, присев на край саркофага, закинула ногу на ногу.
— Поспорим? — Подмигнула мерзавка. — Через минуту после начала ты заберешь свои слова назад? И будешь умолять остановиться, обещая все блага мира?
— И какие ставки?
— Давай подумаем. — Девушка изобразила заинтересованность. Ее изящные пальцы скользнули мне под разорванный хитон, нагло бегая по торсу. — Что мы можем дать друг другу?
— Деньги? — Предположил я, и красотка звонко рассмеялась.
— Ну какие деньги, солнышко? Деньги не помогут, если я отпущу тебя на волю.
— Покровительство отца?
— Уже лучше. — Кивнула незнакомка. — Но, боюсь, мои нынешние товарищи дотянутся и до его усадьбы.
— Себя? — Ухмыльнулся я, и тут же получил легкий шлепок по губам.
— Нельзя заявлять такой благородной эолле! — Воскликнула стерва. — Следи за языком, мальчишка.
— В таком случае у меня ничего нет.
— Именно. Поэтому…
Впечатавшийся в ребра кулак не позволил несчастной договорить. Со второй попытки я успел вовремя.
— Проспорила, мразь! — Рявкнул я, подтягивая девушку за шею и с ужасающей мощью вбивая правый локоть в челюсть мучительнице. На пол посыпались белые зубы вперемешку с алой кровью, я же, подхватив ближайшую свечу, принялся подпаливать удерживающую ноги веревку.
Черт, как же это тело было сильно! Хотя почему было? Стоит привыкать к новой старой тешке. А заодно обмозговать, что все-таки произошло. Но потом. Сейчас стояла задача куда сложнее — спасти Сиеру и покарать преступников.
Спрыгнув с каменного ложа, я добавил пытающейся подняться на ноги девице и, тяжело вздохнув, сломал красотке несколько пальцев на правой руке. Излишняя жесткость — поганая штука. Особенно в отношении женщин. Особенно красивых. Но с магами иначе никак. Собственный тридцатипятилетний опыт бытия калекой гарантировал невозможность создать даже примитивное плетение или воспользоваться припрятанным в складках платья ножом. Увечия — вообще сомнительное счастье.
Взвалив неудачницу на плечо, я довольно крякнул, каждой клеточкой ощущая силу юных мышц, и вышел на улицу. В Сиеру. Вернее в худшую ее часть — трущобы на левом берегу Малого Шура, притока Шура Великого. Или просто Шура, как обыкновенно называли судоходную реку, связывающую Срединное море с неизведанными южными регионами Партарики. Золотой путь от загадочных луамских народов через умирающий Хорс в населенную цивилизованными расами ойкумену.
Трущобы же… Трущобы были смердящим пятном на теле жемчужины пустынь. Огромным, даже гигантским пятном и головной болью власть имущих. Невысокие домики из тростника и глины, узкие улочки и никакой стражи. Реши я сейчас изнасиловать пленницу, местные бы в лучшем случае проигнорировали процесс, в худшем — выстроились в очередь с нескрываемым желание подхватить эстафету. В районе бедняков существовал лишь один закон — джунглей, и сильные относились к слабым хуже чем к скоту. Возможно, сама жизнь на границе песков не располагала к иному, возможно, фараоны тысячелетиями приучали хорсидов к праву силы вместо силы правды, а возможно, звериный уклад привнесли захватившие город около полувека назад эолы. Я не знал истины. И не хотел знать. Прошлое не менялось тщательным изучением, а будущее отталкивалось от настоящего, каким бы поганым оно не было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Петляя среди убогих хижин, я не заметил, как вышел к сердцу полиса — гигантской рыночной площади. Тут ополченцы, разумеется, наличествовали, и очень скоро меня окружила четверка дюжих молодцов с короткими мечами на поясе.
— Куда путь держишь, любезный? — Поинтересовался старший с интересом разглядывая ношу. — Порабощение жителей без дозволения совета карается смертью.
