– Не будем ждать конца месяца, – постановил Юлий Иванович. – Поехали. Сколько нам ехать?
– К полночи доберемся! – радостно сообщил Санька, забираясь в машину. – Дом вам такой нарядный приготовили. Два дня красили. Красота! Правда, лаком пока воняет.
– Кому это там памятник? – вглядываясь в вечерний сумрак, поинтересовался Юлий Иванович.
– Леннону, – ответил водитель. – Там территория совхоза начинается. На личные средства трудящихся поставили. Бронза!
– Ленин через «и» пишется, – напомнил Литвиненко, удивляясь наличию в руках вождя мирового пролетариата бронзовой гитары.
– Нет, это не Ленин, а Леннон, – засмеялся Манукян, – американский поэт-песенник. Его гринго за убеждения шлепнули. Тут народ очень культурный. Раньше деревню Жлобино называли, а они на общем собрании ее в Вудсток переименовали. Хороший народ. Мы часто к ним в гости ездим.
– Эва как! – подивился Юлий Иванович, провожая взглядом орлиный профиль невинно убиенного поэта, пока того не растворили вечерние тени.
* * *
На рассвете следующего дня нового директора у порога встречали начальник планового отдела и главный бухгалтер с банкой меда в руках. Юлий Иванович вышел к ним из дома в пижаме, с марлевой повязкой на лице.
– Сопливый, видать, – тихо шепнул начальнику планового отдела Раппопорт. – Столица!
– Тихо! – цыкнул на него Валериан Павлович и обратился к Литвиненко: – Продуло в дороге?
– Лаком несет, – сдирая марлю с лица, пояснил тот. – У Киси ночью галлюцинации были, а дочке нравится.
– Молдаване лаком крыли, – кивнул Рюриков.
– Чего здесь молдаване делают? – удивился директор.
– За лес работают гастарбайтеры, – сообщил Ефим Михайлович. – В Молдавии леса не густо, а строиться надо. Простите за любопытство – вы, случаем, рядом с 15816 ИТУ коттеджный поселок не строили?
– Строил! И пансионат для ветеранов МВД рядом, – подтвердил Литвиненко. – Откуда знаете?
– Отбывал я там, при прошлом начальнике, Семене Александровиче, – радостно признался главный бухгалтер.
– Да?! Дружил я с Семеном Александровичем, – крякнул встревоженный своей популярностью Юлий Иванович. – И как же вас?..
– По растрате чалился, – опередил его вопрос Раппопорт. – Людская зависть и наветы.
– И много тут таких, как вы? – осторожно уточнил директор.
– Я вас умоляю! Таких, как я, много не бывает. Только я и директор магазина, он по расхищению, – успокоил главный бухгалтер, – остальные на этой «химии» по другим статьям осели.
– Хватит, Фима! – прервал его тираду начальник планового отдела и заверил Литвиненко: – Можете не беспокоиться, господин директор. Народ у нас прогрессивный, трудовая дисциплина на высоте. Основная часть коллектива – поволжские немцы. Двумя кооперативами сюда прибыли. Старый директор Штиль у них председателем на родине был. Нормальные люди в леспромхозе. Только пьют. Так везде пьют. У нас пьют после получки. Три дня, не больше. Все остальное время работают.
– Почему три дня? – не понял Юлий Иванович.
– Пока деньги не кончатся, – пояснил Рюриков. – Потом в Белоборске три дня пьют. Потом в Машковой поляне.
– Тоже три?
– Совершенно верно! Все в порядке выплаты заработной платы: Усть-Куломск, Белоборск, Машкова поляна. К работе возвращаемся тем же порядком. Круговорот водки в природе. КВВП, короче говоря.
– Срывов не было? – нахмурил брови директор.
– Только один, – признался начальник планового отдела. – Пять лет назад баржа с водкой утонула. Пришлось водку из Сыктывкара самолетом высылать. Успели. Даже с перевыполнением плана к концу квартала вышли. Жуть!
– Жуть, – согласился с ним Литвиненко и распорядился: – Соберите вечером бригадиров на планерку. К девяти, предположим. Будем решать, как жить дальше.
– Будем! – восторженно поддержал его инициативу главный бухгалтер и протянул банку: – Попробуйте нашего медку. С поповской пасеки. Другого такого нет. Прямые поставки.
– Почему с поповской? – спросил директор.
– Там поп живет, вдовец, – объяснил Рюриков, – старик совсем, на «покое». Но когда надо, детей крестит и дома освящает. А мед его друг-генерал сюда возит. Кроме них, дороги на пасеку никто не знает.
– Почему? – не понял Литвиненко.
– Места здесь такие, каждое со своим секретом, – сообщил Раппопорт.
