меня через две раны в груди…
Я бы выбрала «остаться», даже если избавиться от «расстаться» не получится никогда. Ведь мы с Тобой одновременно так часто теряем разум. Но при этом мы никогда не теряем нашу крепкую, будто стальную, связь, с силой завязывающую нас в безумные и без-умные отношения, которые стоят так шатко на грани между самой тёплой дружбой в одной параллельности и честной любви в противоположной. Я шагнула бы в омут. Шагнула бы в пропасть, чтобы моя жизнь стала наконец такой искренней, светлой и настоящей. А Ты? Ты бы шагнул?… Ну, почему Ты молчишь?… Наверное, вряд ли.
И вот я снова чувствую, как внутри затянувшимся узлом тянут сомнения, ставшие уже такими родными…
А ведь они — наше главное оружие. Они удачно обманывают окружающих людей и нас самих: сомневаясь сами, мы заставляем сомневаться людей в том, существуем ли «мы» в принципе и потом сами вновь об этом задумываемся. И это так прекрасно, что мы можем прятаться и прятать наше счастье — это же счастье, да? — от других… Но одновременно нет ничего хуже сомнений, которые ядом замедленного действия изнутри убивают нас самих. И это так отвратно, что, обманывая других, что, обманывая самих себя, «мы» не можем стать. И я молюсь сейчас лишь о том, чтобы когда-нибудь запасы нашего самого злейшего врага были опустошены.
Но пока у нас есть время, я хотела бы верить. Верить во всё ровно столько же, сколько во всём сомневаюсь: в принятых впопыхах или медлительно решениях, в играющей с утра музыке, в книгах, в словах, в мыслях… и в Тебе.
Я не знаю, как долго мы будем получать странное (теперь Ты понял, почему я выбрала такое слово?) наслаждение от этого непонятного увлечения, но, если уж так вышло, давай договоримся с Тобой об одной-единственной вещи? Давай будем рядом. Пожалуйста… И только тогда мы останемся друг для друга, возможно, дурацким, но таким нужным спасеньем… Спасеньем в этом холодном, будоражащем мире.
И пока Ты будешь крутить в своей голове пластинки нашего непонятного общения, я буду считать единственно-родными слова:
«Письмо моему ℋ.»
И после безмолвно, лишь одними горячими от сухого дыхания губами, добавлять:
«Которое он никогда и не прочтёт…»
Но как бы я ни расстраивалась, как бы мне ни было больно, какими бы странными ни были наши отношения, знаешь, что я отвечу, когда меня спросят, что самое лучшее я сделала в своей жизни? Я отвечу, что познакомилась с тобой.
Письмо моему ℋ.
ВТОРОЕ ПИСЬМО
7 ноября 2019 года
Снова здравствуй Тебе, Незнакомец! Это всего лишь второе «привет» Тебе за эти полторы недели, а представляешь, сколько раз я говорила Тебе «привет» в своих мыслях. Но эта цифра всё равно ничтожна по сравнению с тем, сколько раз я благодарила Тебя за это время и за время нашего знакомства вообще.
С самой первой нашей встречи я благодарна за весь свет, которым Ты озарил мне мир. За возможность не пропускать мимо, а видеть людей, которые меня окружают — невероятных, безумно творческих и понимающих. За возможность знакомиться, встречаться и общаться с ними. За возможность желать воплотить свои безумные идеи на сцене, чувствовать поддержку и понимать, что всё не зря, что всё так, как должно быть. За возможность искренне дарить и получать улыбки, а ещё синяки и раны, которые мне умело или совершенно случайно наносят. За возможность вдохновлённой прогуляться от дома до школы путями, которые изучила вдоль и поперёк, но в которых каждый раз нахожу что-то новое, маленькое, но прекрасное. За возможность ощущать этот мороз, который настойчиво кусает меня за щёки, пока я иду к Тебе, не осознавая этого, навстречу… Я благодарю Тебя за те способности, которые у меня были, но которые благодаря Тебе стали возможностями. Я благодарю Тебя за то, что Ты есть. Есть не только в моей жизни, но и во всём этом мире, порой несправедливом и глупом, но есть, чтобы исправить его, осветить своим колыхающимся, мягким, не обжигающим светом. Хотя, если уж и говорить об этом честно, первому я, конечно же, рада немного (совсем немного) больше.
Ведь в такие дни, как сегодня, в этот ноябрьский день, выжигающий холодом за окном и теплотой в сердце память, я вдруг получила прекраснейший шанс стать на единственную секундочку счастливее в неощутимой темноте своих дней, однообразно-чёрных до скуки и отвращения и суметь впервые поймать, запомнить на несколько часов это состояние. И, честно признаться, я до сих пор самой себе завидую.
Ты в моих глазах сегодня предстал истинным джентльменом, сошедшим со страниц старого романа, но тепло принятого временем. Ты позволил мне влюбиться в Тебя и вновь запутаться… Ах! Чёрт, прости! По въевшейся в капилляры рассеянности я начала своё письмо к Тебе с конца…
Не помню, сколько дней мы не виделись призраками, сонно бредущими по этажам школы от одного кабинета к другому. Мне даже представить это страшно, хотя совершенно не сложно, ведь зачастую это одно-единственное, что мне остаётся, чтобы не утонуть в однообразности мира. Но, когда мы с Тобой встречаемся, я всё запоминаю по крупицам. Ведь тогда моя жизнь озаряется светом, насыщается и наполняется.
И сегодня она именно наполнилась. И до краёв наполнила всю меня, как вода жадно заполняет стакан. Ведь в эти случайные минуты Ты не только яркой вспышкой вспыхнул в моих глазах спустя долгое время не-встреч, но и разрушил безразличие, мной выдуманной (не без Твоей, конечно же, помощи), силой собственной искренности.
Здесь, в этом трёхэтажном месте знаний, у нас есть единственное место, где наши дороги могут превратиться в перекрёсток и неожиданно столкнуть нас. Мы с Тобой далеко не профессиональные водители — мы ещё малы, поэтому мы пролетаем мимо всех предупреждающих знаков и совсем не думаем о том, что будет впереди, мы пролетаем в иллюзиях, мечтах и тревогах. А потом вдруг резко бьём по тормозам и застываем в немении и в неимении слов: мы сталкиваемся с реальностью. С реальностью, которая заперта в маленьком кабинете завуча.
Ты сидел, словно слившись со стулом, словно став его частью, одной из горизонтальных перекладин его спинки. Насколько плохо Ты себя чувствовал, настолько сильно Ты стал безликим. Боль била незримой рукой Тебя чуть ниже сердца, отчего Твой жизненный ритм звучал абсолютно рвано, ломано. И в этот момент я впервые убедилась в том, что между нами существует крепкая нить, которая то узлами чистой веры
