— Как вы себя чувствуете? — спустя пару минут участливо спросил доктор. — Что-нибудь болит?
— Вроде бы, нет. Только я почему-то не чувствую ног.
— Так-так. Не чувствуете, значит. Совсем?
— Совсем.
Штерн как-то странно провел рукой над моим телом и едва заметно нахмурился, но тут же постарался придать лицу благожелательное выражение. С таким обычно врачи объявляют тяжелобольным, что не нужно отчаиваться, и что все обязательно будет хорошо.
— Что ж, это не самое страшное. Главное, что вы очнулись, а все остальное поправимо, — преувеличенно бодро произнес Штерн, и я поняла, что он тоже врет.
— Простите, а что со мной было?
Я решила пока не спорить и вести себя так, будто верю происходящему вокруг.
— Вы действительно не помните?
Доктор нахмурил брови и посмотрел на меня с непонятным подозрением.
— Леди Изабелла, вы упали с лестницы третьего этажа.
Да с чего вдруг? Мы с тетей Фимой всегда на втором жили.
— Вы уверены?
Я удивленно уставилась на доктора, правда, потом вспомнила, что это все не по-настоящему, и заставила себя успокоиться.
— Разумеется. Как я могла забыть? А на лестнице в тот момент еще кто-нибудь был?
— Судя по рассказам слуг, только вы.
— И что, я просто так взяла и упала?
Я недоверчиво прищурилась. Доктор с магом переглянулись и замялись.
— Да ладно, говорите, как есть.
Я попыталась усмехнуться, но получилось неважно. Губы казались чужими.
— Может, я просто спрыгнуть хотела?
Как всегда в критической ситуации, меня тянуло на стеб, и я ничего не могла с собой поделать.
Штерн с Келдом снова посмотрели друг на друга, доктор кашлянул, а маг покраснел и выпалил:
— Ну что вы такое говорите, леди Изабелла? Конечно, вы упали совершенно случайно. Поскользнулись на припорошенной снегом площадке и…
Он не договорил, но показал руками стремительное падение.
— Подождите, что-то я не пойму, где эта лестница находится?
— Так от бельведера вниз идет, к главному входу, — пояснил Келд.
— И что, я прямо к этому самому входу приземлилась?
— Боюсь, если бы вы упали с такой высоты, мы бы сейчас не разговаривали, — вздохнул доктор. — Нет, вам повезло, падение оказалось недолгим. Вы позволите, миледи? — Штерн, не дожидаясь ответа, сжал мою правую руку и резко вонзил в нее какой-то острый предмет.
— Ай!
Это что же, я ощущаю боль даже во сне? Или это не сон?
По спине пробежал холодок.
— Потерпите, миледи. Ну-ка, а так?
Штерн ухватил левую ногу, но я не почувствовала ни его прикосновения, ни укола тонкой иглы, которую он всадил.
— Больно? — с надеждой посмотрел на меня доктор.
Я помотала головой, пытаясь осознать, что все происходящее мне не чудится.
— Очень странно, — пробормотал Штерн. — Я надеялся, что нервные импульсы сохранились.
— Почему я ничего не чувствую?
Я взглянула на доктора, прикидывая, насколько реально происходящее. Может, все-таки глюки?
— У меня что, поврежден позвоночник?
— У вас был небольшой ушиб, но он уже прошел, все кости целы, трещин нет. Пока сложно понять, почему вы так долго не приходили в себя, и от чего исчезла чувствительность нижней половины тела.
Штерн отвечал мне, но выглядело это так, словно он говорит, скорее, с самим собой. Кустистые брови нахмурились, глаза за круглыми стеклами очков стали задумчивыми и отрешенными, а мягкие, чуть обвисшие щеки смешно подрагивали, отчего доктор казался похожим на бульдога.
— Что ж, будем надеяться, со временем чувствительность вернется, — преувеличенно бодро сказал Штерн и добавил: — Как и память.
Да, насчет памяти — это он в точку. Мне бы очень хотелось понять, как я оказалась непонятно где, и почему меня называют чужим именем. А если учесть совершенно не мою руку…
— Мне нужно зеркало.
Я посмотрела на туалетный столик и поморщилась. Далековато. С неподвижными колодами вместо ног мне до него точно не добраться.
— Присси! — позвал Келд и дернул висящий рядом с кроватью шнурок, а буквально спустя минуту в комнате появилась невысокая очень молоденькая девушка в старомодном платье и в накрахмаленном белоснежном фартуке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
На светлых волосах незнакомки топорщился смешной головной убор с острыми краями, симпатичное личико выглядело взволнованным, а большие голубые глаза смотрели пытливо и настороженно.
