– О, святый ангеле, хранителю и покровителю мой благий… С сокрушенным сердцем и болезненною душею предстою тя, моляся… услыши мя, грешного раба своего… явися мне милосерд… Не престай убо умилостивляя премилосердаго господа и бога моего, да отпустит согрешения мои… в страшный же час смерти неотступен буди ми, благий хранителю мой…
Молитва была долгой и страстной. Анатолий слушал, забыв про качку и тошноту, растерянно соображая, как поступить. Окликнуть товарища, прервав эту мольбу о спасении? Или подслушивать дальше, оставшись наедине с его тайной? Дождавшись, пока шёпот прекратился, Анатолий дождался попутного броска волны и выпрыгнул из койки. Фигура почти в испуге повернулась к нему, и Анатолий узнал рулевого Сергея Жигалова.
– Серега, ты? Тебе что, плохо?
– Мне? – Сергей поднялся на ноги, едва возвращаясь к действительности. – А-а, это ты?.. Да нет, просто качнуло вот… оступился… А ты чего?
– Что, страшно?
– Мне?!. А, ну конечно!.. Молюсь – значит, трус, да?!. Иди-иди, докладывай!.. «Краснофлотец Жигалов незрелый, морально неустойчивый тип». Может, я даже шпион, а? Идейный враг?
– Всё, высказался?
– А чего ж ты?!
– А что – я? Ну да, слышал, как ты со своим ангелом беседовал, – и что? Думаешь, все вокруг – подлецы и доносчики?
Жигалов с горечью опустил голову:
– Почём мне знать?
Помолчав, Анатолий спросил:
– Ты откуда?
– Орловский я… Станция Змиевка, слыхал?
– Кажется, проходила в сводках…
– Немцы там… И мама моя… Один я у неё. Вот и молюсь: за неё и… за себя – как за неё… Понимаешь? У нас и район Богодуховским называется…
– Ты ещё за солдата помолись.
– За какого солдата?
– Нашего! Который сейчас за Орловщину воюет… Ты здесь – за него, он там – за тебя…
Стребыкин включил свет и вернулся к товарищу.
– Ты вот что… Верить в бога, не верить – твоё дело. Я сам недавно крестик снял – перед тем, как в комсомол вступил. До сих пор, бывает, когда поджилки трясутся… – Анатолий усмехнулся, – то и перекрестишься. В душе или наяву…
– Но уже не веруешь?
– Верю! В отца и мать своих верю. Если вправду по воле божьей они меня рождали, значит, и на мне теперь благодать… Но это так, к слову… А ты, главное, в истерику не впадай. Истерика для нас, мужиков, – последнее дело. По себе знаю. Я в Дмитрове на экскаваторном заводе работал. А рядом стройка была, канал Москва – Волга, слыхал? Ну так вот… Перегоняли мы как-то экскаваторы туда. Впереди один – там водитель и слесарь, сзади, на другой машине, – мы с корешем. Уже подъезжали к берегу, как вдруг видим – передняя машина вроде как провалилась. Потом оказалось, перемычку прорвало, вода грунт подмыла – ну, машина и кувыркнулась… Мы выскочили, смотрим – стрела экскаватора в воде, у одного из мужиков глаза навыкате, благим матом орёт, за стрелу цепляется, а руки скользят – того гляди, унесёт его… А другой… Тот сразу воздуха глотнул – и воду. Ну, думаем, кранты, пропал… На берегу суета, пока то да сё… Когда смотрим – тот из-под воды вынырнул и спокойно так, будто на тренировке, подхватил напарника подмышки, оторвал его от стрелы – и поплыл. Не растерялся, значит. В панику не впал. Понял?
Жигалов, который слушал рассказ молча, в ответ так же молча покивал, натянул на голову чёрную форменную пилотку и, похлопав Анатолия по плечу, так же молча вышел из отсека.
Ближе к ночи С-54 вошла в Татарский пролив. Качка стала стихать, но надвинулась другая напасть – туман. В рубке заступившие на вахту – старпом Васильев и сигнальщик Василий Глушенко пристально вглядываются в густеющую мглу.
– Стоп дизеля! – командует старпом. – Электромоторы – самый малый вперед!
Лодка движется почти на ощупь, без огней. Только справа, где-то вдали, едва светится пелена над горизонтов.
– Нэ бояться японци – ниякого затэмнення у ных, – замечает Глушенко со своим невольным украинским выговором. Вообще-то он вполне может говорить и по-русски, но когда сбивался на свой, родной язык, легко было догадаться, как он тоскует по родным местам.
– А кого им бояться? С нами они не воюют, американцы далеко пока долетят, их успеют заметить…
– Алэ мы ж ховаемся, хоть з нымы тэж нэ воюем!
– У нас задача такая.
– В такый туман нияка собака нас нэ побаче… А правду лейтенант Тихонов казав, що Татарьский пролив вузенький-вузенький – навить можна на скалу налэтиты?