В назначенное время начальник планового отдела собрал бригадиров в клубе, и Литвиненко обратился к ним с речью.
– Господа трудящиеся! – начал он. – Администрация края поручила мне руководить нашим родным леспромхозом. Точнее – вашим родным. Что сути не меняет. Высокие стандарты трудовой дисциплины и демократического энтузиазма, заданные на последнем совещании, вдохновляют нас на многократное повышение производственного коэффициента!
– Зарплата больше будет? – уточнил один из бригадиров.
– Может быть, – кивнул директор, внутренне досадуя на корыстную нотку в прозвучавшем вопросе.
– Дедсад достроят? – полюбопытствовал другой бригадир.
– Могут, – заверил Литвиненко.
– Отпуска летом? – опять прозвучал вопрос из зала.
– Господа, – возмутился Юлий Иванович, – что вы все о своем и о своем? Шире надо думать!
Бригадиры пошептались, и наконец за всех спросил Жора:
– Мы вот нервничаем – как там международная обстановка?
– Не стану скрывать – трудности имеются, Чавеса по дипломатической линии давят, с Бен Ладеном непонятки, но при чем здесь международная обстановка? – не понял Литвиненко.
– Так вы же сказали – шире, – развел руки Жора. – Шире некуда.
– Я имел в виду плановые показатели, – объяснил директор.
– А! – разочарованно вздохнули присутствующие.
– Нет, – поспешил уточнить Юлий Иванович, – мы, конечно, будем решать и бытовые вопросы. Они имеют место быть.
– Еще как имеют! – поддержал его Прокопенчук. – В школе всю отопительную систему менять надо. Детки зимой низами морозятся.
– Ай-яй-яй! – восскорбел Литвиненко. – Безобразие! Куда прошлый директор смотрел?!
– Куда надо смотрел, – быстро объяснил начальник планового отдела. – Труб в обрез было, а больница холодная семь лет стояла, больные и низами и верхами студились. Трое насмерть замерзло.
– Как же так! – воскликнул Юлий Иванович. – В то время как отечественные металлургические гиганты производят миллионы километров труб в месяц, не хватает труб на отопление какой-то школы! Да нашими трубами можно весь земной шар пять раз обмотать! Я в журнале «Роллинг Стоунз» цифры видел.
– Обмотать чего угодно можно, – буркнул Прокопенчук, – а школа холодная стоит.
– Это просто недоразумение, – предположил директор. – Вот позвоню в район и все улажу. Нам еще чего-нибудь для нормальной демократической жизни надо?
Все присутствующие одновременно подняли руки.
– Вот как?! – озадачился Литвиненко и предложил: – Вы, господа, списочек составьте. Для удобства.
* * *
– Неужели так много не хватает? – сжимая в руке пачку исписанных бригадирами листов, обратился к финансовому директору Юлий Иванович, когда они остались в клубе одни.
– Всего им хватает. Воду мутят, – отмахнулся тот. – Чего-то всегда маловато.
Хотелось бы вышку для мобильной связи поставить и для интернета, голых женщин смотреть, но разве счастье в этом?
– Не в этом, – согласился с ним Литвиненко. – Счастье совсем в другом месте. На юге непосредственно. Но я все равно передам пожелания народа наверх.
– Не надо.
– Почему же?
– Сорок раз передавали.
– И чего?
– Ничего. Два выговора и план повысили.
– Да?! – опять озадачился директор. – Что же делать?
– Пойдемте ко мне домой, пообедаем, – предложил начальник планового отдела. – Я вам кое-что интересное покажу.
Дома их встретила верная спутница Валериана Павловича – Людмила Степановна, женщина во всех отношениях притягательная.
– Милости просим, господин директор, борщик кушать, – пригласила она Литвиненко к столу.
– Да подожди ты, Людонька, с борщиком, – отстранил ее Рюриков. – Сначала я Юлию Ивановичу СДТСР покажу.
– Валя, неужели нельзя это на сытый желудок посмотреть?! – обиделась она.
– Можно, – возразил он, – только нам за обедом беседовать не о чем будет.
Начальник планового отдела принял под локоть Литвиненко и мягко направил к лестнице, ведущей на второй этаж.
– СДТСР! – торжественно объявил Рюриков, указывая директору на мощную металлизированную конструкцию, внешне напоминающую гаубицу времен Первой мировой войны и занимающую добрую половину второго этажа.
– СПР… Как, простите?! – касаясь пальцами холодной поверхности агрегата, переспросил Юлий Иванович.
– СДТСР, – терпеливо повторил начальник планового отдела и расшифровал мудреную аббревиатуру: – Сверхдальний телескоп системы Рюрикова.
– Милиция знает? – рефлекторно поинтересовался Литвиненко.
