На работе ее уже ждал Костик. Черноволосый, высокий, с глазами-бусинками, он очень нравился девушкам. Нравились девушкам и его деньги. Но при всем при этом он не был эгоистичен, избалован, даже, пожалуй, несколько простоват для своего положения. У него не было постоянной подруги, но у него был идеал. Как-то он сказал Оксане:
– Вы, Оксана, слишком хороши для меня. У вас есть что-то такое, что заставляет мужчин бояться. Стиль, шарм, изюминка – уж не знаю, как назвать. А только вы мечта, а не женщина. С вами вот так просто не переспишь.
Оксану не шокировали его слова. Ей нравились отношения на грани. Но Костик был глуповат, чтобы принять ее правила игры. Он говорил все, что приходило ему в голову, и это выглядело пошло.
– Костик, ты слишком юн, чтобы разбираться в женщинах. Да и не нужно тебе это. Ты просто их люби.
– А вас?
– И меня люби, если хочешь, только платонически.
– Я так не умею, – обиделся он, и на следующий день был уже с очередной подружкой.
Оксана возилась с ворохом корреспонденции. Костик сидел на подоконнике и молчал.
– Что-нибудь случилось? – спросила Оксана.
– Да. Я, кажется, влип. Та блондинка-карамелька, с которой я гулял в прошлом месяце, говорит, что беременна.
– Не обманывает?
– А что, думаете, может обмануть?
Ах, наивный Костик!
– С такими нужно быть поосторожнее.
– А я разве не осторожно? Я все сделал. Я что в первый раз что ли? Думаете, не знаю, от чего дети родятся?
– Значит обманывает.
– Я теперь тоже так думаю.
Пришел Иван Степанович, разогнал их посиделки. Обоих озадачил до конца дня. Механическая, нудная работа не давала возможности отвлечься от собственных мыслей, забыться. Домой не хотелось. Она прекрасно понимала, что дома ее ждет очередной скандал. Затекли плечи, заболели глаза. Несколько десятков оформленных по всем правилам рекламных писем стопкой лежали на столе. Кто-то ведь обрадуется ее письму, и только через несколько месяцев, поняв, в чем подвох, пустит в ее адрес проклятья, а кто-то сразу бросит письмо в мусор. До чего же бесполезной была ее работа, до чего же бесполезной получилась вся ее жизнь.
Заглянул Костик.
– Вы еще здесь? Я за почтой. Подвезти?
Может быть, осчастливить Костика. Сказать что-нибудь соблазнительно непристойное. И он поймет, подвезет не к ее дому, а к своему. В ее жизни так не хватает удовольствия. Но это тоже от лукавого. Только любовь могла бы что-то изменить. Только любовь. Бог есть Любовь.
– Нет, спасибо, Костик, я прогуляюсь. Как твоя блондинка?
– А ну их всех!
Егорка был уже дома, когда она вошла, нагруженная пакетами с продуктами.
– Как дела, Егор? – спросила с кислой улыбкой, переступая через материнскую гордость, оскорбленное самолюбие.
– Отстань. Вчера поговорили.
Посторонний Костик доверяет ей, советуется. А родной сын как будто ненавидит. По меньшей мере, не уважает. Заслужила! Работает не пойми кем, живет с нелюбимым мужем.
Умница, отличница, красавица, стиль, шарм, изюминка… Почему же не сложилось? Что же не так?
Еще один вечер терпения. А на следующий день Антон уехал в командировку. Егор демонстративно перешел жить к бабушке. Она осталась одна на три дня.
Только тишина. Оксана вытащила старый чемодан со своими бумагами. Она хранила все подряд: конспекты лекций, блокноты, письма, открытки, фотографии. Как будто сразу на пятнадцать лет назад. Не чемодан, а машина времени.
Вот они с Алексеем на Мосту Поцелуев. Эту единственную фотографию она выпросила у кого-то из старшекурсников. Они гнали ее как назойливую муху. Было неприятно, стыдно. Но все же она тогда узнала его адрес и заполучила эту фотографию.
Алексей с семьей жил у своей бабушки в старом двухэтажном доме. Окна его квартиры выходили на стоматологическую поликлинику. Жужжали бормашины, специфический медицинский запах бил в нос, а она часами сидела в засаде, ожидая, что он выйдет. Она только хотела его увидеть, больше ничего. Везло ей нечасто, за месяц она увидела его всего шесть раз. И еще четыре раза в институте. Он даже не повернул головы в ее сторону. Она удивлялась, возмущалась, негодовала, но никто об этом и не догадывался.
Тишина начинала давить. Появилось чувство, что кто-то заглядывает ей через плечо. Оксана поднялась, включила приемник. Популярная радиостанция принимала заявки в прямом эфире. Оксана записала телефон, потом долго крутила диск, пока ей не ответил ведущий. Она выбрала песню, что-то из «Битлз». И сказала всему городу:
– Эта песня для Еремеева Алексея. Мы не виделись много лет. Но я его по-прежнему очень люблю.