– Ну, не весь пролив такой – только самая узкая его часть, пролив Невельского.
– Так, може, в ночи краще… як його… переждать?
Васильев покачал головой:
– Война ждать не будет.
– Дэ та вийна – и дэ мы… – Глушенко вздохнул. – Перед землякамы соромно!
– Я слышал, вы из Полтавы?
– Не з самой Полтавы – из Зинькова. Мисто таке… город…
– Большой город?
– Та ни, малэнький. Пид нимцем тепер…
– Ничего, вернем себе и большие города, и маленькие…
– Колы вже воюваты будэмо?
– Будем, будем, Глушенко! А пока давайте-ка получше за морем смотреть.
– Ой, – вдруг восклицает сигнальщик. – Товаришу капитан-лейтенант, бачу сигналы з флагмана!
Действительно, сквозь туман можно было разглядеть, что с флагманской лодки С-51, шедшей впереди, прожектором стали подавать сигналы.
– «Командиру! – стал расшифровывать Глушенко. – Предлагаю… продолжать… движение… вперед… Ваше… мнение?»
Через несколько минут, после доклада капитан-лейтенанту Братишко, он уже передавал ответ: «Командиру! Согласен».
Утро разбудило экипаж весёлым голосом вахтенного – техника-лейтенанта Зальмана Ройзена:
Подъём! Приготовиться к физзарядке на верхней палубе! Народ в отсеках, выпрыгивая из коек, недоуменно переглядывается, пожимает плечами: может, поход только приснился? Или проспали, как закончился? Лишь выходя на палубу, моряки восхищенно возвращаются к действительности. И она прекрасна: слева и впереди зелёно-голубым ковром расстилается спокойное, чуть парящее белесым дымком море, справа в матовой тени восходящего солнца светится багрянцем прибрежный лес. Матросы улыбчиво щурятся на светило, блаженно вдыхают свежий воздух.
– Рыбой пахнет! – замечает Петр Грудин.
– Соленой… – уточняет Сергей Чаговец.
– И огурчиками, – подхватывает Анатолий Стребыкин.
– Да воздухом, воздухом тут пахнет, обжоры вы несчастные! – укоряет их Демьян Капинос, который у себя на камбузе тоже соскучился по чистому морскому бризу.
– Демьян, ты чувствуешь – его же хоть ножом режь да с маслом ешь! – не соглашается великан Сергей Колуканов и, подхватывая маленького кока на руки, чуть не жонглирует им на палубе.
– Краснофлотец Колуканов, отставить неуставные упражнения! – слышит он команду вахтенного и, отпустив Капиноса, принимается вместе со всеми делать зарядку.
– Разбиться попарно! Упражнение «насос» – раз, два, три, четыре. Раз, два, три, четыре…
Лодка скользит по глади Охотского моря, и Стребыкин подмигивает Сергею Жигалову:
– А ты говоришь «купаться»!
Жигалов в ответ только улыбается, и в веселой игристой волне будто тонут картины вчерашнего вечера…
День проходит по обычному деловому распорядку: приборка, ремонт материальной части, обед, дневной сон – первый с начала похода спокойный и тихий, потом – непременные тренировки на боевых постах, А вечером…
Сергей Колуканов вынес на палубу разножку, баян – и все свободные от вахты, от командира до кока, слились в негромкой душевной песне:
Споемте, друзья, ведь завтра в походУйдем в предрассветный туман.Споем веселей, пусть нам подпоетСедой боевой капитан.Прощай любимый город!Уходим завтра в море.И ранней поройМелькнет за кормойЗнакомый платок голубой.
А в это время…
В центральном посту С-56 – капитан-лейтенант Григорий Щедрин и руководитель похода капитан 1 ранга Александр Трипольский. Время от времени, несмотря на закрытый люк, их окатывает холодный водопад.
– Да-а, Григорий Иванович, – ёжится Трипольский, – боюсь, придется нам у штурманов по черпачку «шила» выпросить, а то как бы не простудиться.
– Не стоит, Александр Владимирович, – смеётся Щедрин, – у меня на этот случай командирский НЗ припасён. На растирку, только на растирку!..
Отряхнувшись от водяных капель, оба склоняются над картой Татарского пролива.
– Надо думать, Сушкин и Братишко уже выбрались из этой Татарской «трубы»?
– По времени – должны бы.
В этот момент лодку, завалившуюся на борт, окатывает новый водяной шквал. В пост вбегает вахтенный:
– Товарищ капитан 1 ранга, разрешите обратиться к капитан-лейтенанту Щедрину!
– Что случилось?
– Вода попала в снарядный погреб, залила электроприборы.
– Этого только не хватало! Командира БЧ-два ко мне! – командует Щедрин.
– Может, сбавить ход? – советует Трипольский. – Или уйти под воду?
