За крышу над головой.
– И на кой мне черт эти бабские суеверия?
Бажену передёрнуло. Имя черта никто из ее знакомых в открытую не употреблял.
– По-по-почему ж бабские. Волков отпугивает. Скотину охраняет.
– Да у меня из скотины одна коза. И то ей сам черт побрезгует. Скажи лучше, у кого стащила? Чтобы украсть амулет надо либо смелость, либо пустую башку.
– Не крала я! – у Бажены аж ноздри раздулись от возмущения – это я, это мое… я сама у медведя лапу отрезала!
– Ого – лицо Мельника наконец-то смягчилось. Было видно, что ему стало интересно – и завалила, поди, сама, медведя-то?
– Нет, конечно, тятя завалил. Я с ним была. Мне разрешили лапу взять.
– И чего же ты сбежала от такого доброго тятьки?
– Выгнал он меня. Да и не отец мне по правде-то. Да и не добрый он – тихо добавила девочка.
– Ладно, у меня работы много сегодня. Собирайся давай, и иди в избу. Неподалеку она, как выйдешь и налево. Там кот тебя встретит. Если замёрзнешь, натопи печку, раз уж тебе приспичило купаться. И каши тогда уж навари. Вечером буду.
Бажена не верила своему счастью. "Может, реально, померла, или сниться все это?". Огляделась, и поняла, что не в своей одежде. Да и вообще не в одежде – на ней порезанный мешок из-под муки.
– Накинь тулуп, да смотри, не вози его по полу. И пожитки свои забери. Сумка тут, а мокрое тряпье на улице.
Как только дверь за ней закрылась, девочка впилась зубами в хлеб и аж застонала от радости. Не жуя, проглотила несколько огромных кусков, но потом вспомнила, что с голодухи может и вывернуть, поэтому притормозила. Сквозь шум реки, она расслышала и звуки телеги, поэтому закуталась в тулуп посильнее, прижала к груди его и пожитки, и отправилась искать неведомую избу. "Кто меня встретит – за Лешего примет" – подумала она, и принялась молиться, чтобы никому на глаза не попасть.
3
Избы оказалось две. От одной веяло каким-то ужасом и нежитью. Окна темные от грязи, двор зарос и закидан мусором, сарай повален. Бажена от души понадеялась, что ей не туда, и выбрала ту, что подальше. Поняла, что не ошиблась, когда во дворе на нее уставилась желтыми глазами старая коза, а на порог вышел встречать чернющий кот, только одна лапа белая. "Как в муку наступил" – улыбнулась девочка, впервые за долгое время. В помещении было мрачно и холодно. Большую часть комнаты занимала исполинская печь. Пара лавок, здоровый пустой стол, сундук, да полки с нехитрой утварью, а под потолком гирлянды сухих трав.
В ее прежнем доме жили очень небогато, но все же там казалось уютнее и краше. "Жены, похоже, у него нет" – решила Бажена и ощутила, как возвращается ледяной страх. "А вдруг он ее сгубил, мельники ж известное дело, колдуны". Однако, выбирать было не из чего: либо остаётся тут, либо идет помирать. И девочка решила, что раз так – надо хоть каши поесть.
Дров нашлось много, все аккуратно убранные. Хотела было испечь хлеб, но не решилась – об этом ее не просили. Поэтому, под присмотром кота, она проворно растопила печь, выложила мокрую одежду просушиться, устроила тулуп на крючок и выбрала средний чугунок. На полке заметила куколку, какой детей учат кашу варить. Сами собой всплыли вдруг давно забытые мамины слова: "По пояс зёрнышек, по плечики водицы". Давно девочка не вспоминала свою настоящую маму, и слезы сами собой ручейками побежали по щекам. Она стыдливо вытерла их и поспешила убрать куколку на место. "И откуда, интересно, такая вещица у этого жуткого мельника?" – мелькнула неприятная мысль. "А вдруг он детей приманивает, а потом ест?". На это ответа не нашлось и Бажена поспешила занять себя делом.
4
Девочка знала, что кашу до хозяина не едят, но долгие голодные скитания и непонятность будущего заставили ее налопаться до сытого отвала. Переоделась в сухую непорваную рубаху и даже надела драгоценную юбку, правда прикрыв ее, в страхе замарать, штопаным передником. Уже давно она не чувствовала себя так хорошо, и, разленинная сытостью и теплом, рассудила, что теперь и помирать можно.
Мельник пришел, когда уже смеркалось. Очевидно, он был измотан и голоден, потому что молча оглядел теплую комнату и уселся за кашу. Бажена сжалась в дальнем углу лавки и смотрела в пол. Кот то и дело приходил потереться об ноги, но девочка не смела с ним играть, поэтому, всякий раз не получая отклика, он быстро уходил, вскинув трубой хвост.
– Рассказывай – устало сказал Мельник, когда закончил трапезу. И Бажена поняла, что придется все ему выложить.
– Я из большой семьи, из деревни уж и не знаю где. Братьев и сестер было 17, когда появилась я. А затем ещё двое. Был голодный год, мы много болели, и отец сказал от лишних ртов надобно избавиться, не то все подохнут – она вздохнула и замолчала. Под пристальным взглядом мужчины пришлось продолжать. – Меня и нескольких сестер отвезли к самому дальнему перекрёстку и бросили там. Сестры решили попробовать вернуться, но не знаю, что с ними стало. А я – Бажена сжала свои руки так, чтобы ногти впились в кожу побольнее и, поборов всхлипывание, продолжила – а я решила, что нечего возвращаться, если ты не нужен. И осталась на зло. Не помню, сколько я там проторчала, но подобрал меня новый тятя. У них с женой дети померли, а новых не народилось. Он сказал, добрый знак русалочьего ребенка встретить – меня то бишь. Как бы поверье есть, что такие дети крепкие, если уж живыми встретятся, а русалка будет всей семье помогать. Ну и стала я с ними жить. Сначала все хорошо шло. Тятя жалел только, что не пацан попался, но я ему помогала как могла, и он даже стал меня на охоту брать. Потом соседки принялись про меня ересь сочинять. У нас молоко прибавится – они на уши присядут, что это я колдую. Коза двоих понесет – опять, мол, я у кого-то украла, своим дала. – Девочка вдруг испуганно взглянула на мельника и поспешно добавила – Но я не умею колдовать!
– Да ясен пень не умеешь. Продолжай.
– Потом жена его стала все злее и злее. Без причины то побьет, то обругает. Соседки давай ей советовать меня отправить где нашли. Типа бед накликаю, русалок призову, скотина передохнет. Такое всякое. А потом она понесла, хоть уже не
