– Корабельный кок! – с отчаянным достоинством отвечает Капинос, чем вызывает на палубе дружный смех.
– Отставить хохот! – командует вахтенный. – Желаю успешного прохождения службы! – козыряет он матросу: – Вот только… как у вас с аппетитом?
– Не жалуюсь, товарищ лейтенант.
– Ну-ну… Зовут-то как?
– Демьян Васильевич!
– Знатно! Будет нам теперь демьянова уха! – вполголоса замечает Негашев. И обращается к замыкающему: – А вы кто?
– Матрос Морозов, электрик. По совместительству назначен исполнять обязанности корабельного библиотекаря.
– Очень хорошо! А это что ж у вас – книги? – кивает вахтенный на картонную коробку.
– Никак нет. Патефон!
– Что-о? Вам известно, товарищ краснофлотец, на какой корабль вы прибыли служить?
– На подводную лодку, товарищ лейтенант.
– И по-вашему, если идти на дно – так с музыкой? Да в первый же шторм ваша музыка в черепки разлетится.
– Товарищ лейтенант, – просительно обращается к Негашеву Чаговец, – пожалуйста, разрешите патефон… Для настроения!
– Настроение я вам и без патефона обещаю! А впрочем… – говорит новичку Негашев, – доложите капитан-лейтенанту Братишко. Командиру виднее…
– Спасибо, товарищ лейтенант! – Морозов обрадованно подхватывает свой увесистый багаж, и все новоприбывшие спускаются внутрь лодки.
Сопровождая Анатолия, Чаговец басовито приговаривает:
– Курс молодого бойца проходил? Первым делом моряку что нужно?.. Не знаешь! Первым делом моряку нужны койка и матрац. Потому как матрос спит… А дальше? Не знаешь! …Матрос спит, а служба – идёт!
– Я, между прочим, доброволец! – Анатолий, похоже, обиделся за Яшу, с которым они успели сдружиться в учебном отряде, и теперь ждет подвоха для себя.
– А я что говорю? – невозмутимо соглашается Чаговец. – Не выспишься – любая служба неволей покажется.
Из хозчасти он помогает Анатолию перенести в кубрик койку, матрац и прочее нехитрое имущество. А после ужина в кубрике идёт знакомство с новыми товарищами – Петр Грудин по очереди представляет новичкам матросов:
– Коля Семенчинский – считай, ваш земляк. Из Загорска. Он у нас радист – можно сказать, ловец человеческих душ. Этому его еще в Троице-Сергиевой лавре научили. Вы думаете, почему он такой смуглый? Потому что сидит целыми днями верхом на боевой рубке с антенной. Все думают, что рыбу ловит, а на самом деле – радиоволну.
– Брось травить! – отмахивается Николай под хохот товарищей.
– Идем дальше, – продолжает Грудин. – Рядом с ним – старшина Серега Колуканов. Как видишь, нехилый юноша…
Колуканов действительно производит внушительное впечатление хорошо развитыми бицепсами.
– … Вообще-то он борец, хотя душа у него нежная – любит играть на баяне. Только хочу предупредить: не вздумайте просить этого волшебника эфира устроить концерт по заявкам. Он вам такую морзянку выбьет – точку с запятой перепутаешь!..
Кубрик снова взрывается хохотом, в то время как Колуканов, не обращая внимания, скрещивает руки с другим великаном – Виктором Бурлаченко, собираясь померяться с ним силой.
– А это у нас Витя-моторист. Вообще-то он штангист, но дай ему волю, наша подводная лодка останется подводной навсегда: он штангу толкает таким весом, что, если взять ее на борт, лодка потонет и уже никогда не всплывет. Негашев Донат Иванович, наш командир БэЧэ, – тот, что вас встречал, – просит его: ты, смотри, моторы свои нечаянно не толкни. Хорошо, что Серега всегда рядом – есть с кем размяться…
Под общий смех Грудин продолжает:
– Ну, Чаговец вам уже знаком. Он из Харькова…
Сергей Чаговец прерывает старшину:
– Петро, что мы всё о себе да о себе? Нескромно как-то… Надо бы и новичков прощупать – годятся к подводной службе или нет…
– И то правда, – соглашается Грудин, и все в кубрике скрещивают взоры на Стребыкине и Лемперте, явно предвкушая продолжение забавы. Чаговец успокаивает их:
– Вы, братцы, не волнуйтесь. Отгадаете три загадки – значит, подводники, нет – придётся подучиться. Готовы? Тогда – загадка первая. Без окон, без дверей, полна горница людей – что это?
Яков немного растерян – уж больно простой вопрос. Но делать нечего, все ждут ответа. И он произносит:
– Огурец.
В ответ – дружный смех. Анатолий, хотя и чувствует подвох, отвечает уверенно:
– Тыква!
