Я подозвал официанта и заказал еще два стакана вина. Николя принял это как должное. Да и почему не выпить за счет того, у кого денег больше. Отпив вина, он посоветовал:
— Для масштаба тебе надо ехать в Азию или Африку.
— Почему?
— Там есть, где развернуться, там еще шейхи, эмиры. Им много чего хочется.
— В твоих словах есть доля разума.
— В моем разуме много долей и каждая живет сама по себе.
— Уживаются?
— Как видишь, — хохотнул он, — ну, что? Пойдем смотреть?
Я оставил деньги на столе и кивком головы указал на них официанту. Магазин Николя был рядом. Мы зашли в магазин, который был чуть затемненным, но не мрачным. Я не раз говорил Николя, что надо больше света, но он лишь отмахивался?
— Тогда туристы увидят изъяны, — он достал картину. — Не выставлял, хотел тебе сначала показать.
Он был прав. С первого взгляда картина не представляла особого интереса, но чуть задержав на ней взгляд, начинаешь понимать, что в ней отсутствуют яркие краски, что и привлекало. Полутона. На картине была изображена заводь, когда солнце уже садилось и его последние лучи пробивались сквозь кроны, а внизу, у воды, уже сгущались семерки.
— Нравиться?
— Угу.
— Что мне твое угу. Его в карман не положишь. Значит, берешь, — заявил он утвердительно.
— Кто принес?
— Не знаю, откуда он, но говорил с акцентом, не француз. Думаю с Востока. Они сейчас многие стараются перебраться в Париж.
— В Париж все и всегда хотят, — подметил я.
Николя назвал цену и я согласился. Еще в начале нашего знакомства мы торговались, а потом привыкли друг к другу и торги прекратились. Каждый знал реальную цену в этом месте и в это время. Он называл цену, которую я мог заплатить.
Николя завернул картину в пергамент. Выходя из магазина, я направился вниз по улице Кальвадор, спускаясь к улице Габриэль, где оставил машину. Пока шел, ко мне пришла доля разума Николя.
Действительно в Азии и Африке можно было попробовать начать работать и в области дизайна, и в области искусства. Я поймал себя на мысли, что рассуждаю, как бизнесмен, в голове которого основная идея — прибыль. Да я им и был. Просто так ехать глупо. Надо искать местных, чтобы помогли. Ну да, можно подумать я в другие страны ездил, где было все готово? — спросил я себя, — известить надо начальство, куда поеду. Есть над чем подумать.
Воодушевленный новыми идеями я дошел до машины и поехал в салон. Там картину отдал Элен:
— Повесь не далеко от входа.
Элен по образованию была искусствовед и знала в этой области больше моего, я же брал интуицией, но без нее мне было бы туго. Салон был метров двести, и, не смотря на его относительную величину, я не любил, чтобы картины висели близко одна от другой. Одна не должна отвлекать внимание от другой. На не больших тумбах стояли скульптуры, вазы. Я не зря изучал искусство Китая. Здесь я был выше, чем Элен.
— Как сегодня успехи?
— Заходил месье Трибо, спрашивал, есть ли что новое.
Трибо был сотрудником в МИДе. Я иногда продавал ему картины. Мог пригодиться. Среди моих клиентов было много нужных людей.
— Заходил араб, — продолжила Элен.
— Посмотреть?
— Я бы так не сказала.
— Состоятельный?
— Думаю да.
— Что хотел? Ты ему что-то всучила?
— Он посмотрел только. Мне показалось, что ему понравились некоторые, но хотел видеть владельца. Оставил телефон.
— Зачем я ему, не сказал?
— Нет.
— Не будем заставлять ждать клиента.
Я взял листок с номером телефона и прошел в кабинет Элен. На мой звонок ответил администратор гостиницы. Я, назвав себя, попросил к телефону Омара аль Балхи. Администратор попросил подождать и через некоторое время я услышал сносный французский.
— Месье Марше?
Я продолжал жить под этим именем, так как менять его не счел возможным после предыдущего задания. Да и в МИ-6 знали меня под этим именем, а новое, если они узнают, могло дать повод для подозрений. Мне было разрешено поддерживать с англичанами отношения по необходимости.
— Я был у вас в салоне, — продолжал незнакомец, — не могу сказать, что все понравилось, но пару картин я бы купил.
— Тогда почему не купили?
— Хотел поговорить с вами. Вы можете приехать сегодня ко мне в течение часа, а то я потом буду занят, — он назвал отель, где остановился.
— Могу через полчаса.
— Буду ждать.
Я повесил трубку и повернулся к Элен: — Поеду. Он хочет купить пару картин и о чем-то поговорить.
