Приехали учительницы с директором, помирились с крупной девочкой, построили школу с балконами.
— Мы, — сказали учительницы крупной девочке, — на тебя больше не сердимся. И директор тебя давно простил. У него теперь новый кабинет. Чистый. А о школе с балконами мы с директором давно мечтали. Почему-то школы всегда без балконов бывают, даже обидно.
Остров Эскадо становился все красивей и красивей.
И тут клады внезапно кончились. Однажды знакомые знакомых знакомых приехали, кладов не нашли.
Худенькая кошка сидела на крыше своего нового дома, в ужасе смотрела вниз. Внизу между новыми домами бегали те, кому ничего не досталось.
— Вы зачем нас позвали? — приставали они к знакомым и незнакомым. — Мы денег не нашли. Что вы нам теперь посоветуете?
«Да катитесь отсюда на все четыре стороны!» — посоветовала бы им худенькая кошка, если б умела советовать на человеческом языке. К счастью, она этого не умела.
Зато умела хозяйка худенькой кошки — крупная девочка. Она сказала так:
— Знаю, что делать. Те, кто нашел клады, должны поделиться с теми, кому не досталось. Это будет справедливо.
— Хм! — согласился папа крупной девочки. — Это будет справедливо. Но не честно.
— Почему? — удивилась девочка.
Но папа не объяснил почему. Он сказал:
— Вырастешь — узнаешь.
Знакомые, оставшиеся без кладов, бродили по острову, вздыхали. Им было негде жить и нечем заняться. От скуки они часто засовывали головы в окна к нашедшим клады, заглядывали им в глаза. Нашедшие моргали и отворачивались. Им было больно смотреть на ненашедших.
Пришлось поступать по справедливости. Нашедшие собрали все деньги, которые остались у них после строительства домов, разделили между не нашедшими.
Но не нашедшим не хватило денег на кирпичи. Им хватило только на билеты, чтоб уехать с острова Эскадо обратно домой. Они уехали грустные.
Справедливость восторжествовала. Она торжествовала, но, кроме справедливости, никто не радовался, и в одиночестве ей было грустно торжествовать.
Нашедшие клады остались на острове Эскадо в своих новых домах. Вот только денег у них больше не было. Ни копейки. Ни у кого. Даже главный банк Эскадо стоял пустой. Хоть шаром покати. Бильярдным. Шар бы целый день с грохотом катался по банку — ни одной денежки не задел, потому что их нету.
Аптекарь печально бродил по аптеке среди своих лекарств, спрашивал жену:
— Дорогая, может, где-нибудь у нас завалялось хоть несколько монет?
— Нет, Соломон, — отвечала жена, — не завалялось.
— Что же делать? — сокрушался аптекарь Соломон. — Как быть? Скоро кто-нибудь придет покупать лекарства, а у меня даже мелочи нет, чтобы дать сдачу.
Парикмахер Рубен бегал по своей парикмахерской, тоже волновался: «Вдруг сейчас придут друзья, попросят денег взаймы, а у меня нету!»
— Это кризис! Да, это кризис! — говорили друг другу жители острова, встречаясь на улице.
— Дальше некуда. Дошли до предела, — утверждали они, стоя друг перед другом на перекрестках.
И действительно, куда им было идти? В магазин за телевизором и тортом без денег не пойдешь, в парикмахерскую бесплатно — тоже. В результате заросший волосами продавец и одичавший без торта и телевизора парикмахер стояли посреди острова, положив руки в карманы. Вздыхали:
— Все! Кризис! Деловая жизнь останавливается.
Худенькая кошка не знала, что такое кризис, но чувствовала: деловая жизнь правда останавливается. В ее блюдечке перестало появляться молоко. А это, конечно, не дело.
ТРЕТЬЯ ГЛАВА
Зачем учительнице пуговицы? От кого девочки не отстают? Что уносят носильщики и кому оно нужно?
Семья крупной девочки очень нервничала. Папа, мама в очках, сама худенькая копка сидели за новым круглым столом, не знали, что предпринять. Надо было идти в магазин за молоком для кошки, а денег не было.
Тогда крупная девочка вошла в комнату, сказала:
— Пуговицы!
— Какие пуговицы? — удивились мама и папа.
Худенькая кошка подумала то же самое. «Какие такие пуговицы?» — подумала она.
— Ни у кого, — сказала крупная девочка, — нет ни одной монетки. Но у каждого есть пуговицы на платьях, рубашках и штанах. Их можно поотрывать. Пусть они будут вместо монет. А потом мы что-нибудь придумаем.
