- - - - - - - - -
* Ирландская республиканская армия - террористическая организация, ведущая борьбу за воссоединение Северной Ирландии, входящей в состав Великобритании, с Ирландией.
- - - - - - - - -
Мы подъехали к штабу армии. Я стал копаться в карманах, собираясь расплатиться за проезд, но ирландец с возмущением повернулся ко мне:
- Какого черта ты там копаешься, янк? Ты что, думаешь, с человека, который проделал такой путь, чтобы сражаться за Родезию, я возьму эти паршивые деньги?
- Спасибо, мак, - с чувством сказал я.
- Я действительно мак, - сказал он. - Патрик Максвиггин. А тебя как зовут? Или скажи имя, под которым ты приехал.
- Джим Рэйни, - ответил я.
- Честное слово, - заметил Микки, - я уверен, что ты ирландец.
- Техасский ирландец, - сказал я ему.
- Может, в один прекрасный день мы с тобой вместе поедем воевать за Ирландию, - задумчиво предположил этот стареющий толстяк с красным лицом, которое говорило о том, что выпивка и кровяное давление достанут его, когда ему не будет еще и пятидесяти.
- Если нормально заплатят, - сказал я.
Такси микки отъехало, а я направился к воротам, которые вели к штабу. Ворота представляли собой железную раму, затянутую сетью из железных колец. По верху такого же забора, окружавшего расположение штаба, шла колючая проволока. Никаких искр я не заметил, но предположил, что все это ограждение нажатием кнопки ставится под ток. Через определенные интервалы располагались сторожевые вышки с пулеметами. Буро-зеленая трава за забором была скошена буквально до корней. Ни деревьев, ни кустов, ни старых бочек ничего, за чем можно было бы спрятаться. Футах в тридцати от ворот стоял дом из бетонных блоков, окруженный стеной мешков с песком фута в четыре высотой. Я увидел парня за пулеметом, который следил за мной. У ворот я остановился в ожидании. Никто не появился, но голос из динамика велел мне подойти к микрофону и сказать, кто я и зачем пришел.
Я все сделал, как велели, и добавил, что у меня письмо майору Хелму от мистера Райена из Нью-Йорка. Должно быть, они знали мое имя и дату моего прибытия, потому что через минуту-другую из здания вышел невысокий человек с капральскими нашивками и автоматом "стерлинг". Солдат с пулеметом на вышке прикрывал его продвижение к воротам. У маленького капрала была моя фотография. Пока я тогда разговаривал с мистером Райеном, одним из моих вербовщиков в Штатах, меня несколько раз фотографировали, и капрал нес с собой одну из этих фотографий. И при всем том прежде чем впустить, он проверил меня так же дотошно, как проверяют, выпуская из Алькатраса*.
- - - - - - - - -
* Федеральная тюрьма в США.
- - - - - - - - -
Наконец маленький капрал сделал знак рукой, продолжая держать меня под дулом своего короткоствольного "стерлинга", и ворота бесшумно открылись.
Бросив еще один взгляд - глаза его при этом перебежали с моего лица на фотографию - он заметил, что мне придется несколько похудеть. (Сказано это было бесстрастно, но подмечено точно.) Потом он взял мой экземпляр рекомендательного письма и сравнил со своим.
- Всё правильно, - подтвердил он, складывая оба экземпляра и засовывая их в задний карман армейских брюк.
Хотя это был и небольшой человечек, но я предпочел бы не сталкиваться с ним в бою, будь он со "стерлингом" или без оного. "Стерлинг" на тот день был одним из лучших видов серийного вооружения. Он был надежен, как "стен-ган" (поэтому англичане и украли его у чехов, и, став "стерлингом", сделался еще более надежным и скорострельным). Для меня он никогда не был любимым оружием, потому что я не служил в районах боевых действий, где им пользовались, Конечно, я пробовал его, но оружие должно быть по руке, иначе будешь испытывать неудобства. Хорошее оружие не выбрасывают, его продают или меняют на другое, которое - как бы это получше выразиться - тебе больше по характеру.
Маленький капрал отпустил мне наилучшую улыбку, на которую был способен со своими сплошь гнилыми зубами (эти британцы, эти родезийцы терпеть не могут ходить к зубным врачам).
- Добро пожаловать в Родезию, мистер Рэйни, - сказал он. - Я сейчас пришлю вам джип. Стойте на месте, и все будет чудненько.
Здесь употребляли словечки из старых английских фильмов, которые крутят по местному ТВ. То, что в Англии уже вышло из употребления, здесь только входит в моду.
Вскоре с той стороны ворот появился джип, в котором меня и отвезли в офис вербовщика майора Фрэнка Хелма. Это был высокий белокурый человек, подвижный и общительный. Возраст его приближался к шестидесяти, но выглядел он превосходно. Он встал и пожал мне руку.
- Очень рад, что вы смогли приехать, - обратился ко мне Хелм. Он указал мне на стул и сам тоже сел.
Его кабинет был достаточно прост: металлический письменный стол, три стула, шкаф с папками. Деревянный пол тщательно выскоблен. На стене висела подкрашенная фотография Сесила Родза, создателя империи и основателя Родезии. У родезийского Джорджа Вашингтона были моржовые усы и довольно мрачное выражение лица.
Мое личное дело уже лежало перед майором. Состояло оно в основном из материалов, которые прислал авиапочтой из Нью-Йорка мистер Райен. Я не уверен, что мистер Райен и в самом деле был мистером Райеном, но так он себя называл.
Хелм раскрыл папку.
- Я как раз читал сейчас о вас, Рэйни. Впечатляющий материал. Никаких темных пятен. Родился в Бомонте, Техас, в 1939 году. Родители умерли. Был женат, разведен. - Он взглянул на меня. - Разведен - это замечательно. Терпеть не могу набирать людей, которые только и думают о доме и мамочке. Солдат, который при перестрелке успевает повздыхать на луну, обязательно схлопочет пулю в лоб. И другие из-за него - тоже.
- Я не вздыхатель, майор, - заметил я.
Хелм одарил меня своей очаровательно-отталкивающей улыбкой:
- Я в этом не сомневаюсь. Думаю, ты готов приступить к работе. Вижу, у тебя два года колледжа, высший рейтинг интеллектуальных способностей. А почему такой крепкий, умный парень не стал делать свой первый миллион на нефтяном бизнесе, скажем, тянуть нефтепровод с Аляски?
Задавать такие вопросы, наверное, входило в его обязанности. Надо так надо, в моей профессии ничему не приходилось удивляться.
- Я абсолютно не смыслю в нефтяном бизнесе и не терплю холода. А если нужен прямой ответ, то я наемник потому, что это единственная профессия, которую я знаю. Мне тридцать семь. Сколько я еще протяну? Как повезет, а то, глядишь, и до старости дотяну и буду ни на что не способен, кроме как потягивать пиво да смотреть третий повтор "Дыма выстрелов".
Майор улыбнулся и сказал:
- Даже не представляю тебя таким, старина. А я чем-нибудь таким сейчас и занимался бы, если бы не нынешняя обстановка. Генерал Шерман, может, и ненавидел войну, но мне в моем возрасте она оказалась кстати. Конечно, как только она кончится, меня сразу выгонят на подножный корм.
Не теряя ни секунды, он вернулся к моему личному делу. Через некоторое время с ним было покончено. Потом он достал несколько карточек, раздвинул их, как игрок в покер, и поднял глаза на меня.
- А как бы ты отнесся к вступлению в регулярную армию Родезии? Получал бы ты там поменьше, чем наемник, однако у тебя был бы другой статус. Ты не обижайся, старина, но эти мэрки*, которые приезжают сюда, такой скользкий народ! Нет, они, конечно, воюют с противником, убивают. Но мне было бы приятно, если бы ты выбрал карьеру в регулярной армии. Мы ценим таких людей, как ты, Рэйни. В Родезии заглядывают далеко вперед. Разделаемся с этой падалью, с террористами - у нас будут другие проблемы. Если ты запишешься в регулярную армию, мы сразу же даем тебе родезийское гражданство и выделяем пятьсот акров прекрасной земли. Ну, что скажешь?
- - - - - - - - -
* Сокращение от слова mercenary - наемник.
- - - - - - - - -
Я, конечно, отказался. Я вырос на ферме под Бомонтом. Вообще-то, земля в Восточном Техасе считается плодородной, но наш участок был исключением: должно быть, матушка-природа крепко обиделась, когда создавала этот кусок земли. Может, мой прадед был скверным фермером. Бог его знает, хотя бедняга вкалывал здорово. Мне же, совершенно точно, не надо никаких ферм - ни в Техасе, ни в Родезии, ни в какой-нибудь Глоккаморре.
Майор Хелм вздохнул, и после этого его манера стала менее непринужденной. Он снова обратился к своим карточкам. В голосе его прозвучал вопрос, когда он снова заговорил со мной:
- Во Вьетнаме ты служил в подразделении, которое занималось "внутренним врагом". Я догадываюсь, что это такое, только вот аккуратный наш мистер Райен почему-то не заполнил эту часть.
- Я шесть месяцев служил в "группе Феникс", вот и все, - ответил я майору.
Название было ему, конечно, знакомо.
- Да, та самая "группа Феникс", - продолжал я. - Мы выискивали агентуру в высоких сферах. Понимаете, выявляли вьетнамских офицеров, чиновников, политиков, которые старались застраховаться на будущее и помогали Вьетконгу. И в большинстве своем они оказывались виновными.
