Из всех наставников наибольшее влияние на формирование личности нашего героя оказал швейцарец Ф. С. Лагарп. Впоследствии, уже будучи императором, Александр неоднократно повторял при различных обстоятельствах и с некоторыми вариациями: «Всем, чем я являюсь, я обязан швейцарцу». При русском дворе Лагарп появился благодаря стечению случайных обстоятельств. В 1782 г. по рекомендации Ф. М. Гримма он сопровождал в поездке по Италии И. Д. Ланского, младшего брата фаворита Екатерины II А. Д. Ланского, после чего получил приглашение императрицы посетить Санкт-Петербург и нанести ей визит. Оценив «добропорядочность, благоразумие и рассудительность» Лагарпа, в сентябре 1784 г. Екатерина назначила его преподавателем французского языка к великому князю Александру. Видимо, уже тогда она задумывалась и о дальнейших перспективах для швейцарца, ибо писала Гримму, что держит его про запас.
Павел Петрович и Мария Фёдоровна с детьми Александром и Константином. Художник К. Хойер.
В июне 1784 г. при посредничестве Н. И. Салтыкова Лагарп передал Екатерине записку c изложением его взглядов на то, чему и как надо учить великих князей: «Будущий правитель не должен быть ни физиком, ни натуралистом, ни математиком, ни географом, ни филологом, ни юристом… Но он должен быть честным человеком и просвещенным гражданином и знать преподаваемые ему предметы настолько, чтобы понимать их настоящую цену и иметь ясное сознание обязанностей, лежащих на монархе, в руках которого счастье и несчастье многих миллионов». Записка чрезвычайно понравилась императрице, решившей, что ее автор «способен преподавать не один только французский язык».
С сентября того же года Лагарп стал заниматься с великими князьями историей, правом и литературой. Будучи убежденным республиканцем, сторонником идей французского Просвещения, он старался привить своим ученикам уважение к правам человека. Лагарп утверждал, что лучшей формой государственного устройства для современного общества является республика или конституционная монархия, что крепостное право должно быть непременно уничтожено. Юный Александр жадно впитывал эти либеральные идеи, несмотря на то, что они имели мало общего с российской действительностью того времени. Контраст между системой преподавания Лагарпа и реальным предназначением российского самодержца неоднократно подчеркивали и современники, и исследователи. В частности, басня И. А. Крылова «Воспитание льва» (1811), где орел обучает львенка, наследника царя зверей, искусству вить гнезда и прочим птичьим премудростям, считается намеком на воспитание Александра Лагарпом. Мораль басни гласит: «Важнейшая наука для царей: знать свойство своего народа и выгоды земли своей».
Лагарп сыграл значительную роль в формировании не только мировоззрения Александра, но также его характера и манеры поведения. Например, он старался внушить великому князю, что монарх «не может иметь истинных друзей», так как его привязанность будет неизбежно обращаться приближенными во зло. Эта осторожность, посеянная Лагарпом в душе воспитанника, со временем переросла в подозрительность и дала повод многим современникам упрекать Александра в двуличии и отсутствии искренности. В исторической литературе данная черта Александра объясняется, как правило, тем сложным положением, в которое поставила его взаимная неприязнь Екатерины II и Павла Петровича. Необходимость поддерживать хорошие отношения с обоими, постоянно лавируя между ними, создала почву для двойственности и притворства.
Наконец, изысканная манера Александра держаться походила на хорошо усвоенное наставление Лагарпа, согласно которому «император должен иметь вид». По словам камер-пажа П. М. Дарагана, поведению Александра была свойственна некоторая театральность. Мемуарист отмечает его «мерный, твердый шаг», «картинное отставление правой ноги», «держание шляпы так, что всегда между двумя раздвинутыми пальцами приходилась пуговица от галуна кокарды». «Впрочем, – добавляет он, – все это шло к нему, всем этим любовались». Производить впечатление на окружающих Александру было совсем несложно. Природа наградила его великолепной внешностью. Он был высок, красив, грациозен, приятен в обращении. По словам графини В. С. Шуазель-Гуфье, его голубые «несколько прищуренные глаза» имели «ласковое выражение», «красивые губы» украшала «особая улыбка» и даже «сутуловатость фигуры, безобразившая подражателей ему, у Александра увеличивала благоприятное впечатление».
