– У него не было вообще никаких документов? – спросил Чантурия.
– Никаких.
– Где изготовлена его одежда?
– В разных европейских странах. Костюм в Англии, рубашка и галстук в Италии, ботинки в Германии.
– А нижнее белье? – задал вопрос Орлов. Следователь только ухмыльнулся. Его было не так-то легко поймать:
– В Италии. Трусы боксерские.
– И нет даже кредитных карточек? – поинтересовался Орлов.
– Нет. Только наличные. Американские доллары, финские марки, немецкие марки, немного итальянских лир. И много рублей. У него также французские наручные часы «Гермес», английская авторучка, прекрасный ирландский носовой платок из льняной ткани. А колец или драгоценностей нет никаких.
– Ну тогда он не итальянец, – заметил Чантурия. – Те любят цеплять на себя драгоценности. Нижнее белье меня заинтересовало.
Он стоял у ног трупа и разглядывал его лицо.
– Кто он, по-вашему? – спросил он следователя. Следователь снова ухмыльнулся. Он даже и не думал, что КГБ может интересовать его мнение.
– Может оказаться кем угодно.
– Допустим. Но он не африканец.
– Но и не русский, – встрял милицейский капитан. Орлов краем глаза покосился на Чантурия, чистокровного грузина. Тот и бровью не повел.
– Он был не один? – спросил Чантурия.
– Да, – ответил следователь. – С ним была русская женщина. Лет около тридцати, блондинка, очень красивая, по словам официантов.
«Шлюха», – подумал милиционер.
И где же она?
– Она исчезла до нашего прихода. Повара удрали через окна, выходящие во двор, но тревогу уже к тому времени подняли из соседнего дома – лифтер позвонил. Пока наши люди не приехали, никто из обслуги не рискнул вернуться. А тем временем женщина ушла. Ее никто не знает. И никто раньше не видел.
– А не увели ли ее налетчики с собой?
Сперва следователь даже не нашел, что ответить: такая вероятность не приходила ему в голову.
– Могли и увести, – выдавил он. – Я же сказал: никто ничего не знает. Никто из посетителей не видел раньше ни ее, ни убитого.
Чантурия снова накинул скатерти на труп.
– Можно увезти в морг, – сказал он. – Ну, а что насчет наших граждан? Кто они такие?
– С японцами пришли две девицы. Еще шесть человек отмечали день рождения. Трое мужчин и три женщины.
– В этом кафе часто организуют такие сборища? Хотя сюда ведь приходит кто угодно, – заметил Чантурия. – Ну ладно. А куда подевались посетители?
– Я взял у них краткие объяснения и попросил каждого представить утром подробную запись происшествия.
– Хорошо. Они понадобятся для допроса. Направьте их нам.
Он повернулся и направился к выходу. Следователь Филин удивленно смотрел ему вслед. Милицейский капитан снова отдал честь – небрежно козырнул, а не поприветствовал как положено.
– Маловато что прояснилось, – сказал Чантурия Орлову, когда они шли к машине. – Если не считать того, что рассказал этот придурок следователь.
– Ну и работенка у него – вскакивать в два ночи, чтобы осматривать мертвые тела.
– Каждый теперь старается цепляться за свою работу изо всех сил, Леша.
– Думаешь, он справится со своими обязанностями?
– Своими обязанностями? Какое ему дело до дохлого иностранца? Он оформит протокол и забудет о нем. Коли на то пошло, почему я должен беспокоиться о мертвом иностранце? Кто он такой? По крайней мере, от товарища следователя мы этого не услышали. Надо же, посреди ночи вытащили из постели…
– Где ты с кем-то нежился?
– Не твое дело, Леша.
Хотя он и произнес эти слова внешне беспечно, но все же в них чувствовалось раздражение.
– Как вы находите это дело, Серго Виссарионович? – спросил Орлов. Он прибегнул к официальному обращению в ответ на слова Чантурия, которые его задели. – Что поделывал в кафе иностранец без документов?
– Может, он вышел из гостиницы, забыв взять паспорт?
– А также забыв визитную карточку гостиницы и бумажник?
Чантурия тяжело вздохнул.
– Замечали ли вы когда-нибудь, Алексей Иванович, – Чантурия подхватил официальный тон Орлова, – что люди часто не понимают шуток? Особенно в стране, где без шуток вообще жить нельзя!
– А!
– Я не знаю, что он делал там, знаю только, что был с откровенно красивой русской бабой и сорил деньгами.
– Сукин сын.
– Ну, Алеша, зачем же завидовать развлечениям этого бедолаги?
– Может, это потому, что не я был с такой красавицей.