— Это не порабощение, — спокойный тон всегда действовал на патрульных усмиряюще, — а задержание. Я, Аомар, сын Кархеона, правнук Лаорхиса Триждывоскресшего прошу содействия. Необходимо доставить опасную преступницу на острова для дальнейшего допроса.
— Почему нет? — Имя городского стратега сделало свое дело, и солдаты невольно подтянулись. — Сколько человек нужно?
— Достаточно одного. Я сам дотащу пленницу, необходим лишь сопровождающий.
— Почему нет? Туаф, Унх — кивнул в сторону крепко сбитых бородачей предводитель отряда, — отведите господина к реке.
— Так точно. — Подчиненные довольно оскалились. Очевидно, возможность выслужиться перед благородным или отмутузить самозванца прельщала караульных. Что одно, что другое предполагало некоторые плюсы в сравнении со скучным топтанием грязи. Втроем мы начали продираться сквозь площадь.
Если трущобы походили на прокаженного оборванца, то гигантский, занимающий десятую часть поселения рынок — на веселого шумного толстяка, хранящего в сумках все на свете: слоновий бивень, драгоценные камни, непонятно зачем привезенные на юг меха, знаменитые северные вина и, разумеется, рабов. Посетители не уступали товарам в разнообразии. Здесь встречались местные бедняки и ремесленники, качующие от оазиса к оазису пастухи, приплывшие по Шуру или пересекшие Срединное море купцы. Благородные эолы, выносливые словно верблюды хорсиды, мелочные квархадцы, верящие в сочетаемость науки и магии роолане, чернокожие луамы. Временами Сиерский рынок посещали даже гоблины. Изделия, вышедшие из-под молота последних, ценились на вес золота.
— Сюда, уважаемый. — Указал на узкое пространство между лавками один из патрульных. Кажется, Тауф. Как и следовало ожидать, они знали местные проулки куда лучше меня. Очень скоро мы миновали базар, пересекли реку и оказались на маленькой пристани Островов. Бросив несколько медяков паромщику и мнущимся в стороне проводникам, я передал гвардейцам девушку и сведения о базе бандитов.
Глубоко вздохнул.
И на негнущихся ногах направился к имению Лаорхисидов, совершенно не изменившемуся за три с половиной десятилетия.
Хотя какие к черту десятилетия? В этом мире пролетели жалкие сутки. Старой реальности не существует, а нынешняя диктует свои условия. И стоит привыкать к ним, по крайней мере до тех пор, пока не пойму как вернуться. И хочу ли я этого. Как ни крути, но молодость и обе руки заметно привлекательнее их отсутствия…
Так или иначе, родовое гнездо оставалось ровно таким, каким я его запомнил: редкие платаны и сикоморы, природными зонтиками защищающие от солнечных лучей, густые заросли тамариска в незатененных участках между ними. Никаких тропинок, лишь мягкая песчаная почва. Разумеется, никаких стен. Сильным не пристало прятаться. А вот заставить кого-то могучего охранять территорию — совсем другое дело.
Словно подслушав мои мысли, земля под ногами задрожала, и спустя несколько секунд на пути возник рах, он же пыльник. Не имея нормального тела, миниатюрная копия смерча неспешно вращалась вокруг, а я пытался вспомнить, как подчинить духа пустыни. Общение с элементалями в принципе задача крайне сложная, даже если те приручены. О проблемах магов, укрощающих диких сущностей в сердце пустыни Шобул не хотелось даже думать. Нет, возможно, это весьма интересная тема для выделывающегося перед дамами колдуна-недоучки, но точно не в ситуации, когда способная запросто разорвать неподготовленного человека на тысячу клочков угроза нависает над головой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
К счастью, конкретно этот рах оказался выдрессирован не хуже собаки. Почуяв ли кровь Лаорхиса, распознав ли мой прекрасный юный лик, он отступил, растворился среди земли и ветра.