«Какая она умная, наша Синди», — ласково подумала худенькая кошка. Кошка так подумала, потому что крупную девочку звали Синди. А ее полное имя было Синдирелла.
Услышав про пуговицы, жители Эскадо приободрились, поотрывали пуговицы от рубашек и штанов. Самые осторожные и предусмотрительные все же оставили себе на штанах по одной пуговице, но большинство, придерживая штаны руками, отважно окунулись в деловую жизнь с головой.
Владелец магазина Очень Нужных Вещей Брюк смело срезал все пуговицы с себя, со своих взрослых детей, с жены и с ее возмущенной мамы. Побежал и накупил на эти пуговицы у разных знакомых всяких ненужных им вещей, выставил в своем магазине на полках.
— Кому-то оно не нужно, — рассуждал Брюк, — а другой это же самое ненужное везде бегает ищет. Высунув язык!
Брюк рассуждал правильно.
Парикмахер Рубен, в одних трусах с карманом, делал свое дело не покладая рук: стриг, брил обросших во время кризиса. За это каждый постриженный, побритый положил ему в карман трусов по пуговице.
Половину полученных пуговиц Рубен тут же раздал в долг друзьям и вместе с ними помчался в чайную, чтобы там с друзьями выпить чаю за дружеским столом.
Владелец чайной Чань Дзынь немедленно налил всем им чаю, получил с каждого по пуговице, попросил Рубена и его друзей присмотреть за самоваром, чтоб не остыл, а сам кинулся к своему приятелю, владельцу кофейни Поползпополу. Владелец чайной Чань Дзынь не любил чай, он предпочитал выпить чашечку кофе.
— Дела пошли неплохо! Деловая жизнь налаживается! — опуская пуговицу в карман и расправляя свои узкие плечи, сказал Чань Дзыню его приятель Поползпополу.
Они сели на разбросанные по полу кофейни подушки, взялись за ручки кофейных чашечек.
Деловая жизнь на острове Эскадо действительно налаживалась. У каждого жителя острова были пуговицы. И жители теперь в ответ на что-нибудь хорошее протягивали друг другу пуговицу.
— Спасибо, что вы дали мне эту красивую шляпу, — говорила покупательница продавцу в магазине. — Вот вам за это пуговица.
— Спасибо, вы ловко починили мой телевизор, — говорил телезритель телемастеру. — Вот пуговица, возьмите.
— На тебе пуговицу за то, что ты помог мне вскопать огород, — говорил соседу сосед.
— Вот вам пуговица, вы очень ярко покрасили наш забор, — благодарили маляра Ваню Гогова.
— Мерси за вкусный бутерброд, я закусил на славу, — давал маляр пуговицу хозяину закусочной Блинчу.
Почти все жители острова Эскадо все время делали друг другу что-нибудь хорошее: врач лечил от простуды, сапожник чинил каблуки, садовник угощал яблоками, таксист подвозил куда надо, носильщик приносил то, что нужно, и уносил то, что уже не нужно. Каждый отдавал пуговицу, когда кто-нибудь старался для него, но этот же каждый тоже старался для другого и за это тоже получал пуговицу. Обратно. Поэтому пуговицы ни у кого не кончались.
Крупная девочка Синди ходила в школу, училась там на свежем воздухе, на балконе. За это ее родители, как и родители других учениц и учеников, давали директору школы пуговицу. Директор сначала складывал эти пуговицы у себя в кабинете, потом раздавал учительницам, чтоб они могли пообедать. Директор по личному опыту знал, что не пообедавшие учительницы часто сердятся и в сердцах беспрерывно ставят ученикам слишком плохие отметки. Себе директор тоже оставлял несколько пуговиц. Одну на чай, чтоб отдать ее Чань Дзыню. Другие — булочнику за булку, аптекарю Соломону за таблетку от головной боли и маляру Ване Гогову за новую географическую карту, которую тот нарисовал на школьном заборе, чтобы ученики изучили географию.
После уроков Синди делала домашнее задание, обедала. Потом вместе с мамой мыла посуду наперегонки и спешила в закусочную, потому что недавно прочла на столбе объявление:
«Требуется помощница, умеющая хорошо обращаться с бутербродами и талантливо слагать салаты. С предложениями обращаться ко мне — хозяину закусочной Блинчу».
Синди обратилась, стала помогать хозяину закусочной Блинчу делать красивые, вкусные бутерброды и слагать для посетителей замечательные салаты. За это получала пуговицу, тратила ее на мороженое.
Однажды, съев мороженое, Синди бежала домой и вдруг увидела бредущего по улице молодого человека.
— Ты заболел? — спросила Синди. — Такой молодой, а бредешь как дедушка.
