Испугалась, как она сама на это отреагировала. Она хотела перед ним оправдаться. Оправдаться за то, в чем была не виновата.
— Они видят в тебе кого-то из своих родителей? — спросил До, поднимая взгляд на После и разрушая застрявшее между ними молчание, — кого-то, кого они любят?
— Нет, иногда они меня совсем не видят. Потому что им некого представлять.
После неловко зажала в кулак край свитера и посмотрела на До. Она изучала эмоции на его человеческом лице и была удивлена тому, что впервые изучала его так пристально. Словно прежде она смотрела как-то вскользь, не задерживая взгляд.
— Значит, больно только тем, кто остается там?
После оставила этот вопрос без ответа. Она не знала, как себя чувствовали те, кто не проходил ее коридор. Она лишь знала тех, кого провожала. И вот им было грустно. Особенно тем, кому очень не хотелось уходить. И несмотря на то, что их ждал следующий мир, они бы все променяли его на возможность остаться с теми, кто скрасил их жизнь в этом. После оттолкнулась от стены, собираясь вернуться в свои коридоры. Здесь, рядом с До, было слишком много шума. И жизни.
— Мне пора вернуться за работу.
Она не обернулась, когда До позвал ее. Она шла к себе. Бежала. Как самый настоящий человек.
После остановилась перед прозрачной частью коридора, собираясь с силами, чтобы в очередной раз закрыть глаза, проходя этот участок. Она сделала несколько шагов, скрыв лицо в ладонях и борясь с желанием подсмотреть за человеческой жизнью. Но впервые за долгие годы ее любопытство победило страх. После широко распахнула глаза, задержавшись в середине коридора. Солнечные зайчики прыгали по полу и потолку. После судорожно вдохнула, словно готовясь нырнуть в воду, и повернула голову в сторону одной из прозрачных стен. Пляж заливало закатное солнце, работники убирали шезлонги и зонтики, отдыхающие медленно собирались уходить. У самой кромки воды стояла девушка, зарываясь босыми ступнями в мокрый теплый песок. Волны касались ее щиколоток, щекотали ее кожу пеной и убегали обратно. Легкий соленый ветер трепал края ее белых брюк.
После зажмурилась, ощутив незнакомое ей чувство, поднимающееся откуда-то из груди. Оно жгло и мучило, пробираясь выше и оседая комком в горле. Ей не должна была быть известна человеческая зависть. Но она ее испытывала, в полном ее проявлении, как ребенок, впервые столкнувшийся с несправедливостью.
Когда она открыла глаза за стеклянной стеной был уже другой вид. Мужчина лет шестидесяти играл в шахматы со своим внуком на крыльце небольшого серого домика с чуть скосившимися окнами. Ребенок увлеченно пытался доказать, что его слон сейчас точно срубит дедушкину пешку и уж тогда-то он точно выиграет эту партию. Дедушка легко щелкнул мальчика по носу, усыпанному веснушками, и улыбнулся. После нехотя дотронулась до своего носа, надеясь почувствовать то, что почувствовал ребенок. Чужую любовь в ее шуточном проявлении. Легкость и привязанность к кому-то. Она снова зажмурилась и спустя пару мгновений открыла глаза.
Прозрачную стену захлестывал дождь. Неоновые вывески отражались в глубоких лужах по краям дороги. На бордюре под одной из вывесок сидел парень лет двадцати. Его одежда промокла насквозь и теперь грузом висела на его дрожащем теле. После знала этого человека. Именно им не так давно ее видела рыжеволосая девушка, проходившая по ее коридору. Саймон. Так она назвала После и поцеловала. Поцеловала и исчезла за поворотом, за которым скрывался ее следующий путь. А его путь все еще был в этом мире. Без нее.
После отшатнулась от стены и уперлась спиной в противоположную. Может, нужно было найти возможность вернуться к нему? Может, нужно было не пускать ее к проходу, а провести каким-то другим путем? Парень за прозрачной стеной поднял взгляд в сторону проезжавшей по дороге машины, но После показалось, что он смотрел на нее. Смотрел и осуждал.
— Прости.
— Прости.
— Прости.
Шептала После, впервые прося прощения за свою работу. Впервые сомневаясь в правильности ее места. Впервые сомневаясь в себе. Она вдруг почувствовала, как намокли ее щеки. С опаской она дотронулась до лица и ощутила влагу на пальцах.
Слезы.
Человеческие.
Она коснулась кончиками пальцев ресниц, затем провела невидимую дорожку от глаз к губам. Кожу слегка пощипывало. После облизнула губы и впервые почувствовала что-то на вкус. Соленые. Чуть горчат. Она не знала, что у слез есть вкус. Она даже не знала, может ли плакать.
Смотреть на это было совсем не так, как ощущать самой. Бесчисленное множество людей плакали в ее коридорах, размазывая слезы по лицу. Но она не знала, что когда-то в коридоре будет плакать и она сама.
Поглощенная мыслями, После даже не заметила До. Он стоял в паре шагов от нее и внимательно изучал ее лицо. Детские слезы были ему привычны. Но слезы После лишили его всех знакомых ему эмоций. Он знал, как утешать, но не знал, что когда-то придется утешить Ее.
— После? — осторожно спросил он, делая маленький шаг в ее сторону.
Она резко вскинула голову, и свет от прозрачной стены заставил ее слезы сиять.
— Давно?
После молчала.
— Давно ты стала такой? — почти прошептал До, впервые почувствовав, как его кожа покрывается мурашками. Как липкое ощущение ползет по спине и добирается до головы. Как он впервые испытывает страх.
— С их последней всеобщей Беды.
До прерывисто выдохнул. Когда он думал, что испытывает страх перед переходом, тогда это был не страх. Вот теперь он его чувствовал. В каждом участке тела, в дрожи пальцев, в желании вытащить что-то из груди. Переход становился чем-то все более реальным. Чем-то больше, чем просто разговоры о нем.
До молчал не в силах отвести взгляд от лица После.
— Сначала мне казалось, что это пройдет.
— Но становилось только сложнее… — продолжил за нее До.
После подавленно кивнула.
— Провожая их, я все думала, что если…
— Ты не могла помочь, После. Никому из них.
— Ты не слышал, как они умоляли…
После вдруг схватилась за край свитера.
— Их прикосновения остаются со мной, — едва слышно сказала она и подняла ткань до груди.
На талии После виднелись яркие сияющие серебром отпечатки ладоней. Они уходили дальше на спину.
— Касания значат прощания, — повторил До ее частую фразу, — и ты помнишь каждое из них.
Он медленно обошел После и увидел серебристые отпечатки на лопатках и пояснице. Он осторожно взял ее ладонь, давая ей время на то, чтобы отдернуть руку. Но После лишь сжала его ладонь в ответ. До поднял ее рукав до локтя, следя за сиянием следов.
— Это проявилось
