– Приедет.
Лекси глубоко вздохнула. Она справится, конечно, справится. За последние пять лет она сменила семь приемных семей и шесть разных школ. Она справится!
И потянулась к руке мисс Уоттерз. Они друг за другом прошли по узкому автобусному проходу, задевая сиденья.
Сойдя с автобуса, Лекси взяла из багажного отделения свой потертый красный чемодан, почти неподъемный от тяжести, наполненный единственным, что по-настоящему имело для нее значение – книгами. Она доволокла его до края тротуара и остановилась, словно приблизилась к опасной пропасти, а не к маленькому возвышению. Один неверный шаг – и она могла бы сломать ногу или оказаться под колесами.
Миссис Уоттерз подошла к Лекси и открыла зонт. Капли дождя гулко забарабанили по натянутому нейлону.
Пассажиры один за другим покинули автобус и разошлись.
Лекси оглядела опустевшую стоянку. Ей захотелось плакать. Сколько раз она оказывалась точно в такой ситуации?! Придя в себя, мама неизменно возвращалась за своей дочкой. «Дай мне еще один шанс, детка. Скажи доброму дяде-судье, что ты меня любишь. На этот раз я исправлюсь… Больше никогда и нигде тебя не забуду». И каждый раз Лекси ждала.
– Она, наверное, передумала.
– Этого не случится, Лекси.
– А вдруг?
– У тебя есть семья, Лекси. – Мисс Уоттерз повторила эти пугающие слова, и Лекси сдалась; к ней потихоньку подкралась надежда.
– Семья. – Она боязливо проверила незнакомое слово, которое растаяло на языке, как конфета, оставив после себя сладкий вкус.
Перед ними проехал разбитый «форд» и остановился на парковке. Крыло покрывали вмятины, из-под днища лезла ржавчина. Треснутое стекло держалось на клейкой ленте.
Со стороны водителя медленно открылась дверца, и появилась женщина. Маленькая, седовласая, с выцветшими карими глазами и кожей в коричневых пятнах, какая бывает у заядлых курильщиков. Поразительно, но лицо ее показалось Лекси знакомым – это была постаревшая, сморщенная копия мамы. В ту же секунду Лекси оказалась в невероятном мире, наполнившемся теперь содержанием. Семья.
– Алекса? – хрипло спросила женщина.
Лекси, как ни старалась, не смогла ничего ответить. Ей хотелось, чтобы женщина улыбнулась или даже обняла ее, но Ева Ландж просто стояла и хмурила лицо, напоминавшее сушеное яблоко.
– Я твоя двоюродная бабушка. Сестра твоей бабушки.
– Я не знала свою бабушку, – только и ответила Лекси.
– Все это время я считала, что ты живешь у родственников твоего отца.
– Нет у меня отца. То есть я не знаю, кто он. Мама тоже не знала.
Тетя Ева вздохнула.
– Мисс Уоттерз так и рассказывала. Это все твои вещи?
Девочку захлестнул стыд.
– Ага.
Мисс Уоттерз взяла у Лекси чемодан и положила на заднее сиденье машины.
– Живее, Лекси, садись в машину. Твоя тетя хочет, чтобы ты жила с ней.
«Ну да, пока не передумает».
Мисс Уоттерз крепко обняла свою подопечную, прошептав:
– Ничего не бойся.
Лекси все никак не могла разжать объятия, но все-таки сделала над собой усилие, опустила руки, пока всем не стало неловко, и, спотыкаясь, пошла к разбитой машине. Рванула на себя дверцу, та заскрипела и широко распахнулась.
Внутри салона оказалось два сплошных виниловых сиденья коричневого цвета. Они разошлись по швам, откуда торчала серая набивка. Пахло ментолом и табачным дымом, будто в машине выкурили миллион ментоловых сигарет.
Лекси придвинулась к дверце как можно ближе. Помахала мисс Уоттерз через треснутое окно, а потом долго глядела на сотрудницу социальной службы, пока та не пропала в серой дымке. А Лекси все равно продолжала водить кончиками пальцев по холодному стеклу, словно такое прикосновение могло соединить ее с женщиной, исчезнувшей из виду.
– Сожалею о кончине твоей мамы, – произнесла тетя Ева после долгой и неуютной паузы. – Теперь она в лучшем мире. Это должно тебя утешать.