– Я думаю, тебе было бы нелегко объяснить полковнику, каким образом ты можешь гудеть в кооперативном кафе на лейтенантское жалование. Утром посмотрим, кто может позволить себе такую роскошь. А теперь поспим немного. Нужно, чтобы мозги работали. Но прежде всего поутру засядем за телефоны и обзвоним все гостиницы, где останавливаются иностранцы.
– Я могу это начать прямо сейчас.
– Нет. Только утром. К тому времени дежурные и горничные будут знать, кто не вернулся ночевать в номер.
– 2 —
Среда, 18 января 1989 года,
9 часов утра,
Лубянка
Чантурия любил начинать допросы свидетелей с мелкой рыбешки, постепенно добираясь до крупной рыбины. Таким путем он частенько выуживал перед ответственными допросами важную подспудную информацию, что позволяло держать в напряжении главных свидетелей, беспокойство и тревога которых помогали Чантурия быстрее развязывать их языки.
И теперь, на этом допросе, он начал с разминки.
– Мария Петровна Попова, – прочел Чантурия в паспорте.
Он взглянул на женщину, сидящую у стола. Этим утром она вырядилась в американские голубые джинсы и западногерманский свитер, купленные в коммерческой палатке за трехмесячную зарплату капитана. В ее темно-русых густых волосах, возвышавшихся копной и ниспадавших на плечи, виднелись блестящие сединки, по-видимому естественные. Нарочито небрежная прическа придавала ей диковатый вид. В уголках голубых глаз залегли морщинки, а взгляд казался усталым. Она явно не привыкла вставать в столь ранний час. Сначала Попова упорно рассматривала его исподлобья, но потом отвела глаза в сторону. Так рано или поздно начинают вести себя все свидетели, просто она продолжала держать марку дольше многих.
– Живете вы все еще на Варшавском шоссе? – задал вопрос Чантурия.
Она метнула на него взгляд исподлобья.
– В паспорте же сказано.
– Я не спрашиваю, что там сказано. Она чуть задумалась.
– Вы же знаете, что я там не живу. Он что-то записал.
– А ваши родители по-прежнему живут там?
– Да.
– А вы?
Снова минутное молчание.
– Я снимаю квартиру в доме 156 по Свободному проспекту.
– Вы там проживаете одна?
– Да.
– Сколько же платите?
– Сто пятьдесят в месяц. Полжалования капитана КГБ.
– А кто хозяин квартиры? Спина Марии Петровны напряглась.
– Так, одна старушка. Ей нужны деньги. Ее пенсии не хватает на чай с хлебом, не говоря уже о колбасе. Она живет у дочери.
– Ее фамилия?
– Она к этому делу не имеет никакого отношения.
– Как ее фамилия? Короткое молчание.
– Кузина. Варвара Михайловна. Он опять что-то записал.
– Когда в последний раз вы докладывали в КГБ?
– Но у вас же есть мое сообщение.
– Когда это было? Ее глаза заледенели.
– Два дня назад. Я передала письменный отчет вашему офицеру в гостинице «Международная». Я была там с немцем.
Он записал: поручить Орлову посмотреть отчет, хотя и был уверен, что ничего интересного в нем нет.
– Не возражаете, если я закурю? – спросила она.
Он не ответил. Она вытащила было из сумочки пачку «Мальборо», но затем положила ее обратно. Сумочка была черной кожи, по-видимому, французского производства. Стоила не менее двух его окладов. А еще два, подумалось ему, стоят ее скромненькие туфли, тоже черной кожи. Такие в советском обувном магазине не купишь.
– В котором часу вы пришли в кафе в прошлую ночь?
– Около одиннадцати.
– А кто был с вами?
– Вы же знаете.
– Кто был с вами?
– Моя подруга Елена.
– Ее отчество и фамилия?
– Елена Семеновна Смоленская.
– А еще кто был с вами?
– Трое японцев. Я не знаю, как их зовут. Якио и еще кто-то.
– А прежде вы знали их?
– Нет.
– Где вы познакомились с ними?
– В «Международной».
– При каких обстоятельствах?
– Мы с Еленой сидели в баре. Один из них подошел и завязал разговор, а потом спросил, не могут ли двое других присоединиться к нам. После этого мы решили поехать куда-нибудь поужинать.
– А почему в таком составе: на троих японцев две женщины?
– Мы не нашли больше никого.
– Все были заняты?
– Да нет. Вы же знаете, как дорого обходится нам один только вход в «Международную». Поэтому-то и не смогли найти третью.
– Когда вы пришли в кафе, кто там был? Что за посетители?
– Я, право, не заметила. Какие-то люди за большим столом в углу. Человек шесть-семь. Думаю, отмечали что-нибудь.
