Отношение к барышне
Этот вечер решал —не в любовники выйти-ль нам?темно,никто не увидит нас.Я наклонился действительно,и действительноянаклонясьсказал ей.как добрый родитель:«Страсти крут обрыв —будьте добрыотойдите.Отойдите.будьте добры.»
Гейнеобразное
Молнию метнула глазами:«Я видела —с тобой другая,ты самый низкий,ты подлый самый». —И пошла,и пошла,и пошла, ругая.Я ученый малый, милая,громыханья оставьте Ваши.если молния меня не убила —то гром мнеей-богу не страшен.
Борис Пастернак
Город
отрывки целого
Уже за верстуВ капиллярах ненастья и вереска.Густ и солон тобою туман.Ты горишь, как лиман,Обжигая пространства, как пересыпь, Огневой солончак Растекающихся по стеклу Фонарей, Каланча, Пронизавшая заревом мглу.
Навстречу, по зареву, от города, как от моряПо воздуху мчатся огромные рощи,Это — галки; это — крыши, кресты и сады и подворьяЭто — галки, О ближе и ближе; выше и выше. Мимо, мимо проносятся, каркая, мощно, как мачты, за поезд, к Подольску. Бушуют и ропщут.Это вещие, голые ветки, божась чердаками, Вылетают на тучу.Это — черной божбоюНад тобой бьется пригород Тмутараканью В падучей.Это — «Бесы», «Подросток» и «Бедные Люди»Это — Крымские бани, татары, слободки, Сибирь и бессудьеЭто — стаи ворон. — И скворешницы в лапах суковПодымают модели предместий с издельями Гробовщиков.Уносятся шпалы, рыдая.Листвой встрепенувшейся свист замутив,Скользит, задевая краями за ивы Захлебывающийся локомотив. Считайте места! — Пора, Пора. Окрестности взяты на буфера.Стекло в слезах. Огни. Глаза,Народу, народу! — Сопят тормаза.
Где-то с шумом падает вода.Как в платок боготворимой, где-тоДышут ночью тучи, провода,Дышут зданья, дышет гром и лето.
Где то с ливнем борется трамвай.Где то снится каменным метопамЛошадьми срываемый со свайГромовержец, правящий потопом.
Где то с шумом падает вода.Где то театр музеем заподозрен.Где то реют молний повода.Где то рвутся каменные ноздри.
Где то ночь весь ливень расструив,Носится с уже погибшим планом:Что ни вспышка, — в тучах, меж руинПред галлюцинанткой — Геркуланум.
Громом дрожек, с аркады вокзалаНа границе безграмотных рощТы развернут, Роман Небывалый,Сочиненный осенью, в дождь,Фонарями бульваров, книгаО страдающей в бельэтажахСандрильоне всех зол, с интригойБезсословной слуги в госпожах.
Бовари! Без нее б бакалееНе пылать за стеклом зеленной.Не вминался б в суглинок аллеиХолод мокрых вечерен весной.
Не вперялись бы от ожиданьяТемноты, в пустоте rondez-vousОловянные птицы и зданья,Без нее не знобило б траву.
Колокольня лекарствами с ложкиПо Посту не поила бы верб,И Страстною, по лужам дорожкиНе дрожал гимназический герб.
Я опасаюсь, небесаКак их, ведут меня к тем самымЖилым и скользким корпусам,Где стены — с тенью Мопассана,
Где за болтами жив Бальзак,Где стали предсказаньем шкапа,Годами в форточку вползав,Гнилой декабрь и жуткий запад,
Как неудавшийся пасьянс,Как выпад карты неминучей.Honi soit qni mal у pensoНас только ангел мог измучить,
В углах улыбки, на щеке,На прядях — алая прохлада,Пушатся уши и жакетПерчатки — пара шоколадок.
В коленях — шелест тупиков,Тех тупиков, где от проходокОт ветра, метел и пинковШуршащий лист вкушает отдых,
Где горизонт, как рубикои,Где сквозь агонию громленойРябины, в дождь, бегут бегомСвистки и тучи и вагоны.
1916. Тихие Горы.
Заместительница
Я живу с твоей карточкой, с той, что хохочет,У которой суставы в запястьях хрустят,Той, что пяльцы ломает и бросить не хочет,У которой гостят и гостят, и грустят,Что от треска колод, от бравады Ракочи,От стекляшек в гостиной, от стерла и гостейПо пьянино в огне пробежится и вскочитОт розеток, костяшек и роз и костей,Чтоб прическу ослабив, и чайный и шалыйЗачаженный бутон заколов за кушак,Провальсировать к славе, шутя полушалокЗакусивши как муку и еле дыша,Чтобы комкая корку рукой, мандаринаХолодящие дольки глотать, торопясьВ опоясанный люстрою, позади, за гардинойЗал, испариной вальса запахший опять,
Так сел бы вихрь, чтоб на париПорыв паров в пути,И мглу, и иглы, как мюридНе жмуря глаз снести,И о'явить. что не скакун,Не шалый шопот гор,Но эти розы на бокуНесут во весь опор.Не он, не он, не шопот гор,Не он, не топ подков,Но только то, но только то,Что — стянута платком,И только то, что тюль и ток,Душа, кушак и в тактСмерчу умчавшийся носокНесут, шумя в мечтахИм, им; — и от души смеша,И до упаду, в лоскНа зависть мчащимся мешкамДо слез. До слез.
1917.
Григорий Петников
Гроза
Откуда взявшейся грозыПредвестьем воздух переполнен,Ее изменчивый языкВ снопах разоруженных молний.
Вон вылилась и залеглаНа топотах весенней конницы,То мгла каурая пасласьВ дремучей облакони солнца.
Владеющий оружием бурьЛюбой исполосован молнией,И проясневший изумрудУже клюют литые голуби.
И где начало тучных пущ,Подгромок сбился в синих пряслахИ дождь завечерев за тучейУпавшей в облачные ясли,
Вдруг заблестит в повязке ветокСырую выжавши лазурь,И лёгкие вскружают летаСтрекозы в радужном глазу.
Утро. Письмо
Твоих речей младое дивованье,Как радонеж волхвующей косыИ в том разлоге золотое раяньеПо осияни осени и отблескам росы.
Калмыцких скул жестокий дивий очерк,Какою радугой косого взора речь,Какой крутоворот, разлог и тучаСомкнувшихся как своды плеч
О этот очерк давний дан мне в помощь,Твоей улыбке он залегИ вот — он говорит с дождевых поймищЧто он обрызган свежею строфой.
Ты кличешь ли меня,Волнуя в сонной смоли,Твоих волос целованную прядь,Дивунья милая! вечор тобою пролитПевучий серп краснополянских гряд.
Радагор
Ты победишь ее немое постоянствоНа пьяной пене вставших хмар,Железный март! Отбушевавших странствийУ рады гор зеленый шумный жар.
О, правда ли, в взлетевшей дрожиЯвитель облачной ладьиВесне воображенный дождьИз вещей свежести склонить
Размытый быт, ее немые гряды,Чтоб эти виденья ты воплотила в'явьИ вот они опять заволновались радой,О, лунный лог расположен ко сну.
Как ты блеснешь, коснешься скрытой сини.Как я, что в этот сонный снегРасколдовал неразлучимых инейТвоих ресниц пушистый вешний мех
Явись опять, черпни тенистой высиИли взойди на сумерки наложницы своей,О, лето лёт! земной весны отнынеБлаговестят падумчивые пчелы дней.
«Весна, как тленье тяжких мет…»