Лекси никогда не знала, как отвечать на подобные фразы, которые приходилось выслушивать от всех чужих людей, которые брали ее в свой дом. Бедная Лекси, ведь у нее умерла мама-наркоманка. Но никто из них по-настоящему не знал, какая жизнь была у этой самой мамы – мужчины, героин, блевотина, боль. И какой ужасной была кончина. Только Лекси все это знала.
Теперь она разглядывала в окно новое место, где ей предстояло жить. Даже в разгар дня здесь было темно из-за высоких деревьев и густой зелени. Через несколько миль она увидела указатель: «Резервация Порт-Джордж». В этом краю повсюду встречались символы коренных американцев. Двери всех лавок украшали резные косатки. Стандартные домики на неухоженных участках, чаще всего захламленных ржавеющими машинами или старой кухонной техникой. В этот августовский день пустые кострища говорили о недавно прошедшем празднике, а на склоне холма, смотрящем на пролив Саунд, строилось казино.
Судя по указателю, они приехали на «Стоянку передвижных домов вождя Сиэтла». Тетя Ева пересекла парк и остановилась перед большим желто-белым трейлером. Сквозь моросящий дождь, больше похожий на туман, жилище выглядело не очень презентабельно. Дверь, покрашенную ярко-голубой краской, охраняли по обе стороны пластмассовые серые горшки с вытянувшимися увядающими петуньями. На окнах – клетчатые занавески, перехваченные посредине пушистыми желтыми нитками, что делало их похожими на песочные часы.
– Ничего особенного, – смущаясь, сказала тетя Ева. – Я арендую его у племени.
Лекси не знала, что сказать. Видела бы тетя некоторые из тех домов, где ей пришлось пожить, не стала бы извиняться за свой симпатичный маленький трейлер.
– Хороший домик.
– Идем, – сказала тетя, выключая двигатель.
Лекси прошла за ней по гравийной дорожке до двери. Внутри передвижного дома царил образцовый порядок. Тесная Г-образная кухонька, отделанная желтым пятнистым жаростойким пластиком и совмещенная со столовой, где стоял хромированный стол и четыре стула. Гостиная с маленьким диванчиком под клетчатым пледом и двумя раскладными виниловыми синими креслами, развернутыми к телевизору на металлическом кронштейне. На консолях две фотографии – какой-то старой женщины в очках с тяжелой оправой и Элвиса Пресли. Пахло сигаретным дымом и искусственными цветами. На кухне чуть ли не с каждой дверцы свисали фиолетовые освежители воздуха.
– Прости, если остался запах. Я бросила курить на прошлой неделе, когда узнала о тебе, – сказала тетя Ева, поворачиваясь к Лекси. – Застарелый табачный дым и дети плохо сочетаются, верно?
Странное чувство закралось в душу Лекси, мимолетное, пугливое, такое редкое, что она даже не сразу его узнала.
Надежда.
Эта женщина бросила курить ради нее! А еще она взяла к себе Лекси, хотя сразу видно, с деньгами у нее туго. Девочка посмотрела на женщину, и ей захотелось что-то сказать, но ничего не пришло на ум. Как бы не спугнуть удачу неверным словом!
– Я немного не в своей тарелке, Лекси, – наконец сказала тетя Ева. – У нас с Оскаром – это мой покойный муж – никогда не было детей. Мы пытались, но не получилось. Так что я ничего не знаю о том, как растить детей. Если ты будешь…
– Я буду хорошей. Клянусь. – «Только не передумай. Пожалуйста». – Если ты меня оставишь, то не пожалеешь.
– Если я тебя оставлю? – Тетя Ева поджала тонкие губы и нахмурилась. – Твоя мама, видимо, здорово постаралась. Не скажу, что удивлена. Она и моей сестре разбила сердце.
– Ей всегда удавалось приносить людям горе, – тихо промолвила Лекси.
– Мы – семья, – сказала Ева.
– Я толком и не знаю, что это такое.
Тетя Ева улыбнулась, но это была печальная улыбка, ранившая Лекси, поскольку напомнила о пережитом. Жизнь с мамой не прошла бесследно.
– Это значит, что ты остаешься со мной. И отныне называй меня просто «Ева», а то слово «тетя» как-то старит. – Сказала и отвернулась.
Лекси поймала тонкое запястье тети, почувствовав, как бархатистая кожа сморщилась в ее цепких пальцах. Она не хотела, она не должна была так поступать, но теперь уже было поздно.
