– Милиция знает? – рефлекторно поинтересовался Литвиненко.
– С участковым и зоотехником поочередно наблюдение ведем, – ответил начальник планового отдела.
– За кем наблюдение? – переспросил у него Юлий Иванович.
– За отдаленными участками нашей солнечной системы, – ответил тот.
– И как?
– Пока тихо.
– В смысле – тихо?
– Никого.
– А кто должен быть?
– Наверняка сказать нельзя, но если повезет – братья по разуму.
– Вы серьезно?! – не поверил Литвиненко.
– Я материалист! – заверил начальник планового отдела.
– Я тоже, – кивнул директор. – Неужели сами такую махину собрали?
– Не совсем, – признался Валериан Павлович. – У нас один астрофизик срок отбывал. Правда, его за недостатком улик потом освободили. Двенадцать лет мы с ним отдыха не знали. Прекрасный знаток своего дела.
– За что отбывал? – не сдержал профессионального интереса Юлий Иванович.
– Обсерваторию под склад «черным копателям» сдал, – поведал начальник планового отдела.
– Чушь какая! – покачал головой Литвиненко. – Так что же у вас?.. – он попытался сформулировать какой-то вопрос.
– Талантов, как грязи, – опередил его Рюриков. – Главный инженер Луков симфонию пишет, Прокопенчук редкие цветы выращивает, агроном из соседней деревни на картах будущее предсказывает.
– Будущее?! – изумился Юлий Иванович. – Бред!
– Вы директор, вам виднее, – скромно возразил начальник планового отдела. – Но он сборной России по футболу в следующем сезоне победу нагадал.
– Ну, тогда это не гадание, это очевидно, – вывернулся из деликатного положения Литвиненко.
– Вам виднее, – повторил Валериан Павлович и добавил: – Он еще Пашке Килибаеву пенсию нагадал, и тот себе через неделю бензопилой ногу отстегнул. Теперь инвалид. Чего и говорить – агроном свой в астрале.
– Да! – не нашелся что сказать гость и шлепнул ладонью по прохладному корпусу телескопа. – Лупы, наверное, тут очень толстые. И много луп. У меня тоже в детстве лупа была. Я ее из батькинового походного бинокля вывернул и дома, на подоконнике, нехорошее слово выжег. С рабочей окраинки пацан был.
– Что же, – потер ладони начальник планового отдела, – на этой романтической ноте предлагаю вернуться к столу, скушать борща, пельменей с медвежатинкой и выпить немного, по-демократически, сибирской текилы.
– Текилы! – обрадовался директор. – За таких людей как текилы не выпить!
Домой Юлий Иванович возвращался изрядно навеселе. На улице уже успело стемнеть, и над головой директора сквозь бездонную космическую мглу мерцали многокаратные звезды. То и дело небосклон пронзали астероиды, опадая где-то в таежных чащобах. За освещенными окнами домов двигались призрачные силуэты, кое-где раздавались негромкие голоса. И все это наполняло хмельную душу Литвиненко покоем и тихой радостью. Да так сильно наполняло, что на перекрестке он не выдержал, встал на четвереньки и поцеловал землю.
– Мать родная земля! – прошептали его губы. – Отчизна!
За этим занятием его застал возвращающийся из гостей Ефим Михайлович. Однако в торжество директорской души он вмешиваться не решился и деликатно обошел перекресток дворами. Только оказавшись у себя дома, главный бухгалтер сообщил своей супруге Ядвиге Шульцевне:
– Ядичка, я тут имел радость видеть господина директора. Он что-то кушал прямо с земли.
– Ихтен захт пун, – ответила женщина по-немецки, потому что по-русски так за сорок семь лет жизни и не научилась.
– Я тебя умоляю, – понял по-своему Ефим Михайлович, – при чем здесь твоя шубка?! Шубка – дело прошлое. А тут просто драма!
Наутро Литвиненко на мягких ногах приплелся в контору, выпил полграфина воды, взялся непослушной рукой за телефонную трубку, приложил ее к опухшему лицу, набрал номер центрального управления Гослесхоза и произнес:
– Это господин Фролов?! Говорит Литвиненко. На место прибыл, с коллективом познакомился, работу начал. Нужны трубы для школьного отопления, два новых трактора-погрузчика, аппарат УВЧ-облучения, сорок рулонов стекловаты, вышка мобильной связи и еще 125 пунктов. Я послезавтра списочек с водителем пришлю. Куда? В каком смысле? В прямом. Вопрос снят. Думаю, что при таком положении вопроса нормодобычу можно увеличить в полтора раза.
Возвращая трубку обратно на аппарат, директор поделился с Раппопортом:
– Боюсь, что в центре мне не поверили. Своими силами – говорят.
– Центр на то и центр, – абстрактно отреагировал Ефим Михайлович и сообщил: – Господин Луков в трубе застрял.
– Главный инженер? – на всякий случай уточнил Юлий Иванович.
– Главный инженер, – подтвердил Раппопорт, – глубокого сопереживания человек.
– Он по какой статье проходил? – поинтересовался Литвиненко.
– Я вас умоляю! – всплеснул руками главный бухгалтер. – Господина Лукова по распределению сюда направили. Из института.
– И сразу в главные инженеры?
– А кого?! Господин Луков здесь единственный без судимости и с высшим техническим. Так пойдемте?
– Пойдемте, – тяжело вздохнул директор.
Незавидную участь господина Лукова поначалу пытались облегчить с помощью компрессора. Но поскольку главный инженер умудрился проникнуть в трубу почти до пояса, поток сжатого воздуха только изорвал ему в клочья брюки и сорвал левую туфлю.
– Как же ты, проклятый, туда втиснулся? – скорбел начальник планового отдела, укрывая своей курткой обнаженные, худосочные чресла главного инженера.
– В экспериментальном порядке, – раздалось из трубы. – Но я, господин Рюриков, в вашем участии совершенно не нуждаюсь.
– Может, попробуем его сваркой выпилить? – участливо предложил Жора.
– Сожжем, – отказался Валериан Павлович и обратился к подошедшему директору: – Ума не приложу, как господина Лукова освободить. Воздухом не выдувается, сваркой опасно. От бригады дорожников поступило предложение бревном выдавить, но Прокопенчук ответственность на себя не берет.
– Не беру, – буркнул стоящий неподалеку бригадир, – это подсудное дело.
– Но что-то делать надо?! Господин Луков налогоплательщик, в конце концов, – возмутился Рюриков, – меня в страховой компании по голове не погладят, когда узнают, что я главного инженера в трубе торчать оставил. Черт бы этого идиота побрал!
– А вот за оскорбление ответите! Я требую адвоката! – прогудело из трубы.
– Я даже не знаю, что предложить, – развел руками Литвиненко и заглянул в трубу. – Вы сами-то, господин главный инженер, что по этому поводу думаете?
– Прошу предоставить мне отпуск по собственному желанию, – попросил Луков.
– И?.. – заинтересовался директор.
– И все, – ответил главный инженер, – дальше я сам.
– Поддерживаю, – неожиданно для всех согласился Юлий Иванович и распорядился: – Трубу с главным инженером переместить в отапливаемое здание.
– Мудро, как мудро! – подал голос Ефим Михайлович.
– Господин главный инженер, – снова обратился директор к Лукову, – вы можете, хотя бы в общих чертах, объяснить, как оказались в трубе?
– Проверял уровень коррозии, – признался тот.
– Уровень чего? – растерялся Литвиненко.
– Это дырочки разные, мазюки всякие от сырости, – угодливо проинформировал Раппопорт. – Трубы десять лет в овраге лежали. Их для нового моста приготовили. В опоры.
– Моста?! – заинтересовался директор. – Какого моста?
– Нового, – прогудела труба. – Изыскания проводили на предмет расширения дороги.
– И?.. – вскинул брови Литвиненко.
– Штиль отказался, – сказал Прокопенчук. – Нихт смысла. Резервов немае. Штилю агроном карту кинул. Десятка пик легла.
– Нельзя ли без мистики? – попросил Юлий Иванович.
– Без мистики можно, но агроном – человек душевный, – пожал плечами бригадир. – Штиля дело было директорское, а нам арбайты лишние тоже не трэба.
– У меня в три репетиция! – ухнула труба. – Дети в клуб придут.
– Не сучите ногами, господин Луков. У вас с попы куртка сползает, не вводите трудящихся в искушение, – попросил Рюриков и крикнул стоящему неподалеку Жоре: – Господин Мареску, принесите, пожалуйста, мешок и веревку.
– О какой репетиции идет речь? – поинтересовался директор.
– Главный инженер симфонию репетирует с детьми, он там поет, а дети играют, – пояснил Ефим Михайлович. – Ему учительница музыки помогает. Милая такая дама, тоже по распределению. Татуировочка у нее имеется кое-где.
– Труба в клуб войдет? – потер ладонью лоб Юлий Иванович.
– Если через подсобку, то втащим, – подсказал Прокопенчук.
– Нет, это идиотство какое-то получается! – возразил начальник планового отдела. – Дети будут смотреть на главного инженера в трубе.
– Трубу за кулисы можно положить, – предложил Раппопорт, – и прямо оттуда, словами. Аудиально – по-научному.
– Почему нет! – горячо поддержал Луков. – Срывать репетицию нельзя. У нас тромбон новый, вчера ввели. А праздник на носу.