Потом она слушала песню, которая казалась ей незнакомой и некрасивой. Совсем не то чувство лилось из эфира. Она хотела чего-то другого. Она не находила себе места. Опять сняла телефонную трубку, набрала 09.
– Телефон Еремеева Алексея Алексеевича, пожалуйста. Нужен адрес?
Она, немного путаясь, назвала его старый адрес.
– Не проживает по этому адресу? Ну, тогда по другому адресу, я не знаю…
Оксана заволновалась. Телефонистка ответила:
– Адресов мы не даем. Телефон абонента Еремеева А. А., записывайте, пожалуйста…
Она записала, и тут же набрала. Пропищал определитель номера, и она спохватилась. Нельзя так сразу, надо подумать, как к нему подступиться.
Трубку сняла женщина.
– Вы гараж продаете? – брякнула Оксана, первое, что пришло в голову.
– Нет.
– Извините.
Оксана положила трубку. Может быть, это вовсе не тот Еремеев. А если и тот, что дальше?
Она оделась и пошла по осенней улице, наполненной сырыми красками, к стоматологической поликлинике. Идти было не близко. Шуршали под ногами листья, ветер путал волосы, набегающие тучки грозили дождем. Оксана шла навстречу своему прошлому.
Дом, где раньше жил Алексей был совсем перестроен, в нем разместились какие-то офисы и магазины. Она вошла в крохотную кондитерскую. Огляделась. Наверное, вот здесь была его комната, точнее, их спальня. Она купила торт и вино. Вернулась и отпраздновала свою неудачу.
Еще два дня она звонила по тому номеру, с работы, из телефона-автомата. Трубку всегда брала женщина. И Оксана всегда спрашивала у нее что-то. И та отвечала отрицательно. Наконец, набравшись храбрости, Оксана сказала:
– Пригласите, пожалуйста, Алексея Алексеевича.
На том конце молчание, долгое и тяжелое. Потом мужской голос:
– Я слушаю.
– Я передала для вас песню, – сказала она, – Даже не узнав его.
– Не понял, кто это?
Она тоже не поняла кто это. И положила трубку. Голос сиплый, недовольный. Его голос она помнила другим.
Антон вернулся. Вернулся Егорка. Вернулось состояние терпения и раздражения.
Через несколько дней пошли дикие проливные дожди. Стало совсем мрачно. Оксана возвращалась с работы. Бегом по лужам, едва прикрытая срываемым ветром зонтом, она вбежала под навес автобусной остановки. Там уже столпилось народу больше, чем следовало. Все дрожали, толкались, недовольно гудели. Закрывая зонт, Оксана задела полную женщину в зеленом плаще. Та обернулась:
– Нельзя ли по осторожнее?
Женщина задержала взгляд, улыбнулась. Оксана узнала ее, это была Нюша. Располневшая, но очень элегантно одетая, с удачной стрижкой и маникюром, без обручального кольца.
– Ну и встреча! Здравствуйте, Татьяна Николаевна.
– Узнала, Оксанушка! Приятно, когда тебя узнают через пятнадцать лет, спасибо.
– Рада вас видеть. Недавно вспоминала…
– Интересно. Пойдем-ка посидим, поболтаем.
Они перебежали дорогу и укрылись в маленьком кафе. Заказали салат и бутылку вина. Минут через пятнадцать разговор наладился:
– Вы по-прежнему преподаете?
– Да. Защитилась. Теперь заведую кафедрой. А ты где работаешь?
– Секретарем в коммерческой фирме.
Небольшая заминка не ускользнула от Нюши.
– Наверное, платят хорошо?
– Хорошо.
– Диплома не жалко?
– Честно? Давно хочу работать по специальности, ушла бы, да некуда.
– Это не проблема. Я тебе помогу. Мои бывшие студенты теперь сплошь начальники. Так что будешь моей протеже! Не против?
– Ой, спасибо. Так неожиданно.
Пауза. На языке вертится вопрос. Оксана смотрит на Нюшу. Та мягко улыбается всем своим добродушным полным лицом. Ждет вопроса. Понимает.
– Не знаете, как у Алексея дела?
– Он уехал. Лет десять уже как подались они всей семьей на север. Не знаю уж зачем ехали: за деньгами, или за романтикой, но прижились они там. Пишет иногда бывшим однокурсником.
– Я не догадывалась даже.
– А зачем тебе? Как живешь-то? Как дела?
– Ничего.
– Ну, ничего – это пустое место. А у тебя, наверное, муж, ребенок.
– Да.
– Ну вот, а ты говоришь! Выглядишь очаровательно. Я тебя сразу узнала, будто и не было этих пятнадцати лет. Сколько тебе теперь?
– В декабре будет тридцать пять.