Реакция та же. Чаговец удовлетворённо резюмирует:
– Неуд, ребята! Это вам не букварь, а флотская наука! Не огурец тут и не тыква, а самая что ни на есть подводная лодка… Ну что ж, задаю вторую загадку: кто для матроса главней – адмирал, капитан или старшина?
Новички снова в смятении, пытаются угадать:
– Если по званию, то адмирал…
– Старшина, наверно…
Чаговец огорченно цокает языком:
– Опять двойка!.. Для матроса всех главней другой матрос! Ближе него нет рядом никого… Наконец, третья загадка: почему салага ходит?
«Почему, почему… – почти вслух думает Анатолий, – потому что… потому что… Да нет! – осеняет его. – не «почему», а «по чему»!»
Радуясь, что на этот раз не даст себя осмеять, отвечает:
– По морю!
– Допустим, – соглашается Чаговец под хохот присутствующих. – А ты, Лемперт, что скажешь?
– По палубе…
– Это палуба под ним ходит! А салага ходит ПО ЗЕМЛЕ! Потому что море – тоже часть нашей матушки-Земли, и палуба – продолжение земли, и вообще… салага потому и салага, что на корабль ему еще рано…
В этот момент в кубрик прибегает дневальный Василий Глушенко и, перебивая смех, мягким украинским говорком не то передал приказ, не то пригласил:
– Дэ тут новэньки? Ходимтэ, будь ласка, до командыру!
Чаговец тут же отозвался:
– Вася, яка ж там ласка, если командир зовет?
Однако капитан-лейтенант Братишко встретил новичков приветливо. Каюта маленькая, как и другие помещения лодки, – моряки в ней едва поместились.
– Как устроились? Давайте знакомиться. Меня зовут Дмитрий Кондратьевич. Родом из Ростова – слышали про такой город на Дону?.. О вас я кое-что уже знаю. Думаю, служить будем дружно, так? Экипаж у нас хороший, ребята помогут. Сейчас надо постараться как можно скорее ввести лодку в строй. Она у нас – первая ласточка новой серии. Как говорится, головная. Первым всегда трудно, так что работы много. Но, пожалуй, еще важнее ввести в строй самих себя. Должен предупредить: будете уставать. И всё-таки надо находить время и силы учиться, изучать матчасть. Отрабатывать навыки до автоматизма. Помните – «тяжело в ученье – легко в бою»? А мы ведь люди военные. Как говорится, будь готов – всегда готов… И я на вас надеюсь. Вопросы есть?
– Никак нет! – четко, как учили, в один голос откликнулись новоприбывшие.
– Ну и ладненько! Будут вопросы, трудности – заходите… Мы теперь с вами не просто в одном строю – одной судьбой связаны. Помните об этом!
Иначались флотские будни. Еще недавно неразлучные, Анатолий и Яков теперь встречались только по вечерам – днем каждый был занят своим. Один пропадал у торпедных аппаратов, без конца шлифуя и смазывая пусковые механизмы, другой в сопровождении более опытных матросов до помутнения в глазах ползал по кораблю, зарисовывая в тетрадку каждый трубопровод и клапан. Вечерами, когда по лодке разносилась команда «По местам стоять! Начать тренировки по борьбе за живучесть!», Грудин и Чаговец завязывали Анатолию глаза, и старшина команды с секундомером в руке давал вводную:
– Перебита противопожарная магистраль в районе 35-го шпангоута! Товсь… Ноль!
Анатолий срывался с места и мчался к середине корпуса, по пути лихорадочно соображая, где и какие клапана нужно перекрыть, чтобы вода из перебитой трубы не затапливала лодку, но при этом во всех остальных отсеках на случай пожара в магистрали был необходимый напор. Едва он справлялся с первой вводной, тут же следовала новая:
– Пробоина в третьем отсеке по левому борту! Товсь… Ноль!
И надо было не только в считанные секунды оказаться в пострадавшем отсеке, но и спешно задраить переборки, в кромешной темноте отыскать в ледяной жиже увесистый пластырь – деревянный квадрат с кожаными валиками по бортам, чтобы заделать пробоину, а потом включить насосы и откачать из уже накренившейся лодки прорвавшуюся воду.
Сергей Чаговец повсюду сопровождал его, но вовсе не для того, чтобы подсказывать и помогать, – наоборот, он фиксировал каждый промах, каждое неверное движение Анатолия или попытку словно бы невзначай подвернуть повязку на глазах, чтобы сориентироваться в тесном пространстве. Сперва Стребыкин воспринимал это почти с обидой, но очень скоро понял: в море, где каждый из пятидесяти членов экипажа занят на своём посту, надеяться придется только на себя, чтобы не подвести команду.
После очередной тренировки Стребыкин и Чаговец выходят на верхнюю палубу и отправляются в корму, где разрешено курить, когда подлодка находится у стенки. Анатолий достает махорку и устало садится на палубу, спуская ноги за борт. Чаговец реагирует немедленно:
