— Не пропадет он. Сейчас я иду в управление милиции. Помогут. В конце концов хватит размышлять. Покажу им записку. Возможно...
— Что — возможно?
— Он мог укатить на фронт. Сейчас мальчишки только об этом и думают.
— Это Рустем-то?
— Да. И не удивляйся. Неделю тому назад я брал его с собой в Дом учителя. Там говорили о партизанском отряде, организованном детьми.
Тетя Гайша посмотрела на записку, покрыла ее ладонью.
— Почему же он об этом не пишет. Нет, он мал для фронта. И не решился бы никогда. Там тревожно сейчас. И потом его давно бы вернули.
— Я пошел в милицию, — сказал дядя Хашим.
В киоске он купил газеты. На ходу пробежал глазами сводку Совинформбюро.
Грачи в эту весну прилетели с опозданием. Их задержала война. Путь к старым гнездам проходил через линию фронта.
Дядя Хашим зашел в кабинет подполковника и рассказал о случившемся, положив на стол записку Рустема.
— Да-аа, — сказал подполковник. — Игра не игра, а тайна. Когда пропал мальчик?
— Двадцать девятого мая.
— Значит, уже четвертый день. А когда нашли записку?
— Сегодня.
Подполковник немного подумал и нажал одну из кнопок на краю стола. И скоро в кабинет зашел человек в очках и в рабочем халате.
— Иван Петрович, — сказал подполковник, — есть срочное дело. Выясните, когда и при каких обстоятельствах написана записка. Написал ее мальчик лет тринадцати. Он пропал четыре дня назад. Поразмышляйте.
— Слушаюсь, товарищ начальник.
Когда снова остались вдвоем, подполковник, поднявшись из-за стола, подошел к дяде Хашиму.
— Я прослежу за всем сам. Думаю, что здесь не просто детская шалость, хотя жажда приключений была наверняка. Но ваш сын жив и значит найдется. А что, если мне к вам зайти домой?
— Я буду очень рад.
— Только не подумайте, что может быть обыск или что-нибудь в этом роде... Нет-нет! Меня интересует портфель вашего сына, его книги. Завтра в восемь утра. Как раз воскресенье.
— Мы будем ждать.
— Всего хорошего.
— До свиданья, — сказал дядя Хашим.
Бабушкина сказка
Когда должна была приехать из деревни бабушка, Рустем радовался и считал дни. Настенный календарь таял на глазах, становясь все тоньше и тоньше. Приближался день приезда.
— Только пять дней осталось, — кричал утром Рустем.
За окном лежал снег — первый добрый снег зимы, и день белел сугробами и сиял солнцем.
На этот раз бабушка приехала раньше, и Рустем, кинувшийся в ее объятия, с удовольствием вдохнул запах свежего сена, негородского морозного ветра — от бабушкиного платка пахло деревней.
Бабушка привезла внуку теплые носки и валенки, белую шапку из кроличьего меха, мягкие варежки и мешочек орехов.
— Ух, бабушка, какая ты добрая, — сказал Рустем.
Прошлым летом он гостил у бабушки. Ах, какое это было лето! Оно запеклось ягодой на губах, солнышком на плечах, — и если выкатится лето из уголка памяти, то крепким розовым яблоком покажется. А деревенские песни! Только спустится вечер, просыплет звезды над деревней, как песня родится где-нибудь на краю деревни. Или бабушка тихонько запоет и задержит руки на коленях, будто сама свою песню слушает.
Как не любить такую бабушку! Сядут к столу обедать — первая тарелка Рустему, а он:
— Бабушке, сначала, бабушке, мама...
Для нее он оставляет даже конфеты и пряники из школьного буфета. Половину сам съест, половину — бабушке.
А сказки! Каждый раз бабушка привозит из деревни новые сказки. Таких и в книгах нет — заманчивых, таинственных. В один из зимних вечеров, когда тетя Гайша и дядя Хашим ушли в театр, Рустем и бабушка остались дома одни. И Рустем услышал непохожую на другие сказку. Бабушка рассказывала протяжно, негромким голосом.
