Естественно, мой организм не вынес таких атак. Меня забрала «скорая» и через неделю со мной сделали то, что сделали. После их операции – это совпало с освобождением Крыма, а операцию произвел некто БОНДАРЕНКО, который сказал мне, прежде чем вонзить нож: «Что-то мне ваши глаза не нравятся…» и я получил в нагрузку панкреатит. Хирург А. Баратели, сосед по даче, авторитетно заявил мне, что после удаления желчного пузыря панкреатита не случается. Так что я еще и за Крым ответил. Как и за Узбекистан почему-то. Некто Я. Соккоева, старший налоговый инспектор, при единственной встрече со мной задумчиво заметила: «Скоро русских не станет совсем…».
Я не хочу исчезать.
Я заявляю об этом как великий русский драматург, прозаик, поэт и эссеист, лауреат премии за лучшую пьесу к 60-летию Победы над Германией, премии С. Давлатова за лучший рассказ 2003 года, премии А. К. Толстого за лучшую пьесу 2013 года, как обладатель медали «ХХ лет победы над Германией» и почетный гражданин города Уотерфорд (Коннектикут, США). Как гражданин России, которую я люблю больше всего на свете. И я буду кусаться и рвать траву, когда меня поволокут.
Александр Образцов
На тропе мира
Профессиональный драматург в современной толкучке кажется старомодным провинциальным дядюшкой, неизвестно для чего и на что живущим. Политика многих театров по отношению к драматургии (если она – политика – существует) представляется самоубийственной. Небрежность общения, барственный апломб и неумная поучительность, сопровождающая отношения заказчика и производителя, привели к тому, что заказчик решил обойтись без.
Петербургские драматурги два года назад собрались и решили встать на тропу мира. Для этой цели они создали виртуальный Домик драматургов, избрали президента (автора этих строк) и начали выпускать толстые книги с пьесами в серии «Ландскрона». В прошлом году выпущено два тома в форме печатной продукции и один том в Интернете. Сегодня на выходе еще два печатных.
Эти жесты доброй воли, направленные в сторону театра и Петербурга, сразу привлекли внимание заинтересованных лиц и организации. Все, правда, были озабочены лишь одним – когда Домик погорит.
Он не погорел. Более того, в городе объявлено о проведении Фестиваля современной драматургии. Фестиваль – это показ достижений. Поэтому петербургский Домик драматургов проводит беспрецедентную акцию актерских и авторских читок в театрах города. Около 60 неизвестных театру пьес драматурги пытаются донести непосредственно до актеров, минуя посредников. Что из этого получится? Если в результате будет поставлено 2-5 спектаклей, то цели Фестиваля будут выполнены. Будут вручены призы по номинациям и прочее привычное фестивальное.
С первой же читки в театре «Особняк» случилось необычайное – режиссер Владимир Михельсон отложил постановку А. Н. Островского и в ближайшее время выпускает спектакль по пьесе трагически погибшего Александра Попова «Царство».
Вторая читка в Александринке была авторской. Были прочитаны пять пьес во время дней того же А. Н. Островского.
Так наш российский классический драматург, засучив рукава, борется за родное дело.
На чем нас ловят
Вся сила политических наперсточников в манипулировании терминами.
Вдумайтесь. Слова тоталитризм, социализм, монополизм обозначают примерно одно и то же. Но тоталитаризм ужасен, социализм глуп, а монополизм – детская шалость. Между тем даже демократия в очень большом спектре смыслов этого слова не менее ужасна, чем тоталитаризм, не менее глупа, чем социализм, и не менее розовощека, чем монополизм. Хотя все эти понятия бесчеловечны, а у монополизма с демократией только лишь губы протерты салфеткой от чужой крови.
Что можно предложить растерянному избирателю?
Прежде всего – не играть в азартные игры. Если вас пугают коммунизмом, терроризмом, еще каким-то из «измов», внимательно присмотритесь к говорящему. Чаще он кричит. Крикун обычно врет. Отвернитесь и дайте слово молчащему. Молчащий в такой ситуации хотя бы умнее кричащего. Тихо можно говорить только бесспорные вещи.
А если тихий человек еще и врет, то он бесценен. Потому что правда невыносима, ее надо упаковывать ложью. Тихая ложь простоит века.
Но мне интересно другое сравнение, не столь тонкое и глубокое. А именно: абсолютное равенство смыслов двух слов – монополист и бандит. Причем слово бандит здесь слишком кудрявое, даже опереточное. Больше подходит «потрошитель».