Сближение Александра с Лагарпом, усиливавшееся с течением времени, не пошатнуло при этом позиции Н. И. Салтыкова, остававшегося главным воспитателем великого князя вплоть до его женитьбы в 1793 г. Сохранившаяся переписка юного Александра с Салтыковым не оставляет сомнений в близости и доверительности их отношений. В частности, великий князь откровенно признавался воспитателю в своих проступках на уроках (невнимании, нетерпеливости и др.) и неоднократно просил его выступить посредником между ним и строгим Лагарпом, порой удалявшим его с занятий. В 1790 г. в знак признания заслуг Екатерина II даровала Салтыкову титул графа. В 1814 г. Александр возвел бывшего воспитателя в княжеское достоинство.
Что касается Лагарпа, то в 1795 г. он отбыл на родину, получив от Екатерины II отставку, чин полковника, жалованье, пенсион и тысячу червонцев на дорогу. Расстроенный Александр передал ему свой портрет, украшенный алмазами, и прощальное письмо, полное любви, благодарности и сожаления. Императрица собиралась уволить швейцарца сразу после женитьбы старшего внука, но ходатайство Салтыкова помогло ему добиться небольшой отсрочки. С отъездом Лагарпа целенаправленный процесс воспитания и образования Александра закончился. Екатерина полагала, что совершеннолетний и женатый великий князь уже подготовлен к предстоявшему ему высокому поприщу и может заняться практической деятельностью при дворе. Некоторое время он продолжал самостоятельно заниматься по плану, составленному для него Лагарпом, хотя ему было довольно сложно совмещать это с возложенными на него обязанностями, а главное – с самим стилем и ритмом придворной жизни. Багаж знаний, полученных Александром в детстве и юности, а также систематическое чтение в течение всей жизни позволили ему впоследствии блистать эрудицией в самых утонченных салонах Европы.
Женитьба Александра
Поиски невесты для любимого внука Екатерина II начала в начале 1790-х гг., когда Александр, по словам А. Я. Протасова, вступил в период «развития страстей», т. е. достиг полового созревания. По мнению императрицы, ранняя женитьба великого князя должна была способствовать укреплению династии, а также была призвана оградить его от излишнего внимания представительниц прекрасного пола. «Предвижу для него одну опасность – это женщины, потому что за ним будут гоняться, и нельзя ожидать, чтоб оно было иначе, так как у него наружность, которая все расшевеливает», – писала она Ф. М. Гримму в сентябре 1790 г.
Графу Н. П. Румянцеву, аккредитованному при немецких княжествах, было поручено собрать сведения о всех принцессах, бывших тогда в подходящих летах для бракосочетания. Внимание императрицы привлекла третья дочь маркграфа Баден-Дурлахского Карла-Людвига и его супруги Амалии-Фредерики принцесса Луиза-Мария-Августа, которая была чрезвычайно хороша собой и получила прекрасное образование: говорила и писала на французском и немецком языках, изучала историю, географию, философию, немецкую и всемирную литературу. Рассматривалась также кандидатура ее младшей сестры Фредерики-Доротеи, так как Александр, по мнению бабушки, должен был получить возможность выбора.
Великий князь Александр Павлович. Художник Ж. Л. Вуаль.
31 октября 1792 г. по приглашению Екатерины II 13-летняя принцесса Луиза и 11-летняя Фредерика приехали в Санкт-Петербург, чтобы познакомиться с Россией и ее обычаями. Александр в то время еще не был посвящен в планы бабушки. «Наш же малый об этом не помышляет, обретаясь в невинности сердечной; а я поступаю с ним по-дьявольски, потому что ввожу его во искушение», – в тот же день писала императрица Гримму.
С первых же дней пребывания баденских принцесс в Петербурге стало ясно, какая из сестер одержит верх. Луиза очаровала весь двор грацией, белокурыми волосами, большими голубыми глазами и умением достойно держаться. «Старшая показалась мне прелестною, – писала великая княгиня Мария Фёдоровна, – она не только хороша собой, но во всей ее фигуре есть особенная привлекательность, которая в состоянии возбудить любовь к ней и в самом равнодушном существе. Она чарует своей обходительностью и тем чистосердечием, которым дышат все черты ее лица. У младшей личико веселенькое, умненькое, но она еще дитя».
При первой встрече с принцессами, состоявшейся 2 ноября, Александр вел себя очень робко и только молча смотрел на Луизу. Вскоре между ними возникло понимание и взаимная симпатия. Они стали больше времени проводить вместе, а также обмениваться трогательными записками, в которых обещали любить друг друга «всю свою жизнь».
