Виталий Валентинович остановился, сжимая в руке цветы, купленные у одной из торговок, оккупировавших дорогу от станции к кладбищу. Вот и нужная могила. К тому же, он был здесь не один — около одной из недавних могил стояла женщина. Ее лица было не разглядеть, но Виталий Валентинович решил, что она — весьма и весьма пожилая. Возможно, пришла проведать недавно умершую школьную подругу или соседку.
Не задерживаясь, он шагнул к «своему» участку. Нет, на сей раз бетонная могильная плита оказалась неповрежденной. Никто не тронул небольшой стелы с выбитым на ней крестом. Виталий Валентинович постоял пару минут, не представляя, что надо говорить в таких случаях, да и надо ли? Скорби не было, была усталость. А еще вдруг пришло осознание бессмысленности происходящего, понимание того, что — нет, еще нескоро, очень нескоро… После тридцати, а то и сорока чемпионатов страны по футболу… После торжественных проводов на пенсию, если только пенсионный возраст оставят так, как есть… После того, как дочь закончит институт, защитится, выйдет замуж, родит ребенка… после того, как поступит в институт внук… Вот после этого он, Виталий Валентинович Круглов, переселится сюда, в этот город мертвых, под такую же точно бетонную плиту. И никакого смысла в жизни больше не останется, кроме даты рождения и смерти.
Он содрогнулся.
Вот отчего Виталий Валентинович не любил кладбищ. А особенно — таких некрополей, перенаселенных кладбищ при перенаселенных городах.
Он быстро выкинул прошлогоднюю пожухлую траву, поставил цветы в банку, еще минуту — скорее, для очистки совести — постоял над могилой. Потом огляделся, собираясь отправиться к вечерней электричке.
Старушка стояла над могилой все в той же позе, не сдвинувшись ни на миллиметр.
Почему-то ему показалось важным, что поблизости кто-то есть. Пускай даже этот «божий одуванчик», главное — чтобы не одни мертвецы.
Через мгновение бабка засеменила к дороге.
«Ну, пора и мне», — подумал Виталий Валентинович, бросив последний взгляд на могилу. Оставаться одному на этом огромном кладбище в подступающих сумерках, очень не хотелось.
Он зашагал по тропинке между могилами, надеясь поравняться со старушкой и с нею же дойти до станции.
Мрачное место, пропитанное испарениями смерти, навевало не менее мрачные мысли. Виталий Валентинович вспомнил, что электрички в это время ходят плохо, хотя на этой ветке все еще терпимо, если не считать таких дней, как Троица. А вот на соседней порой творился сущий кошмар. Кто-то — вроде бы, сосед по тамбуру, — говорил, что случается и такое — люди умирают прямо в поезде, набитом до отказа.
Сам сосед, конечно, этого не видел, но вот кто-то из его знакомых. В общем, как-то в июльскую жару электричка пришла на «Удельную», а из тамбура, где люди стояли едва ли не на головах друг у друга, выпал человек. Мертвый. Целый час в тамбуре с живыми ехал мертвец! Видимо, инфаркт.
Пока Виталий Валентинович вспоминал обыкновенные житейские истории, которые были пострашнее «ужастиков» Стивена Кинга, он вышел на дорогу между участками кладбища. Старушка медленно шла шагах в десяти от него, и было что-то странное и настораживающее в ее мучительной, но размеренной и какой-то механической походке. Вроде бы, она должна на что-то опираться — при таких-то шаркающих шагах. Но никакой клюки не было.
Однако не это встревожило Виталия Валентиновича. Он почувствовал резкий неприятный запах. Ну, разумеется, никакая это не одинокая старорежимная бабуся, пришедшая навестить дальнюю родственницу или школьную подругу. Бомжиха, самая обыкновенная бомжиха! Шляется по кладбищу в поисках водки, которую традиционно оставляют на могиле для покойника. Скажите на милость, что за дурацкое язычество! И питается бомжиха, должно быть, тоже с кладбища!
Вот дрянь!
Виталию Валентиновичу показалось, что его сейчас вывернет наизнанку. А мерзкий запах еще более усилился.
Он невольно поморщился и замедлил шаг. Обернулся— нет, позади никого. Он тут один, а впереди тащится эта тварь, и обойти ее — выше всяческих сил.
Это ладно, а если она на самом деле — не одна?
Если здесь целая шайка бомжей? Конечно, ничего они ему не сделают, с него и брать-то, по большому счету, совершенно нечего. Но сама по себе вероятность встречи с этими существами, лишь отдаленно похожими на людей, заставила Виталия Валентиновича непроизвольно вздрогнуть.