Таким образом я приравниваю железнодорожного монополиста Якунина, монополиста власти Путина, монополиста Чечни Кадырова, Грузии Саакашвили, монополиста ООН Обаму, монополиста радиоэфира Венедиктова к потрошителям. Неважно как они добились своего монополизма. Неважно как наперсточники их классифицируют: однополярный мир, независимый эфир, месть за отца, либеральные ценности или устаревшая ходовая часть. Все они сидят на одноместных вершинах и рубят шеи приближающимся конкурентам.
Кстати, вспомните, кто и чем борется в мире с монополизмом=душегубством?
У нас есть антимонопольный комитет Артемьева – просто ничтожный, никакой. В то время как необходима по жизни еще одна ветвь власти, адекватная дракону о 4 головах: законодательной +исполнительной +судебной +СМИ.
В более ловкой, а потому и несравненно более циничной западной демократии есть так называемые антимонопольные законы. Но если мы безусловно уверены в беззаконии власти вообще, то они уверены в обратном. И их заблуждения из-за этого глобальны и неустранимы.
И действительно, что мы можем вспомнить кроме штрафов Биллу Гейтцу? Чихал он на них. Зато: захваты стран и выкачка сырья и дешевой рабочей силы, немыслимые по размерам спекуляции и таинственные подпольные правительства, изуверское кино и идиотическое ТВ, всепроникающее порно (которое, как известно, неутолимо ведет к каннибализму) и – насилие, насилие, насилие.
И внизу этого всего сидит западный обыватель в пижаме и тапках. Спит.
Очнись, идиот. Со дня на день поднимут наперсток, под которым храпит твоя семья, и все вы брызнете вялой кровью под подошвой Большого Тапка.
Налог на язык
Является ли язык собственностью народа или это нечто эфемерное, принадлежащее всем? Вопрос забавный, но на самом деле, при размышлении, не такой уж забавный. Конечно, каждый имеет право изучить язык и говорить на нем. Такое развитие событий даже лестно для хозяев языка. К тому же некоторым это приносит неплохие барыши. Косвенные, правда, но очень и очень неплохие.
Существует в мире несколько языков международных. Это английский, испанский. В какой-то мере французский, арабский. В странной мере русский. Казалось бы, что за вопрос? От Китая до Лондона, от Австралии и Латинской Америки до Брайтон-Бич русский язык помогает в общении сотням миллионов людей.
Но!
Но русские почему-то должны быть благодарны людям, изучающим русский язык. Хотя я не встречал (и не встречу никогда) человека, который сам, без всякой объективной причины взялся бы за изучение этого чудовищно трудного языка. Может быть, именно трудность в изучении заставляет русских почти благоговеть, почти раболепствовать перед инородцами, которые этот язык осваивают?
Но почему тогда американцы, англичане, французы, немцы и прочие народы бывают недовольны, если на их языке говорят с акцентом, они высмеивают производителей акцента и презирают их, а русские только умиляются и начинают любить их больше, чем соотечественников? Где кончается обычное (пусть и гипертрофированное) гостеприимство и начинается пресмыкание?
Граница здесь неразличима. Но данный феномен говорит только об одном: об удивительном простодушии русских. О простодушии, которое люди западные, цинические и убогие, не могут себе даже представить в его истинном значении и объеме. Ибо простодушие русских – это их особая честь и подобие креста. И если уж говорили в прошлые века о народе-богоносце, то правильно, всё это о нем, о русском народе.
Вся история России – соединение немыслимого терпения и вселенских забот об общем доме человечества. Никогда ни один генерал не становился здесь диктатором, царем и проч. Больше того, зачастую люди, почти не говорившие по-русски (вспомним Петра III, Екатерину, Сталина) становились здесь правителями по закону наследования (часто самозваного, как у Романовых, Брежнева и Ельцина).
Я далек от мысли, что данные заметки как-то повлияют на дальнейшее поведение народа. Он по-прежнему будет горячо приветствовать Пушкина, Айтматова и Искандера. Но я должен вбросить в общественное сознание мысль о национальной гордости. Не о гордыне, являющейся одним из основных грехов. А о гордости, которая наряду с честью является обязательной для любого народа, мыслящего себя великим (опять же чести и гордости я не нахожу в действиях западных народов: одну только гордыню и нарушение договоров и Священного писания).
