шум, и
После удрученно вздохнула, привычно засучивая рукава.
До редко приходил на ее сторону, обычно они встречались посередине. Но чем ближе был переход, чем чаще он заглядывал к ней, заходя все глубже в коридор. Туда, куда, возможно, однажды уйдет и он сам. Или уже уходил, хоть этого и не помнил.
— Какого черта! — отразился от стен голос.
— Постой тут, — бросила После До, мягко отодвигая его за себя, — у меня так каждый день.
Даже спустя столько лет этой работы После никак не могла свыкнуться с тем, что она переняла многие человеческие выражения, исчисление времени и некоторые эмоции. А может и не переняла, а просто вспомнила. Никто так и не смог ей сказать, была ли она здесь раньше, и шла ли она по этому коридору хоть раз.
Из-за угла появился мужчина в черном костюме, из его классического портфеля торчали кипы бумаг. Сломавшийся замок их не удерживал, и они разлетались вокруг, застилая собой пол и тут же исчезая.
— У меня нет на это времени, — проворчал он так, будто кто-то его послушает, — на кону сделка. Я шел к этому несколько лет.
После понимающе кивнула. Она всегда их понимала, но помочь не могла. На ее губах появилась дежурная улыбка, словно она была просто обслуживающим персоналом, которому хотелось угодить клиенту. В упрощенном понимании так оно и было. Все приходящие — клиенты. А она — их проводник, слуга, помощник, страж и наказание.
— Знаю. Но, к сожалению, ничем не могу помочь.
Она произносила эту фразу несчетное количество раз. И ей хотелось уже повесить ее на входе, словно слоган.
Мужчина обратил на нее взгляд и в удивлении попятился.
— Мириам? — шепотом спросил он.
До с таким же удивлением посмотрел на После. Сейчас он видел ее так, как она выглядела в глазах этого мужчины. Перед ним стояла девушка с золотистой загорелой кожей, каштановыми волосами и карими глазами, полными любви. Он видел переход впервые.
— Почему ты здесь? — задал еще один вопрос мужчина, неловко приглаживая волосы и поправляя съехавший галстук.
— Я здесь, чтобы проводить тебя.
Он сглотнул и сделал шаг навстречу После. Он видел свою жену. Любовь всей его жизни. Теперь действительно всей. До конца. Мужчина протянул руку к После, и той пришлось сделать над собой усилие, чтобы протянуть руку в ответ. Касания — это всегда прощание. Он сжал ее ладонь, и все его воспоминания пронеслись перед После так, словно она была их частью. Она нервно вздохнула, но руку не отпустила. Она никогда не отпускала.
— Но почему сейчас? — спросил мужчина, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони своей жены.
После ненавидела этот вопрос так же, как ненавидела вопрос «почему я». Она не знала почему. За столько лет она так и не поняла, по какой системе многие люди появлялись в ее коридоре. И ей нечего им было ответить.
— Так нужно, Дэниэл, — нежно ответила она, прикасаясь ладонью к щеке мужчины.
Это был ее стандартный ответ. На любой вопрос, которые они ей задавали. До видел, как мужчина смотрел на После, словно в ней и отражалась вся его жизнь. А может для него и правда вся жизнь была в его любви. До этого не знал и не понимал. Он не знал жизни или просто ее забыл.
— Я люблю тебя, Мириам, ты же знаешь?
Дэниэл прильнул сильнее к ладони девушки и закрыл глаза. По его щеке скатилась слеза. После была благодарна ему за сдержанность и спокойствие. Больше всего она не любила упертых. Они заставляли ее сомневаться. В себе.
Она потянула мужчину за собой в один из появившихся поворотов коридора. Он пошел, не сопротивляясь. На углу они остановились, и он снова поднял глаза на После. Она все еще была Мириам. Его Мириам. И ему нужно было сказать ей «прощай». Дэниэл сделал шаг к После и поцеловал, аккуратно пропуская через пальцы кончики ее волос. На удивление До она не отшатнулась, не отошла и не дернулась, как она часто делала, когда он ее касался.
Дэниэл снова отступил на шаг. Улыбнулся. И исчез. После сразу же вернулась к своему облику, привычно поправила отвороты зеленого пиджака, заправила несколько прядей волос за уши и, наконец, повернулась лицом к До.
Касания значат прощание.
— Так происходит со всеми? — нарушив молчание, спросил он, когда После уже подошла к стене и продолжила распределять имена.
— Нет, только с теми, у кого слишком сильная привязанность к этой жизни.
До неловко сглотнул и сильнее прижал к себе мирно спавшего ребенка.
— Да, ее я тоже когда-то проведу, — тихо произнесла После, не поворачивая головы.
Она знала, он поймет, о чем она.
— А как ты выбираешь, в чьем образе провожать их?
До всегда умел сменить неудобную для него тему, переключаясь на что-то, что его касалось в меньшей степени. После пожала плечами и потупила взгляд. Ее никогда об этом не спрашивали. И она сама не задавалась вопросом, как именно выглядит в глаза каждого, кто переходит.
— А как я выглядела?
— Как любовь его жизни.
Наверное, это и был ответ. Не она выбирала облик, переходящие делали это за нее. Они звали ее разными именами, и почти все она помнила наизусть.
— Странно смотреть на это в первый раз спустя столько лет, — через некоторое время произнес До, удивляясь тому, как долго впервые находился в коридорах После.
Он боялся этого места, переняв страх у людей. Хотя он и знал, что дальше не конец, а долгий путь, он все равно его пугал неизвестностью. На стороне После он чувствовал, будто стоит на краю обрыва, с которого должен добровольно шагнуть в пустоту. Ребенок на его руках напоминал ему о том, что он еще не должен делать этот шаг. Но время скоро придет.
После чувствовала, как от До запахло страхом. Для нее этот запах был приторно сладким, от него всегда першило в горле. Поэтому она старалась проводить людей по коридору быстрее, чем этот приторный шлейф оставался на ее стенах.
Но До она ничего не сказала. Лишь чуть сжала его плечо в знак поддержки. Этот жест, как и многие другие, она подглядела у людей. До заметил, что это был первый раз, когда После к нему сама прикоснулась. Возможно, ей тоже было страшно.
— Ты когда-нибудь заглядывала за угол своего коридора? — спросил он, прикасаясь щекой к ладони После, все еще лежащей на его плече.
Она тут же отдернула руку и сунула ее в карман пиджака. До это вовсе не