Он огляделся, надеясь свернуть к рядам могил и пройти около них. Заодно и путь до станции можно срезать. А эта… не потащится же она к станции, в самом-то деле?!
Так бы Виталий Валентинович и поступил, и спокойно бы миновал старуху, но было уже поздно. «Бомжиха» неожиданно остановилась, а потом медленно, словно на шарнирах, обернулась. И посмотрела на одинокого путника.
«Посмотрела» — это так, для красного словца. Потому что смотреть ей было нечем. Не было у нее глаз. И половины лица тоже не было. Уже успели истлеть.
На Виталия Валентиновича, вполне нормального человека, уставились пустые глазницы покойницы. А потом этот монстр из глупого голливудского фильма о воскресших мертвецах сделал шаг в направлении человека. А затем — и еще один…
Виталий Валентинович тупо смотрел на происходящее. Он словно бы прирос к месту, пока разум пытался хоть как-то объяснить появление на кладбище ожившей покойницы. Но попытки были сплошь неудачными, и тогда разум ушел в тень.
С диким криком человек рванулся от покойницы в истлевшей одежде, перепрыгнул через канаву, бросился бежать, спотыкаясь о могилы, не видя никаких тропинок — лишь бы не упасть, не сломать ногу, лишь бы подальше, подальше!
Каким-то чудом он и в самом деле не сломал ногу, не разбил себе лоб о массивные памятники, не свернул шею и не получил инфаркт, перелетая — при довольно солидном возрасте — через канавы и рвы. Обернуться назад Виталий Валентинович не мог.
Глава 2
С корабля на бал
Санкт-Петербург, конец августа 2010 г
«Наш самолет совершил посадку…» Сообщение для пассажиров передавалось на русском и на английском. Точнее, сперва на английском, а уж затем — на русском. Что неудивительно, поскольку принадлежал самолет британской компании и прибыл он из Лондона.
Пассажиры, как всегда, слегка оживились, отстегнули ремни, кто-то смотрел в иллюминатор — на посадочную полосу, по бокам от которой стояло множество самолетов, и российских, и зарубежных.
Симпатичная и очень скромно одетая темноволосая девушка тоже прильнула к иллюминатору. Подумать только — еще полгода назад она страшно хотела отправиться на практику в любую страну. Просто потому, что нигде еще не была. Правда, в первый раз ей пришлось побывать в Британии поневоле, но это — совершенно особый случай.
Ольга (так звали пассажирку) подавила вздох. Слишком резко в тот момент на нее обрушилось все произошедшее, и, наверное, это было правильно — отправить ее на пару месяцев подальше от города, от привычной компании… от переживаний. Под руководством этой странной леди Терстон можно быстро отучиться от всех переживаний. И не дай небо разругаться с ее нынешней временной начальницей — уж лучше сразу в море со скалы!
Оля, надо сказать, и не ругалась.
Впрочем, когда начальство позвонило и заявило:
«А знаешь, Ольга, надо бы тебе от Британии отдохнуть», — леди Терстон не стала возражать. Да и вообще, кажется, практиканткой из России она была вполне довольна — насколько можно понять по этой даме, всегда одетой в строгий деловой костюм.
«Дом, милый дом», — улыбнулась Ольга, глядя, как пейзаж за иллюминатором движется все медленнее и медленнее — самолет двигался к положенному месту стоянки. Питер встретил ее не слишком ярким и уже близящимся к концу августовским днем. До осени осталось всего ничего, потом практика должна продолжиться, а там и новый год. Уж на праздники-то ее наверняка снова отпустят в Россию.
Пассажиры, оживленно переговариваясь, начали спускаться по трапу. Ольга последовала за ними, заняв место в автобусе. Теперь осталось совсем немного — пройти таможню. О, конечно, при кое-каких способностях и условиях можно и этого не делать. Но сейчас девушка, основательно устав с дороги, готова была почувствовать себя самой заурядной пассажиркой самолета — и не более того. К тому же, ни при ней, ни в нехитром багаже ничего запрещенного ко ввозу не было. Несколько сувениров для сестры, для друзей, книги — вот, наверное, и все.
А что еще нужно-то?! Главный груз с практики совсем не в багаже. Главный груз — твои навыки и знания. Особенно, если ты с недавних пор — стажер некоей очень странной организации под названием Отряд «Смерть бесам!» (а чаще — О.С.Б.)
Честно говоря, все случившееся — поездка в Англию, в «Мэджик Гуард» на стажировку, решение домашних проблем, немаленькое жалование — стало последствием одного-единственного летнего дня в прошлом году. Правда, Ольгу уверяли в обратном — в том, что ее способности рано или поздно дали бы себя знать, что ничего случайного на свете не бывает. И рано или поздно она оказалась бы там, где оказалась.