Через полчаса я входил в президентские апартаменты. Меня встретил молчаливый помощник и проводил в другую комнату, где при моем появлении с дивана поднялся мужчина лет сорока, одетый в дишдашу. Сопровождающий удалился.
— Хотите выпить? — предложил хозяин.
— Благодарю, нет.
Он показал мне на кресло, предлагая сесть.
— Я представлял вас старше, — заметил он.
— Это недостаток?
— Все относительно. Но к делу. Я из Катара, — сделал он ударение на первом слоге, — и в своей библиотеке решил повесить несколько картин европейских художников. Хочу попросить вас помочь мне в этом.
— Надо видеть помещение.
— Вам пришлют фотографии.
— Это вы могли сказать и по телефону, — заметил я, так как не любил таких вот клиентов, которые считают себе самыми великими.
— Я хотел увидеть, с кем имею дело.
— Не разочарованы?
— Нет. Мне даже нравиться, что вы ведете себя спокойно, не прогибаетесь ради клиента.
В это время в комнату вошел помощник, что встречал меня.
— Вас к телефону, — обратился он к хозяину по-арабски, тот извинился передо мной и взял трубку телефона, что стоял на столике.
— Слушаю, — ответил он по-арабски.
Выслушав, что ему сказали, он недовольно произнес: — Я уже говорил, что кому-то пора на покой. Не захочет надо помочь. Большие деньги будут фигурировать. Впереди много дел и не только у нас в стране. Это только начало. Мы в начале пути.
Все это время я сидел с отрешенным лицом, разглядывая обстановку. Я чувствовал, что за мной наблюдают четыре глаза, но я умел управлять своим лицом, чтобы не показать, что понимаю, о чем идет разговор. Чутье мне шепнуло, что показывать знание языка не нужно.
— Делай так, как наметили, — продолжал Омар, — я скоро приеду. Нет, лучше дождитесь меня, — изменил он свое решение, — я заеду еще на юг, отдохну. Все.
Он положил трубку и, испытывающее, поглядел на меня. Разговаривал он, стоя в пол оборота ко мне и присматривал за моей мимикой. Наивные оба. Я выглядел так, словно ничего не понял.
Омар подошел ко мне, но садиться не стал и я встал из кресла.
— Извините, но у меня дела. У вас есть вопросы? Адрес салона мы знаем, вам вышлют фото библиотеки. А картины я пошлю купить. Может быть, еще увидимся, а будет необходимость, я вас приглашу к себе. Вы не против?
— Хорошо, — я вежливо кивнул головой и направился к выходу.
— Али, проводи господина, — услышал я за спиной. Али в том же молчании, как и при встрече, проводил меня до дверей. Направляясь, домой, я думал о том, что услышал. Что-то назревает в этой стране. Тема для размышления.
В понедельник я разбирал с сотрудниками отложенные проекты. В этой области я был спокоен, не спокойно было от разговора в пятницу. Элен я позвонил и сообщил, что придут за картинами и возможно надо будет поработать над новыми заказами. На самом деле мне хотелось знать кто он — Омар. Я не спрашивал его, излишнее любопытство подозрительно. Днем, направляясь на обед, я оставил сигнал, что положил в тайник информацию. После китайской командировки я соблюдал осторожность и не выходил на связь лично. Чем меньше меня знали, тем спокойнее было жить. Я как разведчик должен уметь быть организатором и не только в бизнесе. Не так просто держать в уме основные информационные сообщения и подбирать места передачи информации. Неверный метод связи — почти гарантия провала. Поэтому я не любил личных встреч, не любил общаться. Еще неизвестно, кого приведет за собой связной. Начальство это знало и не предлагало общения, как и не вызывало к себе.
Против Франции я никаких мер не предпринимал, но вероятность, что я попал в поле зрения спецслужб, есть у каждого гражданина всегда, но здесь она стремилась к нулю. Свободное время я посвящал поддержанию формы. Ходил в спортивный зал, но технику боя отрабатывал только дома, где выделил для этого комнату или уезжал подальше из Парижа. В общем, старался поддерживать форму, также практиковался стрельбе «флэш», которой меня научил латиноамериканец, но о нем я не любил вспоминать, были причины. Тренировался не дома, а разных залах.
Через пару дней увидел, что есть ответ. Я постоянно искал новые формы тайников и сообщал о новой закладке связному. Тайники были в метро, магазинах, парках. Я присваивал им номера и сообщал, где расположен тайник. Это давало возможность не появляться в одном и том же месте постоянно. В то же время это не должно быть случайным местом, где я находиться не мог. Должна быть система в соответствии с привычками и образом жизни. Но, конечно, были исключения на всякий случай, где я мог появиться в гриме и быть не узнанным.
