class="p1">— Это совершенно справедливое мнение, Мара, — говорит Сэди с озадаченным выражением лица, — и я призываю тебя подать свои, гм, очень обоснованные жалобы мадам Мерриам-Вебстер или тому, кто отвечает за эти вопросы, но… Я буквально только спросила, как прошли похороны.
— Да… Мара… как… прошли… похороны? — Качество связи на стороне Ханны плачевное, но это обычное дело.
Полагаю, именно так происходит, когда вы встречаете своих лучших друзей в аспирантуре: в одну минуту вы довольны как слон, сжимаете в руках свой блестящий новенький диплом инженера, хихикаете, выпивая пятый стакан «Мидори»[1]. В следующую минуту вы уже в слезах, потому что вы все расходитесь. FaceTime становится таким же необходимым, как кислород. В поле зрения нет неоново-зеленых коктейлей. Ваши слегка ненормальные монологи происходят не в уединении вашей общей квартиры, а на полупустом заднем сиденье Uber, пока вы едете на очень, очень странный разговор.
Видите ли, это то, что я больше всего ненавижу во взрослой жизни: в какой-то момент приходится начинать это делать. Сэди проектирует причудливые экоустойчивые здания в Нью-Йорке. Ханна морозит задницу на какой-то арктической исследовательской станции НАСА в Норвегии. А что касается меня…
Переезжаю в округ Колумбия, чтобы начать работу моей мечты — ученого в Агентстве по охране окружающей среды. На бумаге я должна быть на седьмом небе от счастья. Но бумага сгорает так быстро. Так же быстро, как горят дома.
— Похороны Хелены были… интересными. — Я прислонилась спиной к сиденью. — Думаю, это плюс от осознания того, что ты скоро умрешь. Ты можешь немного поиздеваться над людьми. Сказать им, что если они не сыграют «Karma Chameleon», пока опускают твой гроб, твой призрак будет преследовать их потомков на протяжении многих поколений.
— Я просто рада, что вы, ребята, смогли быть с ней в последние дни, — говорит Сэди.
Я задумчиво улыбаюсь. — Она была худшей до самого конца. Она жульничала в нашей последней шахматной партии. Как будто она всё равно бы меня не обыграла. — Я скучаю по ней. Очень сильно. Хелена Хардинг, мой советник и наставник по докторской диссертации в течение последних восьми лет, была семьей в том смысле, в каком мои холодные, далекие кровные родственники никогда не заботились о том, чтобы быть семьей. Но она также была пожилой, страдала от сильной боли и, как она любила выражаться, стремилась перейти к более крупным проектам.
— Это было так мило с её стороны — оставить тебе свой дом в Вашингтоне, — говорит Ханна. Должно быть, она перешла в лучший фьорд, потому что я действительно могу разобрать её слова. — Теперь у тебя будет место, где быть, несмотря ни на что.
Это правда. Всё это правда, и я безмерно благодарна. Подарок Хелены был столь же щедрым, сколь и неожиданным, и это самое доброе, что кто-либо когда-либо делал для меня. Но оглашение завещания состоялось неделю назад, и есть кое-что, о чем я не успела рассказать своим друзьям. Что-то, тесно связанное с горящими домами. — Об этом…
— О-о. — Два пары бровей нахмурились. — Что случилось?
— Это… сложно.
— Я люблю сложности, — говорит Сэди. — Это также драматично? Дай мне взять салфетки.
— Пока не уверена. — Я вздохнула. — Дом, который Хелена оставила мне, как оказалось, на самом деле ей… не принадлежал.
— Что? — Сэди прерывает миссию с салфетками, чтобы нахмуриться на меня.
— Ну, она владела им. Но только немного. Только… половиной.
— А кому принадлежит вторая половина? — Доверьтесь Ханне, чтобы она поняла суть проблемы.
— Первоначально, брату Хелены, который умер и оставил его своим детям. Потом младший сын выкупил у остальных, и теперь он единственный владелец. Ну, со мной. — Я прочистил горло. — Его зовут Лиам. Лиам Хардинг. Он адвокат в возрасте около тридцати лет. И в настоящее время он живет в этом доме. Один.
Глаза Сэди расширились. — Ни хрена себе. Хелена знала?
— Я понятия не имею. Можно было бы предположить, но Хардинги — такая странная семья. — Я пожимаю плечами. — Старые деньги. Много. Вспомни Вандербильтов. Кеннеди. Что вообще происходит в мозгах богачей?
— Наверное, монокли, — говорит Ханна.
Я киваю. — Или кустовые сады.
— Кокаин.
— Турниры по поло.
— Запонки.
— Подождите, — прерывает нас Сэди. — Что Лиам Вандербильт Кеннеди Хардинг сказал по этому поводу на похоронах?
— Отличный вопрос, но: его там не было.
— Он не пришел на похороны своей тети?
— Он не очень-то поддерживает связь со своей семьей. Много драмы, я подозреваю. — Я постукиваю себя по подбородку. — Может, они меньше Вандербильты, больше Кардашьяны?
— Ты хочешь сказать, что он не знает, что вторая половина его дома принадлежит тебе?
— Кто-то дал мне его номер, и я сказала ему, что зайду. — Я сделала паузу, прежде чем добавить: — По смс. Мы ещё не разговаривали. — Ещё одна пауза. — И он не… ответил.
— Мне это не нравится, — в один голос говорят Сэди и Ханна. В любое другое время я бы посмеялась над их коллективным разумом, но есть кое-что ещё, о чем я им не сказала. То, что им понравится ещё меньше.
— Забавный факт о Лиаме Хардинге… Ты знаешь, что Хелена была как Опра в области экологии? — Я пожевала нижнюю губу. — И она всегда шутила, что вся её семья — это в основном либерально настроенные ученые, которые хотят спасти мир от лап крупных корпораций?
— Да?
— Её племянник — корпоративный адвокат в FGP Corp. — При одном только произнесении этих слов мне хочется прополоскать рот. И пройтись зубной нитью. Мой стоматолог будет в восторге.
— FGP Corp — люди, занимающиеся ископаемым топливом? — Глубокая морщина появляется в середине бровей Сэди. — Большая нефть? Супермагнаты?
— Да.
— Боже мой. Он знает, что ты ученый-эколог?
— Ну, я назвала ему свое имя. И мой профиль LinkedIn[2] находится всего лишь в поиске Google. Как ты думаешь, богатые люди пользуются LinkedIn?
— Никто не пользуется LinkedIn, Мара. — Сэди потирает висок. — Господи Иисусе, это действительно плохо.
— Всё не так плохо.
— Ты не можешь пойти на встречу с ним одна.
— Со мной всё будет в порядке.
— Он убьет тебя. Ты убьешь его. Вы убьете друг друга.
— Я… может быть? — Я закрываю глаза и прислоняюсь спиной к сиденью. Я уговаривала себя не паниковать в течение семидесяти двух часов — с переменным успехом. Теперь я не могу сломаться. — Поверь мне, он последний человек, с которым я хотела бы стать совладелицей дома. Но Хелена оставила половину дома мне, а мне это вроде как нужно? Я задолжал миллиард по студенческим кредитам, а округ Колумбия безумно дорогой. Может, я могу пожить там немного? Сэкономлю на