...Папоротник — обыкновенное на вид растение: ни запаха душистого, ни цвета яркого. Вроде бы как трава, только высокая с широкими листьями. Однако этот самый папоротник чудеса может делать. Невиданные чудеса. Говорят, что не цветет папоротник. Но кто так говорит, еще ничего не знает. Он цветет, но только один из тысячи. И цветок папоротника распускается весною в полночь, всего лишь на несколько секунд. И в момент расцвета молния сверкает, гром выпадает из тучи, черти вылезают из своих нор, лес притихший освещается. А цветок папоротника бывает так красив, что похож на звезду рассвета, и кто глянет на него, глаза рукой закроет — такая это красота. Легкий, будто волшебный запах ударяет в голову дурманом и голова кружится, а темный лес кажется каруселью. Кто успеет сорвать цветок папоротника в полночь и положить его под язык, тот превратится в невидимку и чудесной силой завладеет. Еще издавна люди на земле знали о цветах папоротника и охотились за ними. Кому не хотелось стать невидимкой! Но оказывается, не так-то легко найти его. Иной человек всю жизнь ищет, ноги в кровь собьет, несколько стран пройдет, а так и не отыщет.
И поэтому отказались люди от папоротника, чтоб себя обмануть — решили, что он не цветет. Но папоротник все равно цвел. А вот нашелся ли такой счастливец, сорвавший красивый цветок и спрятавший его под язык... Может, был, а может, еще найдется... Жил да был в древние времена такой счастливец. Он долгие годы ходил невидимкой...
— Вот сейчас бы такому жить, — воскликнул Рустем. — Проучил бы он фашистов. И война бы кончилась. Бабушка, а скоро кончится война?
— Скоро, мы с тобой еще порадуемся.
— Поскорей бы хотелось.
Потом бабушка уехала к себе в деревню, а Рустем остался вместе со сказкой в городе. И часто, засыпая, сквозь ресницы видел лес, притаившийся, с уснувшими тайнами — и скоро ресницы превращались в тонкие стебли папоротника и уже во сне Рустем шел по ночному лесу.
Весною
Бабушкина сказка о цветке папоротника изменила характер Рустема и спокойное течение его жизни. Он постоянно думал о папоротнике, но никому не говорил об этом, точно овладел какой-то большой тайной, которая потускнеет, если рассказать о ней другим. Рустем хотел стать храбрым, чтоб сорвать цветок папоротника ночью.
Он и раньше много читал, а теперь книги стали его лучшими, верными друзьями. Приходя в библиотеку, он просил дать ему что-нибудь о героях, о приключениях — и открыл целую страну подвигов. Толстые романы и тоненькие книжицы таили в себе то необыкновенное, чем теперь жил мальчишка, услышавший однажды сказку и захотевший сделать ее былью, расколдовать ее.
Он жил с Робинзоном на необитаемом острове, дружил с Витязем в тигровой шкуре, через темноту и страхи леса шел с Данко, освещая сердцем, вырванным из груди, путь людям, он опускался на дно моря и поднимал затонувшие корабли, улетал на Луну. Но все эти воображаемые приключения не выкрали из его памяти волшебного цветка папоротника. Сколько раз во сне он срывал его и становился совершенно невидимым: даже во сне делалось немного страшно. А став невидимкой, он отправлялся на фронт.
Рустем ждал весны. И она пришла — птицы принесли на крыльях тепло. А когда поднялась трава, когда выстрелили почки зеленым залпом листьев, он пробирался на кладбище, где всегда было тихо и безлюдно, скатывался в глубокие овраги, воображал себя открывателем пещер — учился бесстрашию. Раньше он боялся оставаться один дома, боялся тишины и темных окон, и мать с отцом приглашали к нему кого-нибудь из соседей. Теперь, наоборот, он только и ждал случая, чтобы остаться в пустом доме, погасить свет и сидеть в глухой темноте, а потом ощупью пройти к двери и дальше по гулкому коридору пробежать во двор, слыша собственное сердце.
В начале мая бабушка приехала снова, и так хотелось Рустему поделиться с ней своим планом, расспросить ее еще кое о чем, но он ничего не сказал.
И однажды он отправился в лес, объяснив дома, что задержится на интересном кружке юннатов в школе.
Лес близко — сел на трамвай № 9, проехал девять остановок и — пожалуйста. Трава, сосны, птицы. Вслушайся — и услышишь, как дышит лес, точно никак не может отдышаться от зимних метелей, поскрипывает, словно разминает затяжелевшие плечи. Ляг на траву, подложи под голову руки и гляди в небо — его уже тронул закат розовым по голубому...
...Темнело быстро. Рустем привыкал к лесной темноте, хотя и побаивался немного. И когда смешался строй деревьев с одной стороны в сплошную ночь, а с другой проглянули огни города, Рустем направился домой, придумывая на ходу рассказ о голубой весенней лягушке, которую показали сегодня юннатам.
Мечта о цветке папоротника сделала Рустема суровым. Он по-прежнему много читал, приносил в дневнике пятерки, но с друзьями стал встречаться реже. Если кто-то звал его на улицу, он отвечал по-взрослому насупясь:
