Вдруг выбегает на дорогу чуть ли не под колеса автобуса опоздавшая моя родная тетя. Мы остановились. Водитель и рядом сидящий военком разъяренно закричали:
– Вы чего под колеса бросаетесь?
– Водитель, извините меня, пожалуйста, за то, что я мешаю вашему отъезду, но разрешите передать моему племяннику гостинец в дорогу: там лежит жареная курица.
– Как фамилия вашего родственника? – спросил военком.
– Вориднук!
– Это тот самый, который опоздал? Да ему вообще ничего не положено!
– Ну, пожалуйста! – и у тети на глаза навернулись слезы.
– Ну, отдавайте, уже все равно остановился, – недовольно сказал военком.
– Стасик, только не забудь ее съесть, она еще горячая.
Автобус опять тронулся, и я смотрю – остальные родственники подошли, но с ними я уже попрощался только через окно.
Прощай, гражданка!
До областного призывного пункта пять часов пути. В дороге останавливались, и нам говорили, чтобы все, что нам передали из быстропортящейся еды, съели, в том числе и мою курицу. А аппетита у меня вообще не было, да и у других тоже. Колбасы, бутерброды, мясо и другие продукты просто не лезло в горло. Хорошо, что один паренек взял с собой фрукты, которые без особого аппетита поели в дороге.
Распределительный пункт
Вот я и пять молодых парней, а точнее, будущих солдат, приехали в Краснодар на распределительный пункт.
Было как-то страшно и непривычно. Людей здесь находилось больше, чем в военкомате, когда нас провожали. Все толпятся, к воротам пройти невозможно, ведь на территорию пункта никого не пускали. Кто плачет, кто кричит, кто-то с кем-то договаривается. Мы переступили ворота гражданки и с неприятным чувством в душе оказались на распределительном пункте. Нас сразу повели на последний медосмотр. Здесь так же, как и в военкомате проверяла комиссия, но никого не забраковала. Потом, нам выдали под роспись военные билеты с датой начала службы (25 ноября 2003 года) и отправили в расположение. Там стоял большой стол буквой «П» где-то на шестьдесят человек. Мы подошли к столу и встали рядом друг с другом. Ведь кроме нас еще было около пятидесяти человек, призванных из разных уголков района. Офицер сказал:
– Все содержимое в пакетах и карманах выложить перед собой на стол. Это делалось для того, чтобы не было острорежущих предметов (лезвия станков, иголки, ножи), пенных баллончиков для бритья, так как они взрывоопасны, быстропортящихся продуктов и многого другого. Ничего из этого перечня нельзя оставлять у себя.
Все, что проверяющие находили у нас, забирали и складывали в один мешок, ну а потом это все «добро» уходило тем самым офицерам, которые нас проверяли. Они этого и не скрывали, говоря нам, что у них дома «валом» этих пенных баллончиков для бритья, чуть ли не купаются в них, а также станков и многого другого, чего нельзя привозить в армию.
После «чистки» нас повели в казарму. В расположении показали, кто и где будет спать. Потом зачем-то повели всех фотографироваться. Одного за другим вызывали, давали черный берет и китель с подшитым к нему куском тельняшки. Через неделю домой к призывникам наложенным платежом приходил конверт с четырьмя фотографиями. Какой родитель не возьмет?
На следующий день начали приучать ходить «по-армейски» (и только позже я понял, что это называется – ходить строевой), но еще в гражданской одежде. По утрам – зарядка, вечером – фильм. Только просмотр фильма по телевизору стоил двадцать рублей. А если кто-то не хотел идти смотреть, отправляли туалет убирать или помогать другим солдатам, которые служат здесь – копать траншеи, подметать или другие подсобные работы выполнять. Вот и приходилось смотреть платный телевизор.
Конфликт
Ну, конечно, без конфликта тоже не бывает. На второй день нас рассадили в кинотеатре, в котором давно уже ничего не показывали. Офицеры нам сказали: «У кого еда осталась, чтобы всю ее сейчас съели». Мы выложили на общак все, что у нас было. А у меня ведь целая жареная курица, еще не конфискованная, которую я припрятал завернутой в газету, от офицеров. Все принялись за еду.
Курица быстро исчезла, остальные ребята также доедали свои бутерброды и потихоньку уходили в казарму. Народу оставалось все меньше и меньше. Зашел сержант и сказал:
– Последние пять оставшихся человек будут убирать мусор, который набросали.
Народ рванул к двери, а мы спокойно сидели, продолжали разговаривать и доедать, что осталось; потом потихоньку направились к выходу.
Сержант крикнул:
– Стойте! Вы, по-моему, не туда пошли, веники здесь находятся!
А самый смелый из нас, Санек, ответил сержанту:
– А мы не собираемся браться за веники, мы свое убрали, можете других «лохов» найти.
Сержант вскипел:
– Сейчас вы будете не со мной разговаривать, а с главным майором Пупкиным. Вы, наверное, слышали о нем?
– Ну и звони, хоть генералу, мы все равно не будем здесь за кого-то убирать.
Сержант, как и обещал, позвонил по сотовому телефону.
Через пару минут приходит майор, лысый и без головного убора, непонятно, какой национальности, но рожа неприятная и серьезная, глаза круглые, как мячи, широкий нос, щеки пухлые, как у крупного младенца, а подбородка не было видно из-за жира. Он с отдышкой спрашивает, делая паузу через каждое слово:
– Кто здесь самый смелый нашелся…? Не успели прийти в армию, а уже начинаете свои правила устанавливать?
И опять Санек, за нас отдуваясь, говорит:
– Мы здесь не собираемся убирать, вы нас не заставите это делать!
– Ты так думаешь? – сказал майор. Глаза у него стали красными, на щеках и у губ задрожали складочки, мы думали, что он убьет Саньку.
– Конечно! – спокойно ответил ему наш защитник.
– Ну, подойди ко мне!
– А зачем?
– Ну, тогда я сам подойду, но только тебе хуже будет, – пригрозил майор.
А Саня ему все доказывает, что мы не должны здесь убирать.
Майор приблизился к нему и еще раз спросил:
– Ну что, вы будете здесь убирать?
– Нет, конечно!
Офицер нанес ему удар в живот и еще раз задал тот же вопрос.
Мы прошептали Саньке:
– Давай мы уберем, и все будет нормально!
– Ребята, вы даже не думайте об этом, посмотрим, что он со мной сделает! – не своим голосом сказал Саня.
Офицер прошипел:
– Ну, пошли со мной, наедине поговорим.
Они ушли, и мы остались ждать Саньку. Минут через пять он вернулся один и сказал нам:
– Пошли, ребята, я с ним договорился. Убирать здесь не будем.
Мы застыли.
– Как тебе удалось решить проблему с майором? – промолвил я.
Санек, усмехнувшись, ответил:
– Да очень просто! Я пообщался с ним, и мы пришли к единому мнению, что наведем порядок там, где поменьше мусора.
– Ну, ты, блин, Саня, даешь. Пошли тогда, чего стоим! – сказал я.
– Я уже все сделал! Возле штаба при входе подобрал пару бумажек и выкинул в урну. Это заняло минуты три. Но дело в том, что я добился своего. Этот огромный кинотеатр убирать не будем, и это самое главное!
Мы стояли совершенно ошарашенные:
– Почему ты нас не позвал? – возмутился я.
– А зачем там толпу создавать из-за пары бумажек.
Мы, конечно, не ожидали от него ничего подобного.
Но осталось все равно неясно, как он смог договориться. А может, Санек вообще не убирал? Ведь он такой человек по жизни: если сказал, не буду убирать, значит хоть убей – не будет. Тем более, зачем нужно было спорить с сержантом, ведь можно было, не сопротивляясь, убрать, но он не захотел.
* * *
На распределительном пункте все офицеры и солдаты-срочники хитрые! Предлагали звонить домой по желанию со своих сотовых телефонов. За одну минуту разговора сдирали от десяти до двадцати рублей: смотря еще, на кого нарвешься.
Сотовые телефоны тогда только входили в моду, но не у многих они были. У моего брата как раз недавно появился. Ну вот я ему один раз и позвонил, благо, в кармане было тридцать рублей. На этом мои деньги закончились.
Все ребята, ехавшие со мной из города Туапсе, все до одного оказались гораздо лучше, чем я предполагал поначалу. Всегда и везде мы были вместе, друг за друга горой! Я никого из них до этого не знал, а ведь жили почти рядом.
После того как деньги у меня закончились, ребята не жалели ничего, и всегда покупали мне то же, что ели сами.
Были и драки, в которых мы участвовали. Если кого-то обижали из нашего круга, то обязательно вставали горой. Всегда договаривались, где встретимся, если будут проблемы. Но мы, в принципе, никогда по отдельности не ходили.
Был такой случай. Из казармы выходил парень, его схватили и отобрали все деньги. Мы потом как-то встретили этих «налетчиков» и разговорились. Вместе в курилке сидели. Один из этой «банды» спросил:
– Парни, у вас нет ничего покурить из травки? Хоть немного расслабиться, ведь в армии маловероятно все это сообразить, на крайняк – через год службы. И смотрит на Саню.