— Принеси миледи зеркало, — приказал Келд.
Он выпрямил спину и слегка оттопырил нижнюю губу, поглядывая на девушку с небрежным превосходством.
— Сию минуточку, тер маг, — пробормотала Присси.
Она метнулась к незаметной двери и вскоре уже стояла рядом с кроватью, вытянув руку с небольшим заключенным в овальную раму зеркалом.
— Вот, миледи.
Девушка смотрела на меня с опаской. Интересно, чего она боится? Хотя, это сейчас неважно.
Я подняла взгляд и уставилась на собственное отражение. И чем дольше смотрела, тем страшнее мне становилось. Из зеркальных глубин на меня глядело чужое лицо. Красивое, очень юное, похожее на тончайший фарфор: белоснежная кожа, высокие скулы, тонкие светлые брови, пухлые губы. И только глаза — зеленые, яркие, с застывшим в них знакомым упрямым выражением — были моими. И именно они заставляли поверить, что вот эта светловолосая девушка, отражающаяся в зеркале, действительно я.
Сердце сбилось с ритма, а потом застучало часто, как у пойманного воробья.
Я снова обвела взглядом комнату, остановилась поочередно на каждом предмете и на лицах застывших у кровати людей, и поняла одну вещь. Это не сон. Это какая-то странная реальность, в которой у меня другое имя и другая внешность.
На этой мысли я почувствовала, как в груди что-то запекло, а следом в легких резко закончился воздух, и я благополучно отключилась.
***
Рес! Он смотрел на Вернсдофа, и едва сдерживал злость. Ублюдок явно что-то знал об артениде. Знал, но молчал. А лживые глазки так и шныряли по допросной, перепрыгивали с предмета на предмет, лишь бы с ним взглядом не встречаться. Понимал, паскуда, что не просто так он тут сидит, не для мебели.
Он повернул на пальце переговорное кольцо и задумался. Может, вызвать Рэна? Нет. Рано еще. Пока этот ублюдок молчит, Давенпорт будет только мешать. Слишком правильный. Да и Герберт чересчур флегматичен, чтобы вытрясти из этого куска дерьма душу. Рес! Если допрос и дальше пойдет в таком темпе, то они тут до ночи проторчат. Попался бы ему Верн в былые времена! Он бы с ним не церемонился. Врезал бы пару раз поддых, живо бы заговорил.
— Это произвол! — будто услышав его мысли, прогундосил Вернсдоф. — У вас нет никаких улик, вы не имеете права меня удерживать.
— Нет улик, говоришь?
Он усмехнулся, а Верн съежился и прикрылся рукой.
— Я буду жаловаться, — неуверенно проскулил паскудный волк, поглядывая на него из-под локтя, как побитая шавка.
Боится. Правильно боится. Знает, что он с ним и по-другому поговорить может.
— Жаловаться, значит, — он задумчиво кивнул и обратился к Герберту. — Не оставишь нас наедине?
Спокойно так обратился. Вежливо.
— Лорд Хольм, я не имею права, — голос полицейского заметно дрогнул. — Начальник будет недоволен, если узнает, что на допросе присутствовали посторонние, я и так нарушил правила, позволив вам находиться в допросной.
— Не дрейфь. С твоим начальником я сам разберусь.
Он усмехнулся шире и посмотрел на Вернсдофа.
— Только побеседую чуток с нашим гостем, и разберусь. Уверен, проблем не будет.
— Я скажу! — торопливо просипел Верн, потирая шрам на заросшей щеке. — Я все скажу! Сам. Только запишите, тер полицейский, что я добровольно признался!
— Ну, вот и славно, — ласково сказал он, но Герберт и задержанный испуганно переглянулись. — Что ж, я слушаю. У кого, говоришь, Бавес украл артенид?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
***
Второй раз возвращение к жизни далось гораздо легче. Я уже проще отнеслась к окружающей действительности, и даже попыталась подвести «научную базу» под происходящее. Скорее всего, травма, которую я получила в тот злосчастный понедельник на работе, оказалась несовместимой с жизнью, и меня перенесло в другую реальность. А что? Сколько раз вместо того, чтобы писать финансовый отчет, я зачитывалась книгами о других мирах, и мечтала попасть в один из них? Вуаля! Мое желание исполнилось. А то, что я оказалась на месте парализованной после падения леди, так это дело поправимое. Я буду не я, если не подниму эту белоснежную деву с одра болезни и не разберусь, кто она такая, и почему я попала в ее тело. И куда, кстати, делась его настоящая владелица.
